Седов затормозил на выходе. Он лихорадочно искал оптимальный вариант.
— Кто-нибудь, подвезите меня к Фирсовой! Поджигатель у нее!
— Света, ты идешь? — спросил Федор, заглядывая в голубой с золотом холл Фирсовых из коридора.
— Нет, Федя, я не поеду... — ответила Света, садясь на голубую козетку и закуривая. — Не могу. Извини, я слишком расстроена.
— Ну, поехали! — звал брат, улыбаясь и поигрывая ключами от серого «Мерседеса» Ванечки. — Отвлечешься, развеешься! Поверь мне, все твои неприятности — просто мелочи!
— Не хочу.
Света, действительно, восприняла слова Паши как попытку настырного бывшего любовника снова вторгнуться в ее жизнь. Она знала, что он упрям и нахален и, вполне вероятно, захочет вернуть ее любыми средствами, не гнушаясь распространять грязные байки про ее мужа и брата. Такой оборот милого ненавязчивого романа вызывал брезгливое чувство, влюбленность переросла в болезненное разочарование.
«Что же Паша привязался ко мне? Когда отцепится? Нет, надо подождать его и серьезно поговорить!» — решила она.
— Федя, ко мне сейчас один человек приедет, — сказала она. — Ты иди без меня! Мне поговорить надо.
— Я не оставлю тебя здесь, — снова улыбнулся Федя. — Именно Седов мне сейчас и не нужен. Зря ты вообще с ним связалась! Могла бы еще пожить немного.
— Я тебя не понимаю! — Света подняла голову и недоуменно уставилась на брата. Федя продолжал улыбаться. — Ты знаешь Седова?
— Не особенно. Но, если бы не он, все пошло бы иначе. Правда, тебе все равно суждено умереть, но сначала я планировал сделать все по-другому.
Света слушала брата, постепенно понимая, что на этот раз Павел не ошибся и точно назвал имя палача. Это было невероятно, но Федор продолжал говорить, заставляя поверить в невозможное:
— Я мечтал об этом давно. С самого начала своего пути. Но я не спешил. — он расслабленно опустился в кресло на гнутых ножках.
— Ты о чем? — спросила Света. Ей казалось, что сейчас все разъяснится, встанет на свои места...
— Я о справедливости, — ответил он. — Ведьм надо уничтожать!
— За что?
— Непонятно? — он легко поднялся из кресла, прошелся по комнате, заложив руки за голову, и объяснил: — Ира была ханжой. Она вела беседы о душе, деток поучала, а мне удалось соблазнить ее в Великий пост без особых проблем! Геля, как ты уже поняла, была озлобленной сучкой. Наташка — просто обычная потаскуха. Она бросилась бы на любой член в округе! Соня обожала деньги до безумия...
— А я? — Света поняла: Федор смотрел на ее подруг глазами, полными ненависти.
— А ты — хуже всех! — брат присел перед ней на корточки, взял из рук Светы окурок, затянулся, выдохнул струю дыма в потолок, затушил окурок в пепельнице. — Ты — ведьма Луны. Ты слаба, безвольна и безответственна. По твоей вине все и произошло. Когда я убивал ведьм, с каждым разом мне становилось легче дышать, но настоящую свободу мне принесешь ты.
С каждым его словом ей становилось все страшнее. Федя сошел с ума и убил ее подруг, а теперь собирается убить ее! И все же Света пыталась разобраться: должно же быть хоть какое-нибудь объяснение его действиям!
Федя продолжал улыбаться, но теперь печально, будто сожалея о том, что сестра не может понять его. Наконец, он как бы стряхнул с себя грусть и весело сказал:
— Знаешь, что? Давай поговорим по дороге. Мне ни к чему встречаться с этим рыжим. Он хороший парень, только мне не нужен.
— Почему ты думаешь, что он ищет тебя?
— Догадался. Как только увидел его, подумал, что он не страховой агент. Потом проследил за тобой и понял — вы встречаетесь. Я навел о нем справки и узнал, что он бывший мент и очень интересуется сгоревшими церквями. Я не верю в совпадения. Он охотился за мной! А сейчас твой любовник сказал тебе, что я и есть «он»! Я подслушал ваш телефонный разговор. — Федя глянул на наручные часы и сказал уже другим тоном: — Собирайся. Поехали.
— Я не поеду, — Света подумала, что брат, по-видимому, очень силен, но она будет сопротивляться, кричать и, возможно, выиграет время до приезда Павла.
— Поедешь, — уверенно ответил Федор. — Ты поедешь как миленькая, сама захочешь! Я ведь не идиот, нет? Конечно, нет! Там тебя кое-кто ждет. И если я отсюда уеду один, то я убью ее.
— Кого? — Света прочитала ответ в его холодных глазах и помертвела. — Не может быть! Ты привез Маринку?!
— Поехали, вставай! — велел Федор, и Света безропотно подчинилась.
За город они выехали в полном молчании, сопровождаемые только резвыми ди-джеями «Авторадио». Света напряженно вглядывалась в идеальный греческий профиль брата, такой похожий на ее собственный, видя перед собой совершенно чужого человека. Чужого и сумасшедшего. И это Федя? Мальчик, которого она знала с детства, вырос в чудовище.
— Как же ты дошел до такого?
— Как дошел? — он усмехнулся. — Мне не надо было «доходить», меня таким сделали. А ты помнишь тот вечер, незадолго до гибели мамы и папы, когда вы принесли меня в жертву дьяволу?
— Но...
— А потом вы бросили меня одного в аудитории, помнишь?
— Может быть...
— Тогда в класс пришел один человек, — тон Феди изменился, глаза, машинально следящие за дорогой, подернулись туманом, лицо стало бледнее. — Он был пьян. Он увидел меня и засмеялся. А потом схватил меня и повалил лицом на стол. Он стянул с меня брюки. Он засунул свой член в меня. Мне было больно. Но, хуже всего, мне было стыдно. Я стал униженным, грязным. У меня в душе взорвалось что-то. Кратер от взрыва наполнился моими слезами, кровью и его спермой. Это место стало топью. Я тонул в нем десять лет. Я пытался вырваться. Я звал на помощь. Где ты была? Потом он ушел. У меня кончилось детство. Я стал Злым Ангелом и Молотом против ведьм. В мире вас оставалось всего пятеро.
— Федя... — Света испытала странное чувство проникновения в его мысли. — Я не знала! Но ты же ничего тогда не сказал!
Он повернулся к ней, его лицо было ужасно. Ребенок глядел из его глаз, убийца говорил его ртом:
— Я не мог рассказать тогда. Он пообещал убить меня.
— Кто он?
— Он уже заплатил. Неважно. Не хочу вспоминать! Но я понял, кто виноват на самом деле. Это ты и твои ведьмы. Вы устроили магическое действие, этакую шутку, бал Сатаны. Вы принесли меня в жертву Дьяволу. И даже если вся магия — только сказки для взрослых, то все равно Люцифер попользовался мной. Много лет я готовился к мести, к искоренению зла в своей жизни. Я учился ходить, говорить, выглядеть и вести себя как другие, разные люди. Я ждал тот момент, когда ведьмы станут наиболее беззащитными и одинокими.
— Федя, — сейчас Света не спасала свою жизнь, ее захлестнуло чувство вины. Она подумала, что, возможно, всегда понимала, что с братом что-то не так, что-то происходит, но никогда не пыталась разобраться. Для того, чтобы заглянуть ему в душу, надо было быть с ним рядом. Забрать его с чужбины, говорить с ним каждый день, вместе плакать и вместе смеяться. Конечно, он озлобился, конечно, стыд, боль, страх и многое другое смешалось в его изолированном от солнца сердце и создало взрывоопасную смесь из пороха и безумия. — Федечка, я виновата! — только и смогла сказать сестра.
— Я знал, что ты это поймешь. Ну, вот, почти приехали!
Они были под Остюковкой, впереди, на пригорке возвышалась безымянная деревянная церковь. Отсюда, с дороги, в свете заходящего солнца был хорошо виден ее одинокий маленький, крашенный облупившейся голубой краской, купол. Света подумала, что ожидала чего-то другого.
— Но разве ты не... Не повезешь меня туда, где убил девочек? — она с трудом сглотнула ком в горле.
— Нет, — улыбнулся брат. — Ты и так все признаешь. Ведьму не пытали, если она сознавалась еще на допросе. Тебя ждет костер.
— А разве ты не должен ждать равноденствия, полнолуния или еще чего-то для своего ритуала?
Федор повернулся к ней, прищурился, будто пытался прочитать ее мысли, написанные очень мелким шрифтом в ее глазах. Потом, потеряв интерес, отвернулся и ответил уже торопливо, скучая от разговоров:
