Расспрашивая прислугу о разных разностях, Доротея узнала про Жюльетту Азир, одну из бывших любовниц старого барона. Старик Дювернуа до сих пор сохранил к ней нежное чувство и был у нее в гостях за несколько дней до нападения Эстрейхера. Это заинтересовало Доротею. Но интерес ее удвоился, когда горничная Жюльетты Азир рассказала Кантэну, что у ее хозяйки есть такая медаль, какую разыскивают в Мануар-О-Бютте. Доротея поручила Кантэну узнать, когда у горничной выходной день, и решила зайти к старушке и прямо спросить ее про медаль.

Но случилось иначе.

Входная дверь была открыта. Доротея вошла в низкую, прилично обставленную комнату и увидела, что старушка спит в кресле с шитьем в руках. Рядом с Жюльеттой стоял столик, а на столике зажженная лампа.

«Вряд ли что-нибудь удастся, — подумала Доротея. — К чему задавать пустые вопросы, на которые она все равно не ответит».

Доротея оглянулась, посмотрела на картины, на часы, канделябры. В глубине заметила лестницу в мезонин. Она шагнула к лестнице, как вдруг тихо скрипнула входная дверь. Доротея вздрогнула. Она догадалась, что это Эстрейхер. Либо он выследил ее, либо явился к старушке по собственному почину. Надо бежать. Но куда? Подняться в мезонин уже поздно. Она оглянулась. Рядом с лестницей была стеклянная дверь — верно, на кухню. Значит, есть черный ход, через который можно удрать.

Она скользнула в дверь и сразу поняла ошибку: это была не кухня, а крохотный чуланчик, скорее стенной шкаф, в котором можно было с трудом уместиться. Но раздумывать было поздно. Доротея залезла в шкаф и притворила дверь. А в комнату уже входили двое мужчин. Сквозь дырочку в занавеске Доротея сразу узнала Эстрейхера, несмотря на нахлобученную фуражку и поднятый воротник. Его спутник тоже замотался шарфом, чтобы трудно было его узнать. Доротея затаила дыханье.

— Спит, — сказал Эстрейхер. — Не разбудить бы.

— Не разбудим. Станем тут — и только она войдет, заткнем ей горло. Она и пикнуть не успеет. Только придет ли?.. Не затеяли ли мы все это зря?

— Дело верное. Я ее выследил. Она знает, что горничной нет дома, и придет, чтобы застать старуху одну. Теперь она уж не вывернется. Я ей припомню Роборэй.

Доротея задрожала от жуткого тона Эстрейхера.

Бандиты умолкли, прислушиваясь и готовясь наброситься на того, кто откроет дверь.

Время шло. Жюльетта Азир спала, а Доротея замерла, притаив дыхание.

— Не придет. А шла в эту сторону. Значит, по дороге раздумала.

— Пойдем.

— Подожди, поищем медаль.

— Да уж искали. Все перерыли вверх дном.

— Не с того конца начинали. Надо было начать со старухи. Тем хуже для нее. Сама спрятала — пусть сама и расплачивается.

Он стукнул по стулу кулаком, не боясь разбудить Жюльетту.

— Понимаешь, какая выходит нелепость: горничная сказала ясно: у старухи есть такая медаль, какую ищут в Мануаре. Понимаешь? С бароном не удалось, так, может быть, удастся с этой.

Эстрейхер запер входную дверь и спрятал ключ в карман. Затем подошел к старушке и схватил ее за горло, прижав к спинке кресла. Товарищ Эстрейхера загоготал.

— Ловко. Только ты того… потише, а то околеет и слова не успеет сказать.

Эстрейхер немного разжал пальцы. Старуха со стоном открыла глаза.

— Отвечай! — приказал бандит. — Где медаль барона? Куда ты ее подевала?

Старушка ничего не поняла и в ужасе вырывалась. Эстрейхер тряхнул ее так, что затрещали кости.

— Будешь отвечать или нет? Где медаль твоего любовника? Не виляй, старая ведьма! Горничная нам все рассказала! Говори, а не то…

Он схватил тяжелые щипцы от камина и замахнулся на старуху.

— Раз! Два! Три! После двадцати я расшибу тебе голову.

Шкаф, где сидела Доротея, был полуоткрыт, и Доротея видела все. Угрозы Эстрейхера ее не испугали: Эстрейхеру невыгодно убивать старуху. Он сосчитал до двадцати. Старушка молчала. Эстрейхер бросил щипцы и в ярости схватил ее за руку. От испуга и боли Жюльетта громко вскрикнула.

— Ага, ты начинаешь понимать. Где медаль? Говори!

Жюльетта молчала. Эстрейхер снова дернул ее за руку. Старуха упала на колени и, путаясь, стала умолять о пощаде.

— Говори, где медаль! Я тебя заставлю! Ты у меня заговоришь.

Жюльетта что-то пробормотала.

— Что? Что такое? Говори толком, или я тебя дерну…

— Нет… Бога ради… Я скажу. Она в усадьбе, в реке…

— В реке? Что ты врешь! Медаль в реке! Ты со мной не шути.

Он швырнул ее на пол, повалил навзничь и прижал коленом. Доротея задыхалась от негодования, но выдать себя было безумием.

— Хочешь, чтоб я выкрутил тебе руки? Хочешь? — хрипел негодяй. — А! Тебе это нравится.

Доротея не видела, что он сделал, но старушка испустила дикий вопль и закричала:

— Там… Стенной шкаф. Надо… камень…

Она не договорила. Губы ее еще двигались, но искаженное ужасом лицо стало разглаживаться, выражение ужаса сменилось спокойной улыбкой — и вдруг Жюльетта тихо и радостно захихикала. Она не чувствовала ни боли, ни страха: в глазах ее загорелся тот же огонек безумия, что и в глазах старого барона.

— Не везет, — сострил товарищ Эстрейхера. — Номер второй. Этак ты скоро укомплектуешь все сумасшедшие дома республики.

Эстрейхер яростно швырнул старуху. Она отлетела в угол и упала за кресло возле шкафа, где сидела Доротея.

— Ты говоришь, не везет. Нет, кажется, везет… Старуха все-таки сказала, пока у ней не лопнули мозги. В шкафу… Но в котором? В обоих каменный пол.

Он показал на шкаф, где сидела Доротея, и на другой, по ту сторону камина.

— Я покопаюсь здесь, а ты там. Впрочем, нет, посвети мне.

Они отошли к камину, открыли шкаф и стали внимательно осматривать желобки между камнями, пробуя их поднимать.

Доротея понимала, что медлить нельзя. Когда они раскроют шкаф, будет поздно. Старуха лежала под самым шкафом и тихонько хихикала, но смех ее понемногу затихал. Спинка кресла закрывала ее от камина. Доротея осторожно высунула руку, сняла со старухи чепчик, потом стянула очки, косынку, фартук и все это надела на себя. Жюльетта Азир лежала в забытьи. Доротея тихонько вышла из шкафа и захихикала, ловко подражая старухе. Бандиты работали в шкафу, не обращая на нее внимания. Доротея сгорбилась и, хихикая, вышла старческой походкой из угла.

— Что ей надо? — спросил Эстрейхер, не оборачиваясь. — Она, кажется, хочет удрать?

— Куда? Ключ у тебя в кармане.

— А в окошко?

— Высоко. И чего ей бежать… Куда…

Доротея подошла к окну. Оно действительно было высоко. Подоконник был ей вровень с плечом. К счастью, ставни были открыты. Радостно хихикая сумасшедшим смешком, Доротея подняла тихонько задвижку и стала соображать. Если сначала открыть окно — ворвется свежий ночной воздух и шелест листьев, и бандиты сразу встрепенутся. Доротея рассчитала все движения, быстро вскочила на подоконник и, распахнув его, прыгнула в сад.

Эстрейхер яростно вскрикнул. Но он не сразу сообразил, в чем дело. А Доротея уже мчалась по саду, обогнула дом, слетела с откоса, перепрыгнула колючую изгородь, сильно исцарапав руки, и нырнула в поле, в хлеба.

В саду Жюльетты Азир раздались выстрелы. Это стрелял Эстрейхер по какому-то мелькнувшему в кустах силуэту.

Мальчики и Рауль Дювернуа весь вечер ломали голову, куда девалась Доротея.

Возвратилась она поздно ночью, рассказала о своем приключении и прибавила:

— Помните, что наступает решительная минута и через неделю будет разыграно последнее действие.

Время шло. Рауль привыкал к Доротее, не так конфузился и меньше скрывал свои чувства. Доротее было с ним хорошо, и она с радостью принимала его поклонение. Кантэн и малыши почуяли недоброе. Настроение было испорчено, но они молчали, и только капитан заговорил с ней прямо:

— Знаешь, Доротея. Этот Рауль еще хуже бородатого. Ты только послушай серьезно.

— Что же нам делать?

— Запрячь Ворону и удрать.