– Извольте выписать чек, месье.

– Но… у меня с собой нет…

– Чековой книжки? Вот она.

Потрясенный, месье Андерма принялся ощупывать чековую книжку, которую протянул ему Даспри.

– Да, это моя. Но каким образом?..

– К чему пустые слова? Прошу вас, месье, вам осталось только подписать чек.

Банкир достал стило и подписал. Варен протянул руку.

– Руки прочь, – сказал Даспри, – еще не все закончено.

И произнес, обращаясь к банкиру:

– Вы ведь тоже требовали письма?

– Да, пачку писем.

– Где они, Варен?

– У меня их нет.

– Где они, Варен?

– Не знаю. Этим занимался мой брат.

– Они спрятаны здесь, в этой комнате.

– Ну тогда вам лучше знать, где они.

– Откуда ж я могу знать?

– Черт возьми, разве не вы рылись в тайнике? Кажется, вы в курсе, не хуже… Сальватора.

– Писем в тайнике нет.

– Они там.

– Тогда открой.

Во взгляде Варена читалось недоверие. Ведь все сводилось к тому, что Даспри и Сальватор – на самом деле одно лицо. Если это так, то, показав ему уже известный тайник, он ничем не рискует. Если же нет, это бесполезно…

– Открой! – повторил Даспри.

– У меня нет семерки червей.

– Есть, вот она, – сказал Даспри, протягивая ему железную пластинку.

Варен в ужасе отпрянул:

– Нет… нет… я не хочу…

– О чем тут спорить?

Даспри подошел к портрету старого монарха с окладистой бородой, влез на стул и приложил семерку червей к основанию меча рядом с рукояткой, так, что пластинка полностью перекрывала по ширине клинок. Затем он взял шило и поочередно стал вводить его острие в семь отверстий, проделанных в каждом знаке, нажимая на кусочки мозаики. При седьмом нажатии раздался щелчок, изображение короля стало поворачиваться, открыв большой проем, оборудованный как сейф и облицованный изнутри железом с двумя полками из блестящей стали.

– Ты же видишь, Варен, что сейф пустой?

– И правда… Выходит, что мой брат забрал все письма.

Даспри подошел к нему и произнес:

– Не надейся, что перехитришь меня. Есть еще один тайник. Где он?

– Другого нет.

– Хочешь денег? Сколько?

– Десять тысяч.

– Месье Андерма, по-вашему, эти письма стоят десяти тысяч?

– Да, – ответил банкир уверенно.

Варен закрыл сейф, с видимым недовольством взял семерку червей, приложил к тому же самому месту в рукоятке меча. Затем засунул шило в одно за другим семь отверстий в знаках масти. Раздался новый щелчок, но на сей раз совершенно неожиданно повернулась лишь часть сейфа, открыв сейф поменьше, выдолбленный внутри толстой дверцы внешнего сейфа.

Там лежала пачка писем, перевязанная бечевкой и запечатанная. Варен отдал ее Даспри. Тот спросил:

– Месье Андерма, чек выписан?

– Да.

– И у вас также имеется последний документ Луи Лакомба, дополняющий чертежи субмарины?

– Да.

Произошел обмен. Даспри положил в карман документ и чек, а пачку писем передал месье Андерма.

– Вот то, что вы желали получить, месье.

Банкир секунду поколебался, словно боялся дотронуться до этих про́клятых листков, которые столь упорно разыскивал. Потом нервным жестом схватил их.

Рядом со мной раздался стон. Я схватил мадам Андерма за руку: рука была ледяной.

Даспри сказал банкиру:

– Полагаю, месье, наш разговор завершен. Нет, не стоит меня благодарить, прошу вас. Я смог оказаться вам полезным лишь благодаря случаю.

Месье Андерма удалился. Он уносил письма жены, адресованные Луи Лакомбу.

– Чудесно! – воскликнул Даспри с весьма довольным видом. – Все складывается как нельзя лучше. Осталось только довести наше дело до конца, дружище. Где документы?

– Вот они все.

Даспри проверил их, внимательно просмотрел и засунул в карман.

– Отлично, ты сдержал слово.

– Но…

– Но что?

– Два чека? Деньги?

– Какая наглость, старина. Ты еще смеешь что-то требовать?

– Я требую то, что мне причитается.

– А тебе что-то причитается за краденые документы?

Варен был вне себя от ярости. Он трясся от гнева, глаза налились кровью.

– Деньги… Двадцать тысяч… – бормотал он.

– Не выйдет. У меня на них свои виды.

– Деньги!

– Ну, будь же благоразумным и брось свой нож.

Он так резко схватил его за руку, что тот взвыл от боли. Тогда Даспри добавил:

– Ступай отсюда, приятель. Тебе полезно проветриться. Тебя проводить? Я поведу тебя через пустырь и покажу груду камней, под которой…

– Это неправда! Неправда!

– Почему же? Это правда. Эта железная пластинка с семью красными пятнышками как раз оттуда. Луи Лакомб ведь с ней не расставался, помнишь? Вы с братом случайно зарыли ее вместе с трупом… и другими вещами, которые сильно заинтересуют полицию.

Варен закрыл лицо яростно сжатыми кулаками. Потом произнес:

– Ладно. Здорово меня обмишурили. Баста. Нет, еще одно слово, одно-единственное… Я хочу знать…

– Слушаю.

– А не было в сейфе, в большом сейфе, шкатулки?

– Была.

– Когда вы пришли сюда в ночь с двадцать второго на двадцать третье июня, она была?

– Да.

– И в ней лежало?..

– Все, что братья Варен в нее положили: неплохой набор драгоценностей – бриллианты и жемчуг, украденные то там, то здесь уже упомянутыми братьями.

– И вы их взяли себе?

– Черт возьми, поставь себя на мое место!

– Выходит, что мой брат застрелился, когда увидел, что шкатулка исчезла?

– Возможно. Пропажи вашей переписки с майором фон Либеном было явно недостаточно. А вот пропажа шкатулки… Это все, что ты хотел у меня спросить?

– Нет, скажите еще ваше имя.

– Ты так говоришь, будто собираешься мне отомстить.

– Черт побери! Удача – дело наживное. Сегодня вы в выигрыше. Завтра…

– Придет твоя очередь.

– Очень надеюсь. Ваше имя?

– Арсен Люпен.

– Арсен Люпен!

Варен покачнулся, словно его огрели дубиной по голове. Похоже, что эти два слова отняли у него всякую надежду. Даспри рассмеялся:

– Ах вот в чем дело! Неужели ты вообразил, что какой-нибудь Дюпон или Дюран мог провернуть всю эту непростую операцию? Брось, тут был нужен по меньшей мере Арсен Люпен. А теперь, когда ты посвящен в тайну, иди, малыш, готовься отомстить. Арсен Люпен ждет тебя.

И он без лишних слов выставил его за дверь.

– Даспри, Даспри, – закричал я, называя его, помимо своей воли, тем именем, под которым знал прежде.

Я отодвинул рывком бархатную портьеру.

Он подбежал:

– Что? Что такое?

– Мадам Андерма плохо.

Он кинулся к ней, поднес нюхательную соль и, продолжая приводить ее в чувство, спросил меня:

– А что же произошло?

– Письма! – ответил я. – Вы передали ее мужу письма Луи Лакомба!

Он стукнул себя по лбу:

– Она подумала, что я так поступил!.. Ну да, в конце концов, она могла так подумать. Какой же я дурак!

Мадам Андерма пришла в себя и жадно прислушивалась к его словам. Он вынул из бумажника небольшую пачку писем, очень похожую на ту, которую унес с собой месье Андерма:

– Вот ваши письма, мадам.

– А те, другие?

– Другие – очень похожи на эти, только переписанные мной этой ночью и тщательно отобранные. Ваш муж будет крайне счастлив, когда прочтет их, поскольку не заподозрит подмену – ведь они были найдены у него на глазах…

– А почерк?

– Нет такого почерка, который нельзя скопировать.

Она поблагодарила его в тех же выражениях, которые могла бы адресовать человеку своего круга, и я понял, что она, скорее всего, не слышала последних фраз, которыми обменялись Варен и Арсен Люпен.

Я же смотрел на него в некотором замешательстве, не зная, что мне сказать старому другу, представшему предо мной в столь неожиданном свете. Люпен! Это был Люпен! Мой закадычный друг – не кто иной, как Арсен Люпен! Я не мог прийти в себя. Он же чувствовал себя совершенно непринужденно:

– Можете распрощаться с Жаном Даспри.