Хе, у меня есть сын. Мысль приятная, но изрядно тревожная. От жены сбежать можно всегда, от ребенка — нет.

— Пойдем домой? — спрашиваю. — Тебе помочь?

Дашка вскидывает голову, стряхивая челку.

— Ни за что, — с расстановкой отвечает она. — Показать слабость? Пусть все задавятся, сама дойду.

Я все-таки поддержал ее, помогая встать, и довел до двери. На улице мы оба старательно делали вид, что это все фигня и после родов она вполне способна весело сбегать на другой конец острова. На самом деле роды действительно прошли удивительно легко. При ее телосложении я ожидал намного больше проблем, бывает, женщины мучаются сутками. Так им всем, болтунам. Моя человеческая женщина по всем показателям способна обставить оборотня.

Те двести с лишним метров, что мы прошли до собственного дома-дерева, она гордо шла впереди, я с ребенком на руках сзади. К нам беспрерывно подходили с поздравлениями и добрыми пожеланиями. Такое впечатление, что больше народу заняться нечем, только в очередь выстраиваться, чтобы посмотреть на интересное зрелище. В каком-то смысле так и есть. Первый случай. И не только на острове и в Клане, на равнинах тоже. Черепаха нехотя рассказала, почему человеческих женщин на равнинах не бывает, взяв с меня слово не трепаться. Легкое вмешательство со стороны пауков — и неожиданный выкидыш. Вслух о таком не говорят, но если к мужчинам-необоротням относились в каком-то смысле снисходительно, то женщины могли размножаться. Как Народ не допускает проживания рядом с собой неразумных хищников своего вида, так и людям раньше было по соседству не место. Конкуренция.

А половина подходивших с поздравлениями были бабы с уже заметным животом. Некоторые явно успели забеременеть до свадеб, которые я пропустил, сидя в горах. Ничего страшного — у меня была достойная заместительница, не забывавшая посетить церемонию с подарком. Где-то это даже лучше, пусть привыкают к ее постоянному присутствию.

Зайдя в дом и лишившись зрителей, я моментально перестал изображать отстраненность и помог Дашке дойти до кровати. Все-таки самостоятельность ей далась нелегко — устала.

— А куда подевались все остальные жильцы? — спрашиваю ее. — Почему пусто?

— Это они из деликатности, — пояснила Даша. — Дают возможность пообщаться наедине, вечером появятся.

Помог ей дойти до кровати и осторожно усадил. Моментально раздалось возмущенное вяканье.

Вручив Даше ребенка, я извлек из-под задницы жены недовольного. Он висел, схваченный за загривок, болтая растопыренными ногами, и мужественно молчал, высунув красный язычок.

— Это кто? — с удивлением спрашиваю. — Не успел муж уехать в командировку, как в постели жены обнаруживается… — я повернул и заглянул между ног, — …посторонний мужик с явно недвусмысленными намерениями.

— Это Шустрик, — пояснила Даша, — щенок Мави. Третий месяц всего, но предпочитает спать в тепле.

— В смысле, в моей кровати? Под боком у моей женщины?! — грозно вопрошаю, поднимая его и заглядывая в глаза.

Кошак попытался извернуться и облизать мне руку.

— Такими извинениями, — встряхивая его, сообщил я, — ты не отделаешься. Это моя постель, мое одеяло, моя жена — и нечего тебе тут ловить.

От двери раздалось горловое рычание. Красотка стояла, уставившись на меня своими желтыми глазищами и предупреждающе помахивая хвостом. Это еще не угроза, пока просто предупреждение.

— Очень симпатичный парнишка, — льстивым тоном сообщил я, осторожно ставя его на пол, — пятнистый, шкурка симпатичного оттенка, с переходом в черный, и клыки уже многообещающие… Вырастет — такой красавец будет! Папаша у него кто? Это ж не Пастуха работа, я бы знал.

Мави молча оскалилась, показывая внушительные клыки.

— Ну не хочешь говорить, как хочешь, — покладисто согласился я. — Нашла симпатичного кота, пользуйся на здоровье.

Шустрик, смешно переваливаясь, подошел к матери и лизнул ее в нос. Она тоже облизала его мордочку, потом придавила лапой и старательно обработала языком всего. Он дождался окончания процедуры, протиснулся между ее задних лап и вцепился в сосок. Мави тут же плюхнулась набок, предоставляя детенышу возможность удобно поесть. Он жадно вцепился и принялся сосать.

— Э… тебе не кажется, — спросил я, — что наглость должна иметь границы? Когда ты сообщила, что ожидаешь прибавления семейства, я специально постарался и сделал тебе теплый домик, вон там, — я показал в сторону двери, — прямо у входа. Хотя ты совершенно не имеешь отношения к моей семье и даже роще. Жить тебе положено под боком у Зверя, раз уж сама к нему в семью напросилась. Дружба обязывает, но она ведь вещь обоюдная. Впереться в дом и вот так расположиться — согласись, это уже слегка переходит границы приличия. Я желаю общаться с женой, а не рассматривать твое брюхо.

Она презрительно фыркнула и, встав, ухватила Шустрика пастью за складку на шкирке. Потом повернулась и, всем телом излучая негодование и обиду, молча вышла за дверь.

— У нас из-за Мави большие проблемы, — тихо сказала Даша. — Я не хотела зря морочить голову по телефону, но раз уж ты здесь…

— Что, она тоже желает спать в моей кровати?

— Она на пару с нашим глубокоуважаемым Вожаком устроила бунт на равнинах. Только он вроде ни при чем, а она даже гордится. Точно, он ей идею подкинул, за все время, что она в Клане, ни разу с соплеменниками общаться не пыталась. Сначала заявилась в кошачий прайд и показала личный телефон, потом рассказала о своих трофеях и о том, как мы ее замечательно балуем: мол, что захочет, то и получит, и что здесь не жизнь, а сплошная малина, территория огромная, жратвы — сколько хочешь, дом специальный для нее построили, и, если пожелает, будут носить на руках. На закуску продемонстрировала большой живот и советовала обращаться к Пастуху за искусственным оплодотворением. И последовательно посетила еще несколько стай, не только кошачьих.

— Врет, — уверенно сказал я, — спрашивал, она без ветеринарного вмешательства обошлась.

— Это ты такой умный, — ответила Даша, — а младшим тоже хочется разных приятностей. Совет запретил с нами торговать, так они заявили, что всю жизнь делали что хотят и им пауки не указ. Большая свара была, а потом стали целыми группами в Клан приходить. Каждому подавай свой личный телефон и Пастуха. Тут уже дело принципа: у некоторых и мужья есть, но раз запрещают — вперед. Самцы прямо воют от негодования.

— Ну и что? — не понял я. — Утрясется. Каждый волен идти, куда хочет, и жить, с кем желает. А через некоторое время все войдет в нормальное русло. С мужиком, — ухмыляясь, пояснил ей, — гораздо интереснее и приятнее, чем когда в тебя лезут разными холодными инструментами.

— Ага, — порадовала она меня, — только их уже почти две тысячи одиннадцать видов. И все идут… Какой-то стадный инстинкт или из вредности — назло паукам. Такими темпами скоро на равнинах ни одного младшего не останется, все в Треугольник переселятся. Между прочим, рук у них нет, чтобы заставить отрабатывать кормежку, а послать их подальше и сказать, чтоб жили, как хотят, никто не посмеет.

— Зато, — серьезно сказал я, — у нас больше не будет проблем с границей. Пограничная стража будет в лучшем виде. При наличии постоянной связи и нескольких патрульных групп с автоматическим оружием территория будет не просто на замке, но полностью закрыта от нарушителей. Завтра с утра со Старшей поговорю, пусть все это ставит на постоянный график. Кто не работает, тот не ест. И чтоб мне собакомедведей не обижали, я к ним испытываю странные чувства, вроде как люди к собакам. Такие смышленые животные. Они под общий стандарт выбивания хищников не попадают, все-таки не тупые, и договор у нас.

— Это ты пока еще не понял, что происходит, — возразила Даша. — Как выйдешь, обнаружишь под дверью Умника косматого с челобитной.

— Это еще что за тип? — заинтересовался я. — Знакомое что-то, но не помню…

— Это примат, — пояснила она. — Я вообще не очень понимаю, почему они у вас проходят по рангу младших. По-моему, вполне могут быть совершенно отдельным видом, получше бибизян. Все имеется: руки, ноги, голова с мозгами… Единственное, говорят через «Ошейник», но не великая проблема, на языке жестов прекрасно могут объясняться при желании. Оружием пользуются, на лошадях ездят. Что когти длинные — так приспособились подрезать при необходимости для работы, а так пальцы вполне человеческие. Многие на правой руке укорачивают, а на левой оставляют, чтобы как оружие работало. Женщины приматов, — просветила она меня, — еще лаком когти красят и рисунки сверху делают. Очень красивые. Даже штаны носят, даром что все шерстью покрыты. У них еще и собственный вождь имеется.