В черной туче, что двинулась на него с газетных страниц, мелькнул и луч света: партизаны здорово досаждали тылам Колчака. Их было тысяч сорок на просторах Си-Вири и Дальнего Востока. За головы их руководителей — Голощекина, Вострецова, Щетинкина, Кравченко, Мамонтова, Громова и Лазо — были обещаны крупные суммы. В этом перечне попалась Фрунзе и фамилия Постышева.
Как и предполагал Фрунзе, Оренбург держался стойко. В Уральске было хуже: Иван Плясунков не сдал город белым, но силы были на исходе: кончались патроны, гарнизон доедал ослабевших лошадей; тревожные, бессонные ночи всех бойцов вымотали так, что они бродили как тени. Но туда двигался Чапаев, и ключ от Уральска был в его надежных руках.
Тухачевскому сообщил Фрунзе, что Ленин одобрил его план разделения Восточного фронта, как только Колчак откатится за Уральский хребет.
— Я беру Туркестанский фронт, вам — гнать «верховного» безостановочно.
1 июля Колчак сдал Пермь, через две недели — Екатеринбург. Освобождение Уральска от блокады Фрунзе ожидал 15 июля. Чапаев, освободив свой родной город Николаевск, пробился на четыре дня раньше. И Михаил Васильевич 11 июля телеграфировал Ленину: «Сегодня в двенадцать часов дня снята блокада с Уральска. Наши части вошли в город».
— Привет тебе, Плясунков, от Михаила Васильевича! — сказал Чапаев отощавшему комбригу. — Он в тебя верил — и не ошибся!
Тухачевский развивал наступление с блеском: 25 июля он взял Челябинск, вслед за ним — Троицк. Теперь адмирал бежал по Великому Сибирскому пути, бросив на произвол судьбы Дутова, Белова и Толстова.
Генералы вскоре поняли, что они обречены. Но не сдавались и часто не принимали открытого боя, стараясь нападать подвижными группами кавалерии на зазевавшиеся гарнизоны красных. Фрунзе разгадал их тактику и дал директиву командарму-1: «Последнее время в армии наблюдаются случаи внезапных нападений противника. Причем части захватываются врасплох и несут бессмысленные потери. Приказываю срочно расследовать эти случаи и донести мне, почему это происходит и как поставлена служба сторожевого охранения. Обратите строгое внимание на постановку связи в частях и на отсутствие долгое время сведений о развитии боевых действий».
Но, к великому несчастью для Красной Армии, в такую засаду попал и легендарный Чапаев со своим штабом.
Он двинулся от Уральска в сторону Каспийского моря по тракту на Лбищенск. Положение у него было очень трудное: жара, бескрайняя степь без кустика и деревца, чтоб укрыться от зноя. Бойцов мучила жажда: отступающие казаки отравляли колодцы или забрасывали их трупами людей и лошадей. Фурманов сообщал Реввоенсовету 4-й армии: «Объезжая цепи в течение последних дней, вижу невероятно трудное положение красноармейцев. Нет белья, лежат в окопах нагие, сжигаемые солнцем, разъедаемые вшами. Молча идут в бой, умирают как герои, даже некого выделить для наград. Все одинаково честны и беззаветно храбры. Нет обуви, ноги в крови, но молчат. Нет табаку, курят сушеный навоз и траву. Молчат. Но даже молчанию героев может наступить конец. О благороднейших героях мы заботимся не по-геройски. Мы, несомненно, неправы перед ними. Сердце рвется, глядя на их молчаливое терпение. Не допустим же до разложения одну из самых крепких твердынь Революции. Разуйте и разденьте кого хотите. Пришлите материал, мы сошьем сами, только дайте теперь что-нибудь. Мобилизуйте обувь и белье у населения».
Кое-что выслали срочно. Но с боеприпасами все шла задержка. И когда Чапаев побывал в 3-й бригаде, он написал в штаб армии гневное письмо: «Такой участок для одной бригады охранять невозможно. Распыленная по одной роте, она не в силах охранять данный участок. Части могут быть легко разбиты противником, а поддержка ниоткуда не придет… Я нахожусь в совершенном неведении, что за задачи 25-й дивизии? Боевой задачи нет никакой. Отдыху тоже нет, и распылили всю дивизию мелкими частями, командному составу не в силах следить за порядками в частях и отдавать срочные распоряжения. Таким образом, дивизия доводится до разложения… Все войска… на протяжении 250 верст лежат в цепи под палящим солнцем и более двух месяцев не мыты в бане. Некоторых паразиты заели. Если не будет дано никакого распоряжения, я слагаю с себя обязанности начдива, мотивируя нераспорядительностью высшего командного состава, передачей некоторых частей в другие армии…»
Положение выправлялось медленно. И вскоре он написал, как он бедствует с боеприпасами: «Из-за отсутствия патронов я не в состоянии двигаться дальше. В передовых базах имеется 5 тысяч патронов, на складе в Уральске — 3 тысячи. До получения патронов я не отдам никакого оперативного приказа, за исключением, если обстановка заставит отступать, о чем я говорить могу смело. С патронами я никогда не отступал, а без них не стыдно отступать. Держаться на занимаемых позициях нельзя без патронов, можно погубить всю дивизию».
К сожалению, Фрунзе, занятый формированием Туркестанского фронта и нанесением решающего удара по Южной армии противника (было взято 45 тысяч пленных и открыта дорога в Среднюю Азию), узнал о бедственном положении Чапаева слишком поздно. Он послал к Василию Ивановичу комиссаром Павла Батурина взамен Фурманова. Пока же Дмитрий Андреевич добрался до Самары и дождался возвращения командующего из Оренбурга, Чапаев был мертв…
И эта весть о гибели славного боевого товарища омрачила радость победы на Туркестанском направлении. В приказе по войскам фронта от 4 октября 1919 года Фрунзе почтил память Чапаева: «Пусть не смущает вас ничтожный успех врага, сумевшего налетом кавалерии расстроить тыл славной 25-й дивизии и вынудить ее части несколько отойти к северу. Пусть не смущает вас известие о смерти доблестного вождя 25-й дивизии товарища Чапаева и ее военного комиссара товарища Батурина.
Они пали смертью храбрых, до последней капли крови и до последней возможности отстаивая дело родного народа. Я ожидаю от всех войск 4-й армии строгого и неуклонного выполнения их революционного долга. Ожидаю, что их мощный, сокрушительный удар разобьет все надежды врага и отомстит за гибель своих вождей. Теснее смыкайте ряды, товарищи, крепче сжимайте винтовки в руках и смело вперед на полуиздыхающего, но все еще дерзко сопротивляющегося врага.
В увековечение славной памяти героя 25-й дивизии товарища Чапаева Революционный Военный Совет Туркестанского фронта постановляет:
1. Присвоить 25-й дивизии наименование: «Дивизии имени Чапаева».
2. Переименовать родину начдива Чапаева гор. Балаково в гор. Чапаев.
Вечная слава погибшим борцам! Мщение и смерть врагам трудового народа!»
За Советский Туркестан
В августе 1919 г… был назначен командующим армиями Туркестанского фронта (11-я, 4-я, 1-я и войска в Туркестане). В течение сентября… провел операцию по окружению и уничтожению южной армиям Колчака под командой генерала Белова. В результате… были восстановлены связи с Туркестаном и обеспечен переход оренбургского казачества на сторону Советской власти.
В течение декабря руководил операциями по ликвидации Уральского фронта, что и закончил в конце декабря со взятием нами г. Гурьева и занятием берегов Каспийского моря.
Оставаясь командующим армиями Туркестанского фронта, был назначен членом комиссии Всероссийского центрального исполнительного комитета по делам Туркестана, а также членом комиссии Центрального Комитета РКП по делам Туркестана.
С 15 февраля по август 1920 г. работал в Туркестане. Руководил операциями по ликвидации Семиреченского белогвардейского фронта. В конце августа руководил операциями по ликвидации бухарского эмирата и по созданию Бухарской народной Советской республики.
М. Фрунзе
Отъезд в Среднюю Азию задерживался.
В августе 1919 года, когда был создан Туркестанский фронт, железную дорогу на Актюбинск перерезали оренбургские казаки. И больше месяца ушло на то, чтобы разложить их части и окончательно ликвидировать их сопротивление.
