«Великое передвижение» армий Южного фронта закончилось к 3 ноября. В тот день остатки войск генерала Кутепова разорвали кольцо и по Чонгарскому перешейку ушли в Крым. В тот же день Фрунзе выехал из Харькова, чтобы не возвращаться туда до полной победы.
Все, что отложилось в его сердце на опыте трех кампаний — в Заволжье, в Туркестане и в Северной Таврии; все, что было найдено в сотнях книг о военном искусстве, бросил он на разгром Врангеля.
Теперь он не опасался случайностей, потому что собрал войска в страшный для врага кулак, втиснул стотысячную армию со всеми службами на небольшое пространство севернее перешейков и расположил ее тремя эшелонами.
В первом эшелоне стояли две армии: 6-я — на Перекопском направлении, 4-я — на Чонгарском. Во втором эшелоне, подпирая 4-ю армию Лазаревича, держались две Конные армии: 1-я и 2-я. Эта подвижная группа фронта предназначалась для развития успеха. Позднее Фрунзе поставил ее позади 6-й армии Корка и бросил в прорыв на Перекопском перешейке вслед за 51-й дивизией Блюхера. В третьем эшелоне — возле Мелитополя — находился Уборевич с 13-й армией, составляя главный резерв командующего.
Схема великого боя за Крым, который затмил славу Ватерлоо и Аустерлица, удивительно проста, как все, что признается истинно гениальным.
С 3 ноября 1920 года почти две трети войск Фрунзе были нацелены на Чонгар. Сюда хотел нанести он главный удар силами 4-й армии и устремить в прорыв конницу Буденного и Ворошилова. Решить эту операцию можно было комплексно: обойти одновременно основные вражеские укрепления по длинной (до 120 верст) и узкой (до 3 верст) Арабатской стрелке. Русские армии знали дорогу по стрелке еще с 1737 года, когда фельдмаршал Ласси успешно зашел в тыл крымскому хану. Но тогда фельдмаршала активно поддерживал с Азовского моря адмирал Бредаль. У Фрунзе не было флота, и маневр Ласси не годился.
Уже в полевых условиях, под грохот пушечной канонады на перешейках, Михаил Васильевич «с величайшим сожалением отказался от намерения использовать для удара Арабатскую стрелку».
Теперь он решил начать главный штурм в полосе 6-й армии. И тоже комплексно: ударная группа делает прорыв на Литовский полуостров через Сиваш; Блюхер в лоб атакует бастионы Турецкого вала у Перекопа; 30-я стрелковая дивизия 6-й армии прорывает оборону Врангеля на Чонгарском направлении.
Этот план родился потому, что тот самый «бог», от которого, по словам местных стариков, зависела погода, вдруг протянул руку помощи Красной Армии в решающий час. Свежий ветер с запада погнал воду Сиваша на восток, к Геническу, и обнаружил броды.
В условиях нечеловеческих — в чистом поле, при морозе и ветре, без огня и топлива, без теплой одежды и горячей пищи, даже без махорки, как в самом бедном цыганском таборе, — с неописуемой радостью отметили герои предстоящей битвы третью годовщину Великого Октября. Митинги, клятвы: «Победа или смерть!», возгласы: «Даешь Крым!», восторженные встречи с командующим, который вместе с ними делил вся тяготы и лишения. И в ночь на 8 ноября Фрунзе двинул войска — действительно, в последний и решительный бой!
Ударная группа 6-й армии Августа Корка пошла первой: две дивизии — 15-я и 52-я, две бригады из дивизии Блюхера — Отдельная кавалерийская и 153-я пехотная. И тридцать шесть орудий. В кромешной тьме, по вязкой рапе и скользкой глине группа прошла восемь верст поперек Сиваша. С ходу завязала ожесточенный бой и овладела Литовским полуостровом. Генерал Фостиков доносил Врангелю: «Неизвестными, но крупными силами красные перешли вброд Сиваш… Стремятся выйти к Караджанаю, Армянску — в тыл Турецкому валу».
Блюхер уже трижды штурмовал эту твердыню, но без успеха. Белые оправились от паники и в ночь на 9 ноября потеснили ударную группу к берегу Сиваша. И «бог» перестал быть великодушным: ветер потянул с востока, Сиваш заполнился водой. Сложным оказалось положение ударной группы. В помощь ей Фрунзе срочно отправил 7-ю и 16-ю кавдивизии. Кони шли по брюхо в воде, но вынесли конников на берег. И они тотчас же ринулись в бой. Одновременно был послан приказ Василию Блюхеру:
«Три часа бить по Турецкому валу из орудий всех калибров. После артиллерийской подготовки взять вал ценою любых жертв!»
9 ноября, в половине четвертого утра, 51-я дивизия пошла на четвертый смертельный штурм. Часть войск Блюхер направил в обход вала, с моря. Смельчаки — по грудь в ледяной воде — прорвали цепи проволочных заграждений в Перекопском заливе и лавиной навалились с тыла. В этот же час возобновила наступление ударная группа на Литовском полуострове. Белые поняли, что попадают в кольцо, и начали пятиться к полосе ишуньских укреплений. Блюхер поднял Красное знамя на Турецком валу.
Командующий Южным фронтом поставил вторую ногу на землю Крыма, и уже не было такой силы, чтобы повернуть его вспять.
Но бои не глохли — яростные, кровопролитные. 6-я армия к исходу 9 ноября, сплошь занимая перешеек от Каркинитского залива Черного моря до южного берега Сиваша, подвалила к Ишуню и изготовилась к штурму. Перед рассветом она взяла первую линию укреплений, к десяти часам — вторую. В полдень в Каркинитском заливе появились корабли белых и начали жесточайший обстрел побережья. Врангель бросил «бронированную» конницу — корпус Барбовича с танками и автомобилями. Она потеснила 10 ноября 6-ю армию и стала заходить в тыл ударной группе. Две дивизии Фрунзе — 7-я и 16-я — с трудом остановили конницу барона.
А командующий уже мобилизовал поголовно жителей Владимировки и Строгановки для предохранительных работ на бродах против Чонгара. И в ночь на 11 ноября послал на штурм чонгарских укреплений 30-ю Сибирскую стрелковую дивизию. Врангель разрывался теперь на три фронта: Ишунь, Литовский полуостров, Чонгар. Силы его были на исходе, но с тем большим остервенением кидались на сибиряков офицерские батальоны, сеча была чудовищная. Но к утру 12 ноября, когда был готов пешеходный мостик на сваях сгоревшего Чонгарского моста, последние роты 30-й дивизии перебрались через Сиваш. Дивизия взяла станцию Таганаш и открыла дорогу в Крым бешеным рывком в сторону Джанкоя. Перепуганные ишуньцы стали срываться с позиций. Армия Корка вышла на Евпаторию и Симферополь. 1-я конная — на Севастополь, 2-я конная, а за ней 4-я армия и 3-й Отдельный кавалерийский корпус — на Феодосию, Керчь. 15 ноября Блюхер и Буденный освободили Севастополь, Каширин и Куйбышев — Феодосию. С 16 ноября 1920 года на всей территории Крымского полуострова восстановилась Советская власть. Пятьдесят дней титанической работы Фрунзе на Южном фронте принесли желанную победу!..
Эта гениально простая схема великой битвы за Крым есть лишь свидетельство умной стратегии и тактики замечательного полководца.
Но Михаил Васильевич не только полководец. Он богато одаренная личность, со своим душевным настроем; человек удивительно простой и скромный, стойкий ленинец и подлинный друг боевым товарищам, которые на глазах у всей страны, всего земного шара решали революционную задачу исторической значимости. И все, чем богата была его личность человека нового мира, — все это раскрылось в самом пекле напряженных боев.
Бойцов подкупало, что все дни битвы он был с ними на северном берегу Сиваша — без нормального сна и пищи, без крова. На ночь он останавливался в полуразрушенных помещениях, где не давала покоя беспрерывная суета штабной жизни. Раза три или четыре видели его спящим на деревенской лавке, под стрекотню телеграфных аппаратов, хлопанье дверей и громкие донесения связных. И только то отличало его от бойцов, что был он не в рваной обуви, и в шинели, не пробитой пулями, и в серой папахе, вывезенной еще из Туркестана. На любом биваке в голой степи он был своим среди своих, и его любили восторженно — за простоту и солдатскую обыденность.
Но он был командующим, и его воле подчинялась армия в 100 тысяч бойцов. Однако он берег каждого. И уж когда не было иного выхода, со страшной болью посылал их на верную смерть. Даже в те минуты, когда он не слышал своего голоса от пушечной стрельбы вокруг, когда один час, один миг решал исход боя, мысль его всегда была обращена к рядовым труженикам войны. И наркома здравоохранения Николая Семашко он залучил на фронт не зря. Казалось бы, в хаосе передвижения масс по фронту, при отсутствии повозок и лошадей, при том, что мало было медицинских сестер, фельдшеров, врачей и лазаретных коек, трудно обласкать бойца, искалеченного пулей, саблей, осколком снаряда. Но ни один не остался без помощи: нарком подвозил медицинский персонал, командующий немедленно отправлял раненых в Мелитополь, Александровск, Харьков.
