Интенсивная научная и общественная деятельность не оставляла времени для развлечений. Зюсс годами не бывал в театре, почти не читал художественную литературу, хотя иногда, после ужина, любил послушать сатирические произведения немецких авторов.

Пустые светские разговоры не занимали его, но интересные беседы с молодыми учеными часто затягивались в его квартире далеко за полночь. Он был рад посещениям заграничных геологов, от которых черпал новые сведения и с которыми обменивался воззрениями на строение Земли и на геологические процессы.

Летний отпуск, особенно в старческие годы, Зюсс проводил большею частью в маленьком имении Марцфальви, на границе Венгрии, доставшемся его жене по наследству. Здесь, вдали от забот и обязанностей городской жизни, он особенно много писал, а в часы досуга занимался мелкими садовыми работами.

Зюсс отличался хорошим здоровьем. Вскоре после женитьбы он без всяких последствий перенес оспу, и затем, до последнего года жизни, никогда не болел. Но в молодости он производил впечатление больного человека. Один из старейших его учеников, профессор Фукс, в своих «Воспоминаниях» о Зюссе так описывает свое первое знакомство с ним:

«Это было в ноябре 1861 года. Я только что поступил в Венский университет. Однажды в ожидании лекции по анатомии растений я слонялся по холодным, неуютным коридорам старого здания, не зная, как убить время. Библиотека еще не открылась, читального зала тогда не было, итти в кофейню не позволяли средства. Я решил посетить какую-нибудь постороннюю лекцию и, заметив на доске об'явлений, что с 5 до 6 часов Зюсс читает палеонтологию, зашел в аудиторию. Она была почти пуста, только на передней скамье сидело несколько слушателей. Я скромно приютился на задней скамье. Вскоре вошел Зюсс — тощий человек в простой одежде, с цилиндром сомнительной свежести в руке, немного сгорбленный, с впалыми щеками и тусклыми глазами. «Бедняга, — подумал я, — ему нужно больше есть и меньше штудировать». Зюсс сел за стол, начал говорить усталым голосом. «Он наверно чахоточный», решил я. Но вскоре картина изменилась. Голос лектора окреп, речь сделалась проникновенной, энергичной. Зюсс пошел к доске и начал рисовать спрута так искусно и с такой уверенностью, что я был поражен: никогда я не видел ничего подобного. Набросав, словно шутя, сложный рисунок, Зюсс продолжал лекцию. Он словно вырос, говорил твердо и уверенно, и, когда он кончил, я был очарован, но не мог подавить мысли, что такой вдохновенный мыслитель обречен. «Внутренний жар истощает его», думал я, вспоминая своего чахоточного учителя гимназии.

«У выхода я представился Зюссу и просил разрешения посещать его лекции, «Места много», — сказал он меланхолически, указывая на почти пустую аудиторию. Охотников изучать палеонтологию тогда было еще очень мало.

«Мои опасения, к счастью, не оправдались. Легкие Зюсса были здоровы и с годами, несколько пополнев, он утратил болезненную внешность и приобрел большую выносливость. Во время полевых работ он совершал большие переходы пешком и преодолевал такие крутые и длинные под'емы в горах, какие едва были по силам более молодым людям. Имея почти шестьдесят лет, он предпринял трудную поездку в самую дикую часть Норвегии, а в семьдесят пять лет обладал еще полной работоспособностью и свежестью духовных сил.

«Зюсс был богато и разнообразно одарен. В нем совмещались твердый непреклонный характер, глубокое художественное чувство, ясный ум и любовь к порядку. Он любил общество, особенно молодых людей, но чувствовал себя лучше всего в поле, наедине с природой. Когда он путешествовал по своим любимым горам с молотком в руке, большой кожаной сумкой за плечами и записной книжкой в кармане, он находился в обстановке, наиболее соответствовавшей его натуре, и вполне наслаждался жизнью. Ни потоки дождя, ни жгучие лучи солнца, ни крутые склоны гор не портили его настроения.

«Работоспособность Зюсса была изумительна; он был фанатиком работы и не мог оставаться бездеятельным. Работа была для него не трудом, а удовольствием. Казалось, что он не знал усталости, и его отдых заключался в том, что он переходил от одного рода работы к другому. Он был членом городской думы, депутатом парламента, и казалось непостижимым, каким образом Зюсс находил время для своих научных исследований, которые не прекращались, как и его педагогическая деятельность. И вместе с тем эта загруженность работой не была заметна. Поверхностный наблюдатель мог даже думать, что Зюсс бездельник. Он никогда не торопился, не казался озабоченным или усталым, не пропускал заседаний, не отказывал посетителям, которых было не мало; для каждого он находил время, чтобы его выслушать, а обращавшиеся к нему письменно могли быть уверены, что с обратной почтой получат обстоятельный ответ».

Зюсс начал похварывать весной 1913 года, когда появились признаки болезни сердца в виде артериосклероза. Но лето, проведенное в имении Марцфальви, прошло благополучно и даже бронхит не имел последствий. В начале зимы возобновились признаки сердечной слабости, а в январе 1914 года припадки участились и стали сильнее. Зюсс проводил некоторые дни в постели и должен был сильно сократить свои занятия, особенно письменные, ограничиваясь чтением. В начале марта болезнь усилилась. К болезни сердца присоединился бронхит, перешедший в воспаление легких. Начался тяжелый бред, и 26 апреля могучий старец навеки закрыл свои глаза.

Согласно завещанию, тело Зюсса было отправлено без всякой пышности в его имение Марцфальви в Венгрии, где была похоронена и его жена.

Достойным увековечением памяти Зюсса является памятник, поставленный городом Веной на площади Шварценберг, возле того самого фонтана, где с таким нетерпением ожидали первых струй альпийской воды. На памятнике, увенчанном бюстом инициатора постройки водопровода, женская фигура льет воду, добытую из скалы, на руки коленопреклоненной женщине, изнывающей от жажды.

3юсс был своеобразный исследователь и столь же своеобразный учитель. Общепринятый элементарный курс геологии он почти никогда не читал, а излагал, большею частью, те вопросы, которые занимали его самого в данное время. Лекции, прочитанные им в течение целого ряда лет, хорошо отражают ход его научного развития. В первые годы своей доцентуры он читал исключительно палеонтологию, но не в виде систематического описания ископаемых животных, начиная с простейших, а в виде отдельных глав, посвященных вопросам анатомии, морфологии, условиям существования, развития и вымирания какого-нибудь класса животного царства, интересовавшего его в это время. Потом его лекции распространились на геологию, главным образом на вопросы стратиграфии, в которых изложение последовательности образования различных слоев, сменявших друг друга в какой-либо области, сочеталось с характеристикой организмов, населявших эту область и так же сменявших друг друга или проходивших цикл постепенного изменения под влиянием меняющихся условий жизни. В позднейшие годы лекции были посвящены почти исключительно тектонике, над вопросами которой работал Зюсс, создавая «Лик Земли». Конечно, начинающих слушателей эти лекции не вполне удовлетворяли, но зато на более подготовленных они оказывали громадное влияние.

Зюсс создал обозначение «ювенильная вода» для той воды, которая выделяется в глубинах земли при остывании расплавленных масс, насыщенных парами, и в качестве вновь образовавшегося химического соединения поднимается по трещинам в виде горячих источников, минеральных терм, на земную поверхность. Применяя это сравнение к Зюссу, можно сказать: то, что он давал в своих лекциях, было всегда «ювенильным» продуктом его ума, овеянным атмосферой свежести. В этом заключалось очарование его лекций, которое влияло даже на противников и недоброжелателей Зюсса.

В дополнение к лекциям Зюсс имел обыкновение проводить со слушателями экскурсии, большей частью во время весенних каникул. Впечатления от этих экскурсий запоминались участниками на всю жизнь. Экскурсии сначала ограничивались бассейном Вены или ближайшими частями Нижней Австрии, но, постепенно распространяясь все дальше, достигли, через Альпы, Италии и даже Сицилии. В этих экскурсиях, кроме слушателей, участвовали научные сотрудники и посторонние — любители геологии. Экскурсанты чувствовали себя непринужденно и в свободные часы, на переходах и ночлегах, развлекались пением и шутками. Зюсс не отставал от молодых и сам молодел в их обществе. Но перед каким-нибудь интересным утесом или на вершине, с которой открывался широкий кругозор, рожок Зюсса собирал рассеявшихся спутников, и воцарялась благоговейная тишина. Зюсс в образных выражениях излагал кратко все существенное и интересное о данном месте.