– Ничего я не ревную! – Франческа тоже вскочила, готовая разрыдаться от злости.

– Точно, ревнуешь! Ты на меня злишься, и за что? Что, тебе неприятно, что я целуюсь с Массимо?

Малышня с ободранными коленками притихла. И о чем только говорят эти взрослые девицы?

Анна и Франческа стояли, испепеляя друг друга взглядами.

– А ну их, – махнул рукой голубоглазый пацан, и ребятня просочилась в дом, чтобы продолжить войнушку на лестнице.

Франческа была вне себя от ярости. Ей хотелось отлупить Анну! Она прекрасно поняла, что одними поцелуями дело не ограничилось.

– Послушай, – заговорила Анна, стараясь быть убедительной, – если ты целуешься с парнем и я целуюсь с парнем, это ничего не меняет в наших отношениях.

Из открытой двери подъезда потекла струйка: в двух шагах от них, приподняв юбку и прижав к коленкам трусы, на корточках сидела девочка. Справлять нужду там, где никто не видит, считалось в порядке вещей.

Анна выдержала паузу и продолжила:

– Однажды мы обе станем встречаться с молодыми людьми. Не обязательно с Нино или Масси – с парнями, поняла? С ними мы будем проводить много времени вместе, ходить на дискотеку, заниматься любовью, наконец. Потом мы выйдем замуж, нарожаем детей, я буду учиться в каком-нибудь далеком городе, ты станешь «Мисс Италия», и нам, конечно, придется расстаться на какое-то, может даже длительное, время.

Франческа слушала с оскорбленным видом.

– Это произойдет, должно произойти, Франческа. Но мы никогда по-настоящему не расстанемся. Мы не можем потеряться по жизни, ясно?

В обиженном лице Франчески что-то стало меняться. Анна это заметила и снова заговорила, широко улыбаясь:

– Мы с тобой разные, но мы – одно целое. Мы сестры!

Губы Франчески тронула улыбка.

Ей совсем не понравилось то, что сказала Анна. Парни… И то, что они с Анной разъедутся. Внутри у нее все дрожало от этих слов. Но когда Анна произнесла «мы одно целое», она готова было простить всё.

По правде говоря, ей с самого начала хотелось обнять Анну. Анна ведь не влюблена в Масси, ей до него дела нет!

– Франческа, теперь послушай, я тебе скажу кое-что важное. – Анна нежно провела по щеке подруги. – Во-первых, снимать швы с тобой поеду я. Во-вторых, я тебе обещаю, клянусь, что бабуин больше не причинит тебе вреда. Если он тебе что-нибудь сделает, ты станешь жить со мной. И если мой папаша опять начудит, а мать не выгонит его из дому, мы с тобой вместе уедем!

У Франчески защипало в глазах. Она изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать.

– Потому что так нечестно! – выкрикнула Анна. – Нечестно, что нашу жизнь портят два подонка! Два подонка, которые занимаются всякой фигней, а сами никто, пустое место!

Пусть в этом долбаном доме все слышат! И отец Франчески пусть тоже слышит!

Когда Анна вошла в кухню, за столом – неслыханное дело! – сидел ее отец.

– Папа! – вырвалось у нее.

По всему было видать, что здесь только что разразилась буря. Сандра гремела посудой и даже не обернулась, чтобы поздороваться с дочкой. Однако Артуро, как ни в чем не бывало, встал и заключил Анну в объятья.

Начался выпуск новостей. Сандра схватилась за ручки кастрюли и откинула макароны на дуршлаг.

– Сейчас есть будем, – сказала она.

На мгновение Анне показалось, что все налаживается. Стол накрыт, телевизор работает, отец, о котором три дня ни слуху ни духу, сидит и улыбается… Ну да, брата нет, но он на заводе, где ж ему еще быть.

Ей хватило ума промолчать, не задавать лишних вопросов. Она видела: мать вот-вот сорвется, да и отец выглядит… как нашкодивший кот.

Она поцеловала Артуро и села перед дымящейся тарелкой.

Артуро накрутил на вилку макароны и рассыпался в комплиментах по поводу соуса. За едой он немного отошел. Посмеиваясь, комментировал новости, даже рассказал какой-то глупый анекдот.

Анна не любила скандалы. Поэтому, чтобы поддержать видимость семейного мира, она тоже сказала, что соус очень вкусный, но Сандра промолчала, неотрывно глядя в тарелку.

– Ну, дочка, что ты мне расскажешь? Где была? – спросил Артуро.

– Да нигде. Гуляла, – ответила Анна.

– Сандра, передай соль.

Услышав просьбу, Сандра схватила солонку и почти швырнула ее мужу.

– Спасибо, – кивнул Артуро, посолил помидор и снова обратился к дочери: – А на море ты сегодня ходила?

Анна подумала, что все-таки любит отца, несмотря ни на что. Ей нравилось ужинать вот так, вчетвером. То есть втроем, Алессио-то не было. Достойное завершение дня, в конце концов.

– Нет, неохота было. Мы просто гуляли с Франческой.

Артуро всмотрелся в лицо дочери.

– А это что такое? – помрачнел он. – Что, уже начала, да? Уже красишься? – На стол полетела смятая салфетка. – И ты, Сандра, в таком виде выпускаешь ее из дому?

Мир длился ровно четыре минуты. И то хорошо, подумала Анна. Аппетит у нее пропал. Желудок выворачивало от злости, хотелось всех послать к чертовой матери.

– Нет, ты видела? В два пальца грим на морде! Черт, как настоящая шлюха! – Артуро в гневе поднялся.

– Еще раз услышу такое о моей дочери – не знаю, что с тобой сделаю! – взвилась Сандра.

Анна закрыла глаза. Эти двое – как бомбы с часовым механизмом, того и гляди, весь дом разнесут. Макароны в тарелке окончательно остыли.

Теперь ей хотелось крикнуть в лицо отцу: лучше бы ты, подонок, оставался там, где был! Надоело уже – как только приходишь, начинается ор. Какого черта, спрашивается? Мне уже почти четырнадцать! Сволочь такая, только и можешь, что во всякое дерьмо вляпываться, не выступал бы!

Но, конечно, она промолчала. Она была по горло сыта репертуаром своего папаши. То исчезает, то появляется, то улыбки расточает, то устраивает разнос. И за что? Кто дал ему право судить ее?

– Анна!!! – Артуро стукнул кулаком по столу. – Иди умойся! И смотри, еще раз увижу тебя в таком виде… – Он схватил солонку и в гневе запустил в стену. – Вообще из дому не выйдешь!!!

Довольная, что можно уйти, Анна пулей вылетела из кухни.

В ванной, оказавшись один на один с зеркалом, она скорчила гримасу. Даже пожрать не дали! А соус и вправду вкусный был… Черт, эта сволочь появляется, когда ему вздумается, и начинает играть в папочку. Нашел из-за чего мозги компостировать – из-за грамма косметики. Да пошел он!

Она включила воду и засунула голову под кран. Но вопли отца назойливо лезли в уши:

– Пока не стукнет восемнадцать, ты этим дерьмом мазаться не будешь! Не будешь, ясно?!

– Остынь, а, – прошипела Сандра, убирая тарелки со стола. – Если твоя дочь слегка подведет глаза, хуже от этого не будет. Проблема не в этом.

В чем – она не стала утонять.

Умывшись, Анна и не думала возвращаться на кухню. Она прошла в комнату, включила радио на полную мощность и подумала о Франческе. Похоже, им пора бежать… Она представила, как они с подругой тайком пробираются в порт и дожидаются парома на Эльбу. В банданах и темных очках, как в детективе… Ну уж нет, уйти должна не она, а он, отец. И почему мама не даст ему пинка под зад?

Если бы Анна вернулась на кухню, она бы обнаружила своего отца спокойно сидящим у телевизора. Так уж был устроен Артуро: закатив сцену и перебив пару тарелок, он снова становился веселым и приветливым.

Сандра была другой.

Она прошла на балкон, вытряхнула скатерть, надела перчатки и стала мыть тарелки. Она ни разу не обернулась в сторону мужа, который с увлечением смотрел шоу «Ходят слухи».

Затем она подмела пол, взяла пакет с мусором и спустилась во двор, к помойке.

Нужно пройтись, а то я ему шею сверну.

Когда она вернулась, Артуро по-прежнему сидел перед телевизором.

В доме он палец о палец не ударит!

– Послушай, – тоном, не предвещающим ничего хорошего, произнесла Сандра, усаживаясь напротив мужа.

На лице Артуро безошибочно читалось: ну все, понеслась.