— Кто это был? Пришел без тропы, ушел тоже прямо по тайге. Без ружья… значит, не охотник. Бандит? Но почему один? Говорят, их двое. Правда, один мог остаться с лошадьми! Hо тогда зачем ему идти? Мог бы поехать…

До позднего вечера бродили следопыты по долине Са-вельевой Ямы, с трудом пробираясь между могучими стволами елей и пихт. Исколесили почти весь южный склон. По северному ходить не стали. Там, как и на дне долины, лежал снег. Какой же вор будет пробираться по снегу, оставляя за собой следы!

Петляли по темным прогалинам, приглядывались к редким снежным полоскам… Ничего!

Hoчь застала их вымокшими, озябшими и голодными. Лидия Петровна начинала отчаиваться в успехе, но виду не подавала.

— Завтра чуть свет пойдем в ту долину куда ушел незнакомец. Может быть, он шел не от лошадей, а как раз к лошадям.

На ночь устроились у плотной, ветвистой ели, под ко^ торой желтела высохшая хвоя. Димка натаскал гору сучьев и развел костер. Лидия Петровна поставила на огонь большую консервную банку с водой, открыла коробку крабов, нарезала хлеба.

Димка до этих пор не ел крабов, брезгливо отвертывался, когда видел их на столе, и считал чистым обманом пищеторговскую рекламу: «Всем попробовать пора бы как вкусны и нежны крабы». Но сейчас он с таким аппетитом уплетал этих представителей семейства ракообразных, что Лидия Петровна только посмеивалась.

Запивали крабов коричневатой водой, подкрашенной листьями бадана, который заменил разведчикам чай.

Улеглись у самого костра, набросав на землю побольше мягких пихтовых веток.

Лидия Петровна ждала, что юный разведчик, уставший за день и сейчас пригревшийся у костра, заснет как убитый, а он порылся в карманах и вытащил оттуда груду мелких осколков камня.

— Посмотрите, пожалуйста. По-моему, сланцы и песчаники… А говорят, что горы — потухшие вулканы или складки в земной коре. Почему же я ходил, ходил и никаких вулканических пород не встретил?

Лидия Петровна взяла в руки кусочки пород и, повертев их перед глазами, протянула обратно.

— Правильно, сланцы и песчаники. Но когда ты успел отбить и осмотреть их?

— Я не отбивал… Просто брал кусочки, где выветривался камень, и определял.

— Ого, да ты знаешь, что такое выветривание!

Лидия Петровна решила проверить еще и наблюдательность Димки. Днем, когда они только что начали спускаться в Савельеву Яму, она видела ярко-зеленые налеты окислов меди на утесе, под которым сидел незнакомец. Интересно, заметил ли их Димка?

— А рудных минералов ты не встречал?

— Видел. Малахит или медная зелень у скалы там, наверху.

— Правильно, Дима. Из тебя, пожалуй, выйдет настоящий поисковик.

В темноте Лидия Петровна не видела, как вспыхнули глаза мальчика. Лучшей похвалы для него нельзя было придумать.

— А горы, которые мы здесь видим, образовались по-иному, чем думаешь ты. Это не складки и не вулканы. Правда, здесь были когда-то и те и другие. Они не однажды появлялись и не однажды исчезали. Исчезали, главным образом, под действием воды, которая их размывала. Когда-то на этом месте расстилалось и бушевало море. На дне отлагались пески, глины, известняк из ракушек, кораллов или просто как химический осадок. Потом

море уходило, а осадки превращались в различные твер> дые породы. Потом снова начиналось горообразование… снова появлялись вулканы…

Слушая геолога, Димка мысленно рисовал в своем воображении картину бурной вулканической деятельности. Словно из-под земли возникали то складчатые дуги, то горы… Даже не горы, а какие-то причудливые нагромождения вулканического материала.

Лидия Петровна говорила дальше, а Димка представлял себе, как разрушались горы под действием ветра, температуры, воды, льда, как постепенно превращались они в равнины.

— Такая равнина была у нас в мезозойскую эру, когда здесь был. жаркий тропический климат, водились громадные пресмыкающиеся, росли вечнозеленые леса…

— Гигантские папоротники, хвощи, плауны, мхи, — подхватил Димка.

— Очень рада, что тебе это известно. Позже, когда эти организмы вымерли, в эпоху расцвета млекопитающих, то есть в кайнозойскую эру, наша равнина раскололась глубокими трещинами, вдоль которых отдельные участки земли поднялись, другие опустились. Новые разломы прошли по следам древних разломов. Значительная часть теперешнего горного кряжа поднялась очень высоко, и в холодных слоях воздуха стали накапливаться массы льда. Ледники покрывали как раз и те места, куда мы идем работать. А там, где льда не было, текли бурные реки и ручьи, прорезая каменные громады ущельями. Вода постепенно углубляла ущелья, и они превращались в глубокие узкие долины. Лед же, наоборот, выпахивал широкие корытообразные долины, которые мы называем троговыми. Так ровная или почти ровная поверхность поднявшегося блока земли превратилась о расчлененный горный кряж, изрезанный долинами, усеянный остроконечными и плоскими хребтами. Вот тебе в нескольких словах разгадка происхождения наших гор.

Под утро стало так холодно, что Димка проснулся. Долго не мог понять, где он и что с ним. Волосы были мокры, по щекам катились мелкие капли студеной воды…

Разведчик открыл глаза. Над потухавшим костром бесшумно плясали легкие снежные хлопья. Димка взглянул на спокойно спавшую Лидию Петровну и торопливо подбросил в костер кучу сухих сучьев, припрятанных с вечера.

Дождавшись, когда пламя высоко взметнулось к верху, юный следопыт снова закутался в одеяло. Было еще рано, в тайге стояла спокойная предутренняя тишина. И вдруг откуда-то сверху донесся чуть слышный птичий свист. Димка поднял голову. Прошла минута, другая. Снова свист. Знакомый, вчерашний свист. Доносился он сверху, с каменистой россыпи, куда они с Лидией Петровной не заглядывали, — искать отпечатки следов на камне было бесполезно.

Подросток тихо поднялся, натянул холодные, не просохшие за ночь сапоги, схватил ружье и, пригибаясь к земле, стал перебегать от ствола к стволу вверх по склону, к россыпи.

Идти в полутьме было трудно, и разведчик часто спотыкался. В лощинках под ногами хрустел снег, в лесной чаще с треском ломались ветки. Тогда он останавливался и с замиранием сердца прислушивался.

Время от времени свист повторялся. Легкий и переливчатый, он был до того похож на птичий, что Димка начал сомневаться: может быть, ив самом деле птица свистит.

Но вот где-то впереди сорвался камень и, подпрыгивая, покатился вниз.

Руки неприятно задрожали, но все же Димка, крепче стиснув ружье, сделал несколько шагов вперед. Лес поредел, стало светлее, и можно было выбирать дорогу. Зато труднее прятаться. Россыпи почти рядом, а на них — ни деревца.

Пока разведчик раздумывал, как легче добраться до ближайшей скалы, за невысокой каменной грядой раздалось конское ржанье. Димка прижался к холодному, гладкому стволу пихты, под которой стоял, и замер. На вершине горы в предрассветном сумраке показался неясный силуэт человека, за ним — темные силуэты лошадей — две, три, четыре, пять…

Следопыт, не задумываясь, поднял ружье, приложился…

— Бах, бах, — прокатилось по горам. Лошади метнулись было в сторону, но скоро остановились. Не отрывая от них глаз, Димка ощупью зарядил, ружьё и снова ударил из обоих стволов.

Незнакомец почти мгновенно скрылся из виду. Лошади фыркали, беспокойно озирались, но с места не двигались.

Шорох торопливых шагов донесся совсем не оттуда, откуда ждал Димка. Кто-то бежал к россыпям снизу из долины Савельевой Ямы.

Он обернулся и увидел Лидию Петровну.

— Этот, вчерашний… убежал в ту долину… — зашептал Димка.

Внимательно поглядывая по сторонам, разведчики свели испуганных коней на дно уже знакомой долины, выбирая местау где снег растаял. Внизу связали лошадей цепочкой Лидия Петровна взобралась на первого коня и, понукая его задниками сапог, направила к устью Савельевой. Ямы. Димка лихо, вскочил на последнего в цепочке коня, не выпуская из рук двустволки.