Пока Мари отсутствовала, некто, прислушивавшийся к тому, что творится в доме, проскользнул через кухонную дверь из сада – получается, что так, и что дверь была открыта. На ней здоровенный засов, отмычки тут бессильны. Или же открывал преступник дверь парадного входа, ее запирают на ключ. Каким-то образом недобрый человек попал в дом, слышал все, что происходило, и, едва Мари вышла в кладовку, немедля высыпал приготовленный мышьяк в чайник. По всей видимости, злодей успел уйти или спрятаться, так как вошедший Бертран его уже не застал – иначе не рискнул бы пробовать чай из хозяйской кружки. Бертран был стариком обстоятельным, однако не чуждым маленьких слабостей. Он посмотрел, заварился ли чай, решил, что заварился, налил полкружки (чайник большой, хозяину хватит) и выпил. Доза мышьяка оказалась такой большой, что старика скрутило почти мгновенно. Он только и успел, что поставить кружку на стол. Как еще не разбил?

Дело заняло несколько минут. Бертран умер, прибежала Мари… Стоп, нет. Виконт неправ.

Мари же говорила: «Сказала Бертрану, что в кладовку за медом схожу». Значит, дворецкий вошел в кухню, когда кухарка еще находилась там. Она, по всей видимости, сообщила ему, что чай заваривается, и велела подождать. Выходит, остаются только два варианта – или Мари сама подсыпала мышьяк (вот уж удивительно!), или в кухню вошел кто-то, кого Бертран хорошо знал. Этот человек перебросился парой слов со стариком, незаметно высыпал мышьяк в чайник, а затем ушел.

Кто это мог быть?

В доме у Анри постоянно бывают люди; Бертран помнил многих, несмотря на годы, он обладал крепкой памятью. Бывший официант, как-никак. Он не удивился бы, увидев гостя: знатных людей в этот домик захаживало не так много, в основном, виконт де Моро, а вот других хватало. И если этот человек всего лишь вошел или попросил впустить его, и Бертран решил, что это припозднившийся гость хозяина… Дело обычное: Анри часто работал по ночам, все к этому привыкли. Бывало, кое-кто и до утра засиживался. А тут – какое утро! Вечер еще. Даже Сезар не явился пока, хотя обещал заехать за Жиффаром в половине десятого, справедливо полагая, что про ужин друг забудет. В подобных вещах Анри отличался страшной рассеянностью.

Жиффар говорил, что никого вечером не ждал и никто у него не появлялся. Значит, преступник – кто-то знакомый, старавшийся никому не попасться на глаза… Он выжидал. Он был расчетлив. Кто это?

Сезар покачал головой. Слишком мало ответов, а вопросов слишком много. Он не поговорил с Мари, так как ее продолжал допрашивать инспектор Кавье, однако ничто не мешает сделать это завтра. Решено, прямо с утра виконт отправляется к Жиффару. А сейчас можно и повстречаться с холодным цыпленком.

У Сезара обычно слово с делом не расходилось. Следующим утром, в девять, он стоял на крылечке дома Анри и изо всех сил колотил молотком по двери. Просыпаться в доме явно не спешили: ночь выдалась беспокойной, Мари умела проваливаться в сон так, что разбудить ее не было никакой возможности, а Анри, если чем-то увлечен, никакого стука не слышит вовсе. Обладавший же острым слухом Бертран, увы, теперь покойник.

«Если их не арестовали вчера ночью, обвинив в сговоре с целью убийства старого дворецкого, то они просто обязаны быть дома», – размышлял Сезар. Он прекратил бесполезное занятие – все равно от стука в дверь больше шума, чем пользы, – и решил, что если Анри здесь, то он непременно в мастерской. Сезар сошел с крыльца и по дорожке обогнул дом.

Домик этот был не слишком велик, однако и не слишком мал; когда-то здесь проживала состоятельная семья буржуа, у которых имелся небольшой заводик по производству тканей, и разорившихся, когда пришли машины. Не все могли позволить себе обновить производство; заводик закрылся, владельцы собрали вещи и уехали куда-то в глушь. Несколько лет дом стоял заброшенный, пока его не купил Сезар и не преподнес в дар своему другу Анри. Для виконта стоимость дома была не слишком большой, однако Анри долго орал, стучал кулаком по столу и требовал, чтобы Сезар прекратил заниматься этой ерундой. «Это не для тебя, это для дирижабля», – сказал ему тогда виконт, и лишь после этого Жиффар успокоился. Он не слишком любил принимать дорогие подарки, но просторный сарай, где можно вволю возиться с двигателем, его покорил. Так что – ирония судьбы – дом стал принадлежать человеку, бывшему без ума от паровых двигателей.

На первом этаже располагалась кухня, выходящая на задний двор; прихожая и несколько комнат; кладовая в полуподвале-пристройке, выдававшейся на боку дома, словно нарост на дереве. На второй этаж вела скрипучая лестница, от которой уходили два коридора – там, в комнатах, располагались спальни, кабинет, библиотека и то, что экономка Клотильда гордо называла гардеробной, – душная клетушка с костюмами Анри на вешалках. Костюмов насчитывалось немного, однако Клотильда, раньше служившая в знатном доме, хотела, чтобы все было «как у людей». Анри это все не волновало, он в буквальном смысле витал в облаках.

Сезар медленно шел по дорожке, внимательно глядя под ноги. Занятие практически бесполезное: вечером и ночью здесь потоптались полицейские, и отпечатки их башмаков были представлены во всем впечатляющем ассортименте. Сезар поморщился. Если здесь и имелся след злоумышленника, его давно затоптали. Ситуация у дверей в кухню была не лучше, к тому же, тут прямо у порога разлилась внушительная лужа – позавчера ночью шел дождь, – так что грязь из этой лужи как следует расплескали, ходя туда-сюда. Сезар уже осмотрел входную дверь и не отыскал никаких следов взлома – ни отчетливых царапин, ни повреждений в замке; впрочем, нужно будет поглядеть еще раз, если он когда-нибудь попадет внутрь. На этой двери тоже не наблюдалось ничего необычного, да и как ее взламывать, если она закрывается изнутри на засов?

Сезар постучал в кухню, однако ответа не получил; пожал плечами и двинулся дальше, в глубину двора, где стоял широченный сарай. Раньше тут пряталась парочка экипажей и были стойла – словом, конюшня. Теперь стойла снесли, а открывшееся немалое пространство переоборудовали под мастерскую. Там, конечно же, и отыскался Анри.

Жиффар возился с какими-то изогнутыми трубками; он был все в том же костюме, что и вчера вечером, рукава рубашки закатаны, руки измазаны по локоть – мастер за работой, и мастеру дела нет, что творится во внешнем мире. Сезар остановился в дверях, улыбаясь и глядя на друга. Тот был так увлечен своим делом, что не сразу заметил гостя.

– А! Это вы. Смотрите, все почти готово. Можно будет отправляться к Пулену после полудня и приступать к окончательной сборке… И отвезти двигатель. Только осторожно.

У Анри было две мастерских – одна здесь, для проведения экспериментов, и вторая – в непосредственной близости от Парижского ипподрома, с которого и должен стартовать дирижабль менее чем через месяц.

– Мой экипаж к вашим услугам, – заметил Сезар, разглядывая двигатель. Совсем небольшой, и весил – виконт знал – всего сорок пять килограммов. Техническое чудо. Вот в этом Жиффар был хорош.

– А! Это хорошо. Мне нужно время, чтобы закончить. Вы можете пока что… Хотите чаю? – иногда Анри вспоминал о манерах, которые ему никто не прививал, а потому проявлялись они внезапно и не всегда к месту.

Сезар скривился.

– Простите, нет. Чаю не хочу. Хочу, чтобы вы ответили на несколько моих вопросов.

– Тогда садитесь вот здесь, – Жиффар указал на колченогую табуретку, – и мы поговорим, пока я работаю.

Сезар поставил трость у стенки, присел на табурет, заскрипевший под его весом, но выдержавший, и приступил к расспросам:

– Если уж вы хотите, чтобы я выяснил обстоятельства этой неприятной истории, мне надо знать несколько вещей. Я уехал до того, как полиция вас допросила. Можете мне изложить, как все выглядело с вашей точки зрения?

– Ну что ж. Я был здесь, возился вот как раз с этими трубками, – он потряс ими, – когда прибежала Клотильда.