У меня защипало глаза. Я слишком долго ждал этих слов. Может быть, я не заслужил их, но мне всегда хотелось их услышать.

Отец вновь поднял стаканчик.

— И за моего второго сына, Сэма Гордона, который заставил старика понять, насколько тот был не прав… За Сэма, должниками которого мы отныне стали!

Я взглянул на Сэма. Он смутился, что было ему вовсе не свойственно.

— А ты, Дэнни, сам став отцом, помни, что твой сын — это твое продолжение, твое будущее. А оно должно быть лучше настоящего. И никогда, никогда не заставляй его расплачиваться за свои ошибки.

Здесь мне нечего было возразить отцу. Я бы очень не хотел, чтобы за мои грехи пришлось расплачиваться сыну.

Я смотрел на улыбающегося Сэма и вдруг начал осознавать, что где-то его, спасителя моего сына, поджидает Филдс. В том, что скоро может случиться, виноват буду я один. В порыве мстительной ярости я отдал его на заклание этим волкам. Нужно было что-то срочно предпринять, сказать Филдсу, что все отменяется.

— Мне необходимо срочно позвонить, — сказал я, выбегая из приемной.

Я бросился к стоявшему в коридоре телефону и набрал номер. Мне ответил усталый женский голос, который я сначала не узнал.

— Макси Филдс на месте? — спросил я.

— Его нет, а кто спрашивает?

— Дэнни Фишер. Вы не знаете, где он? Мне нужно с ним срочно связаться!

— Дэнни! — вдруг голос в трубке ожил, и я узнал Ронни. — Они уже вышли на «охоту»! Тебе нужно во что бы то ни стало перехватить их. Сэм всегда был твоим единственным другом! Это он выкупил тебя у Филдса, когда ты вернулся, это он поклялся свернуть шею Макси, если у тебя хоть волос упадет с головы!

У меня оборвалось сердце. В глубине души я подозревал нечто подобное.

— Я думал, что это ты, — сказал я обреченно.

— Нет, он бы меня никогда не послушал. Я вернулась, потому что Бен заболел, нужны были деньги. Но ничего не помогло, он умер.

— Мне очень жаль, Сара, — искренне сказал я.

Но она вряд ли слышала мои слова, потому что говорила она уже о Сэме — о Сэме и обо мне.

— Ты не должен позволить им сделать что-нибудь с Сэмом! Только благодаря Сэму у тебя шли дела! Он уговорил Ломбарда приказать Макси не трогать тебя, и Макси ничего не мог поделать. Он был в ярости! Ты даже не представляешь, какая это сволочь! Ты должен остановить его, Дэнни!

— Я хочу это сделать, Сара, — прервал я ее. — Слушай меня. Где они могут сейчас быть?

— Они собирались куда-то в Бруклин. Я слышала, Филдс сказал, что сегодня вечером Сэм наверняка будет в твоем новом доме.

У меня похолодело внутри. Это означало, что они устроили засаду возле моего дома, и когда мы вернемся из больницы, они сделают свое дело. Я тупо уставился на телефон. Ничего не оставалось другого, как только приехать домой раньше остальных.

— Спасибо, Сара, — медленно проговорил я и положил трубку.

Вернувшись в приемную, я сразу же подошел к Сэму и попросил, выдавив на лице подобие улыбки:

— Одолжи мне на несколько минут свою машину? Я обещал Нелли привезти кое-что из дома, а моя машина все еще в аэропорту…

— Я отвезу тебя, малыш, — предложил Сэм.

— Нет-нет, — ответил я быстро. — Ты еще не отошел после переливания. Я вернусь через двадцать минут.

— О'кей, чемп, — протянул он мне ключи.

Я посмотрел ему в глаза. Он не называл меня так уже много лет.

— Все нормально, чемп? — спросил он.

Только мы двое знали смысл этих слов.

Я пожал ему руку.

— Все в порядке.

Его рука сжала мою, и я впервые заметил, как похожи наши руки: одинаковой формы, с одинаковыми пальцами. Взгляд его полон сердечности. Он был тем, кем я всегда хотел стать. Понимание, словно волна, нахлынуло на меня и принесло чувство благодарности.

— Спасибо, Сэм. Спасибо тебе за все, — дрогнувшим голосом произнес я и повернулся к выходу.

— Веди машину осторожно, Дэнни, — остановил меня отец. — Нам бы не хотелось, чтобы сейчас с тобой что-нибудь случилось.

— Ничего не случится, папа, — ответил я. — А если и случится, не о чем будет сожалеть. В моей жизни было все, и у меня нет ни обид, ни угрызений совести.

— Хорошо, что ты чувствуешь это, — кивнул папа. — Но будь все-таки осторожнее.

Мощный мотор уверенно работал — вез меня к дому. Хорошо, что я взял машину Сэма. Так мне легче будет их найти, ищут-то они именно эту машину.

Поворачивая на Клэрендон-стрит, я заметил в зеркале фары следовавшей за мной машины. Она хотела меня обогнать. Я усмехнулся и нажал на акселератор. Я тоже спешил.

Автомобиль послушно рванулся вперед, я снова посмотрел в зеркало. К своему удивлению, я обнаружил, что расстояние между нами не увеличилось. Кто-то прочно сидел у меня на хвосте. И тут меня осенило: это Макси, сопровождает машину Сэма от самой клиники.

Мои преследователи поравнялись со мной, в вечерних сумерках я разглядел лицо Спита. Я замахал ему. Окно машины открылось, рука Спита подняла ствол автомата.

— Спит! — закричал я. — Это я, Дэнни! Все отменяется!

Ствол автомата продолжал подниматься.

— Спит, подонок, это я, Дэнни!

Я увидел, что он засомневался. Он обернулся назад и что-то спросил. Я тоже взглянул туда, там горел огонек сигары. «…И не вздумай свернуть в сторону», — вспомнились мне последние слова Филдса. Вдруг послышался стук автомата. Я пригнул голову и отчаянно нажал на тормоза. Страшная боль пронзила меня и ослепила. Я сжал руль, как последнее свое спасение. Машина пошла юзом, но удержалась на дороге. Я вытер рукавом заливавшую глаза кровь и снова увидел, как Спит поднимает автомат. Неукротимая ярость заставила меня забыть о боли, о страхе.

Я посмотрел вперед, на угол моей улицы. Выскочившая вперед машина Филдса преградила мне путь к моему дому. Я видел, в моем доме горел свет, — мы забыли его выключить. Только бы дотянуть до дома, и тогда я буду спасен. Только бы дотянуть…

Я рванул руль влево, к моей улице. Машина Филдса стояла поперек дороги, но я продолжал крутить руль. Я видел искаженное ужасом лицо Спита. Его автомат работал непрерывно, но мне было все равно. Либо они уберутся с моего пути домой, либо я пройду сквозь них. Шины были прострелены, но теперь это уже не было важно, — я ехал домой.

Резкий удар, и сразу же — яркая вспышка. Взметнулся столб огня, на вершине его был я — маленький мальчик, подъезжающий к своему новому дому в кабине фургона. Ночь неожиданно превратилась в солнечный день, в день, который был двадцать лет назад. Чего-то я тут не мог понять. Что-то здесь было не так. Время потекло назад. Но этого не может быть. Я отверг эту мысль. Чудес не бывает. Я всего лишь вернулся к началу моей памяти.

Потом видения детства исчезли, и я с удивлением посмотрел на свои руки, держащие остатки руля. В следующий момент я с безумной скоростью помчался прямо в темноту.

Где-то глубже, в молчаливом мраке, кто-то звал меня по имени. Слоги моего имени докатывались до меня как морские волны.

— Дэн-ни Фи-шер! Дэн-ни Фи-шер! — Откуда-то я знал, что нельзя слушать голос этих сирен. Я не должен слышать ни звука. Я не должен пропустить их в свое сознание. Отчаянно я боролся с этим зовом. Неожиданная боль охватила все мое существо. Она становилась все сильней и сильней, она жила сама по себе, она проходила сквозь меня, как воздух, которым я когда-то дышал.

Воздух, которым я когда-то дышал… Когда-то дышал… Почему я так подумал? Боль вновь захватила меня и вытеснила мой вопрос. Со стороны услышал я свой стон. Он звенел в ушах со все возрастающей силой. Я вновь погрузился в темноту.

— Дэн-ни Фи-шер, Дэн-ни Фи-шер… — вновь донесся зов. Он был мягким и нежным, он обещал мир и покой, избавление от агонии, но я сопротивлялся ему изо всех сил. И зов отступил, и на смену ему пришла боль. Это была сладостная боль, потому что это была боль жизни.

Как желанна боль, когда все остальное уже покинуло твое тело! Как ты хватаешься за все, что привязывает тебя к миру! Ты дышишь болью, словно это сладчайший воздух, ты пьешь ее всем своим существом. Ты продлеваешь боль — свою жизнь.