— Меня не было два года. Неужели никому не интересно, где я был, что делал?

Все продолжали молчать. Мама тихонько плакала. Я вновь медленно повернулся к отцу и холодно посмотрел на него.

— Ты тоже ничего не хочешь мне сказать?

Отец сжал губы.

Подошла Мими, мягко объяснила:

— Конечно, нам интересно. Просто все поражены… Иди сюда, Дэнни, — попыталась она увести меня от отца. — Садись и рассказывай все по порядку. Мы все очень волновались за тебя.

Я посмотрел мимо нее на Нелли, одиноко стоявшую у двери. О ней все забыли. Она наблюдала за мной полными боли глазами. Это была боль за меня. Здесь она одна понимала все. Я улыбнулся ей и взглянул на Мими.

— Спасибо, сестренка. Но нам некогда задерживаться. У нас еще много дел.

— Но ты не можешь вот так уйти! — воскликнула Мими. — Ты же только что вернулся!

— Я не вернулся, Мими, я только попытался вернуться.

— Но, Дэнни…

Теперь она плакала. Я понимал, о чем она плачет, но ничем не мог ей помочь. Что-то во мне только что сломалось окончательно.

— Перестань, Мими, — обнял я ее. — Так получается еще хуже.

Бережно усадив сестру, я подошел к Нелли.

— Пойдем отсюда. Ты же видишь, что все это бесполезно. — Потом обернулся к присутствующим и объявил: — Я пришел сюда исключительно по просьбе моей жены. Она решила, что мы должны сообщить вам о нашем бракосочетании.

Я отметил, как изменились выражения их лиц, увидел откровенное страдание в глазах матери, презрительное понимание в глазах отца. Меня всего передернуло.

— Нелли была единственным человеком, который и вправду хотел, чтобы я вернулся, — безжалостно выговорил я и вышел вон, увлекая за собой Нелли.

Потертые деревянные ступени радостно скрипели под нашими ногами, когда мы поднимались вверх по лестнице. Казалось, они нам пели: «Добро пожаловать!», как пели многим молодым супружеским парам, жившим здесь до нас. В двух наших чемоданах легко уместился весь наш гардероб. Одежду мы купим позже, когда я устроюсь на работу. Сейчас же все, что нам удалось наскрести, мы вложили в обстановку этой арендованной квартиры.

На четвертом этаже мы остановились перед дверью, обитой дешевым дерматином. Нелли с сияющей улыбкой обернулась ко мне, держа в руках ключ.

— Открывай, малышка. Теперь это наш дом, — улыбнулся я в ответ.

Она щелкнула замком, и дверь распахнулась. Нелли нерешительно стояла на пороге, боясь сделать первый шаг. Я бросил чемоданы и, подхватив ее на руки, уверенно переступил через порог.

— Да благословит Бог наш дом, Дэнни, — прошептала она.

Не опуская Нелли на пол, я обошел всю нашу маленькую квартирку. Три комнаты, кухня, ванная. Да мы ничего больше и не ожидали за двадцать пять долларов в неделю! Все было выкрашено белой больничной краской. Но за такие деньги не до цветовых эффектов. Зато все было чисто. Паровое отопление, горячая вода и много, даже слишком много для двоих места. Я покружил Нелли по комнате и опустил ее на пол.

— Занеси вещи, сумасшедший.

— Слушаюсь, мэм, — вытянулся я и тут же плюхнул чемоданы на широкую двуспальную кровать, которая плавно прогнулась под их тяжестью.

— Дэнни! Сейчас же убери грязные чемоданы с кровати! Не забывай, что мы не в гостинице, а дома!

Я насмешливо посмотрел на жену. Только дай женщине гнездышко во владение, и она тут же устанавливает в нем свои порядки. Однако Нелли права. Я снял чемоданы и уселся на новое розовое покрывало.

— Иди-ка сюда, — позвал я ее, покачиваясь на кровати.

Она подозрительно посмотрела на меня.

— Зачем?

— Надо…

Она сделала несколько нерешительных шагов и остановилась. Я схватил ее за руку и опрокинул, смеясь, на себя.

— Дэнни, что с тобой?

Я поцеловал ее вместо ответа. Она попыталась вырваться.

— Нелли! — я несколько раз надавил на матрац. — Он совершенно не скрипит, продавец не обманул нас.

— Дэнни Фишер! Ты сошел с ума! — притворно строго сказала она и не удержалась от озорной белозубой улыбки.

Я привлек ее к себе и шепнул:

— Я все время хочу тебя…

— Дэнни… Я так тебя люблю!

— Я тоже тебя очень люблю, девочка моя, — сказал я, целуя ее.

— Дэнни, ты никогда не пожалеешь, что взял меня в жены!

— А ты, — я поцеловал ее глаза, — никогда не пожалеешь, что вышла за меня замуж!

— Любимый мой… Я и не собираюсь жалеть об этом!

Прошла неделя, может быть, самая счастливая в моей жизни. Нашего безмятежного рая не смог омрачить даже визит мамы Петито (против нее я ничего не имел) вместе со святым отцом Бреннаном, который с профессиональным участием долго и нудно увещевал меня сменить вероисповедание. В другое время я бы просто спустил его с лестницы, но на этот раз стерпел, хотя и дал понять, что его может ожидать в следующий визит.

Мы заканчивали наводить порядок в квартире, которую Нелли одной ей известными хитростями смогла превратить в уютное гнездышко.

Выйдя из кухни, она вытерла руки о фартук и подняла ко мне улыбающееся лицо.

— Что мой господин желает на обед?

— А ты еще умеешь и готовить?

— Противный, — притворно надулась она и потрясла стремянку, с которой я вешал шторы.

Я спрыгнул на кровать и попытался увлечь Нелли за собой. Ослепленные страстью, мы проводили в ней добрую половину времени.

— Ну перестань, Дэнни. Я серьезно спрашиваю, что приготовить?

— А зачем тебе топтаться у плиты? Лучше пойдем куда-нибудь и отпразднуем окончание нашей медовой недели.

— Да-а, — протянула она, — это слишком дорогое удовольствие. Нам надо быть экономнее, пока ты не найдешь работу. Вот тогда будем обедать, где пожелаешь.

Я с уважением взглянул на свою жену. Прямо на глазах она превращалась в отличную хозяйку, экономную, рассудительную, заботливую.

— Ну что ж. Сделай-ка что-нибудь такое, чтобы удивить меня, убить наповал. А пока я сбегаю в агентство по найму, посмотрю, нет ли подходящей работы для меня.

Выйдя на яркий солнечный свет, я блаженно сощурился, вдохнул полную грудь свежего воздуха и направился к станции метро. Вдруг какая-то тень пересекла мой путь. Не поднимая головы, я обошел ее, но тут на мое плечо опустилась рука, и я услышал противный знакомый голос:

— Сейчас, когда ты вернулся и обосновался в нашем городе, Дэнни, самое время нанести визит вежливости шефу. У вас есть что сказать друг другу, не так ли?

Внутри у меня все сжалось. Я ожидал этого с самого начала — как только ступил на землю Нью-Йорка. Передо мной стоял Спит, улыбаясь тонкими губами. Он выглядел очень презентабельно в темном дорогом костюме, сшитом на заказ, и тщательно отутюженной белой сорочке. Мягкая фетровая шляпа была надвинута на глаза, а в углу рта торчала дорогая сигарета.

— Сейчас некогда. Как-нибудь в другой раз, — спокойно ответил я, пытаясь обойти его.

Он крепко сжал мое плечо, выразительно сунув свободную руку в карман, в котором явственно угадывались очертания револьвера.

— По-моему, тебе некуда особенно спешить, Дэнни-красавчик?

— Пожалуй, ты прав, — согласился я, решив покончить с этим делом.

Он мотнул головой в сторону, где стоял с работающим мотором лимузин.

— Залезай, карета подана, — приказал он.

Я открыл дверь и не спеша влез на заднее сиденье. Рядом со мной я обнаружил Сборщика.

— Привет, Дэнни, — тихо процедил он и сразу ударил меня в солнечное сплетение.

Я согнулся от боли и упал на дно машины. Тут же последовал удар сверху по шее. Дверца за мной захлопнулась, машина резко взяла с места.

— Перестань, Сборщик, — бросил Спит через плечо. — Шефу это не понравится.

— Я только отдал должок этому сукину сыну, — угрюмо сказал Сборщик, сгреб меня за шиворот и рывком усадил на сиденье. — Не вздумай жаловаться, боксер, а то в следующий раз я так тебя отделаю, что родная мать не узнает!

Я согласно кивнул и проглотил подкативший к горлу комок.