— Голова лопается, — прошептал Алексей.

— Ерунда, не принимайте мои слова близко к сердцу. Сейчас вы ведёте совершенно иной образ жизни, Алексей Петрович. Вы многое исправили, вы мало-помалу выбрались на прямую дорогу, как это принято говорить в обществе с определёнными нравственными установками… Вам не хватает лишь знаний, впрочем, знания не всегда идут на пользу. Важнее — чувствовать сердцем.

— Вы говорили мне, что мой сын, которого я убил… Одним словом, я помню, что вы говорили о Наташе. Неужели она и есть тот сын?

— Да, и мне пришлось немало потрудиться, чтобы сначала сложились те семейные узы, затем другие, а после того ещё ряд непростых отношений… Давайте всё же выпьем чаю. Что-то я неважно чувствую себя сегодня, — сказал Николай Яковлевич. — Устал я…

— Это так странно.

— Что тут странного? Каждый раз мы появляемся на земле в новом обличье, с новыми родственными связями. Отец приходит сыном, мать — женой, брат — дочерью.

— Почему так сложно? — спросил Алексей.

— Чтобы человек мог осознать Целое. Двое должны превратиться в одно. Один должен увидеть себя во множестве. Теперь вы станете отцом.

— Отцом? — не понял Кирсанов.

— Что вас так удивляет?

— Но врачи говорили, что я не способен… Однажды я хотел жениться на одной женщине, и мы очень долго и целенаправленно пытались, но…

— Послушайте меня, Алексей Петрович, — старик забарабанил пальцами по столу и прислушался к этому звуку, будто стук этот нёс ему какую-то информацию. — Всё очень просто: однажды вы попали в аварию, у вас был нервный шок, который и послужил причиной вашего бесплодия. Не стану вдаваться в подробности той аварии, но скажу лишь, что я имел к ней отношение…

— Вы?

— Да. Надо было обязательно сделать так, чтобы вы до определённого момента были бесплодны. А то, знаете, с той женщиной вы и впрямь связались бы надолго и не сошлись бы с Наташей.

— Послушайте, Николай Яковлевич, а не слишком ли много вы берёте на себя? Я же не полный идиот, в конце концов, чтобы слушать весь этот бред, — Кирсанов низко опустил голову. Казалось, что он начал терять контроль над собой.

— Но вы же слушаете… Впрочем, я не удерживаю вас.

Некоторое время Алексей напряжённо молчал, пытаясь совладать с обуявшими его противоречивыми чувствами. Наконец он сказал, медленно ворочая языком:

— Ладно. Я готов выслушать. Выкладывайте, что у вас там ещё есть?

— Настаиваете? — с оттенком язвительности уточнил профессор.

— Настаиваю, — кивнул режиссёр. — Что вы там говорили про аварию и невозможность иметь детей?

— Недавно вы снова попали в аварию, когда вас обстреляли из автомата. Помните? Эта встряска вернула ваш организм в нормальное состояние. Понимаете, о чём я? Ну, конечно, я очень схематично объясняю…

— То есть… Наташа, выходит, сказала правду о своей беременности? — Алексей почувствовал себя раздавленным.

— Зачем ей обманывать вас?

— А где она сейчас? Мы же… повздорили… Всё так глупо…

— Когда смотришь на это со стороны, всё имеет свой глубокий смысл. Нет ничего глупого и ненужного.

— Но зачем наша ссора? Зачем эти неприятности? И зачем тот, кто когда-то был моим сыном, явился теперь в облике Наташи? — настаивал Алексей.

— Не смогу объяснить вам. Обыкновенному человеку даже самая первая степень допуска к знаниям Тайной Коллегии показалась бы необъятной и фантастической.

— Именно таким мне всё и кажется, когда я слушаю вас, — тяжело кивнул Алексей.

— Это всё потому, что человек отказывается видеть целостность мира, воспринимает жизнь как отдельные, не имеющие никакой связи факты. Химия есть химия, физика есть физика, а литература есть литература. Люди не желают смотреть широко. Все ограничиваются узконаправленными пучками мыслей. «Меня обокрали! Накажите вора!» А что за этим кроется? Разве только невнимательность хозяина и алчность жулика? Нет, человек спотыкается не потому, что ему под ногу попадается камень. Камень — лишь повод, а не причина.

— Николай Яковлевич, — Алексей вдруг решительно подался вперёд, — объясните мне, очень вас прошу, почему вас называют Нарушителем? Я помню, что вы именно так назвали себя в прошлый раз.

— Почему меня называют Нарушителем? Видите ли, Алексей, людям положено умирать, то есть расставаться с предоставленным им для жизни телом. Это происходит со всеми людьми, даже с величайшими пророками и магами. Положено также появляться на Земле вновь, чтобы душа продолжала развиваться и расти. А духовный рост возможен лишь в непредсказуемых обстоятельствах, которые людьми обычно воспринимаются как необъяснимые препятствия. Люди не знают, что за путь им уготовлен, хотя выбирают его для себя сами ещё до рождения, определяя сложность поставленных перед собой заданий. Но человек — тут будьте предельно внимательны! — при рождении забывает, что именно положено ему выполнить на Земле, и живёт как бы вслепую, хотя его всегда окружают многочисленные невидимые спутники. Иногда эти спутники даже позволяют себе вмешиваться в его жизнь… Так вот обо мне, то есть о Нарушителе. Я открыл способ, при котором можно переходить из тела в тело без потери моих знаний. Я перехожу не в новорождённых, а во взрослых людей. И я сохраняю все мои прежние навыки. А это — нарушение Закона! Раньше я радовался тому, что я овладел этим искусством. Однако со временем я утомился. Вокруг меня происходит одно и то же на протяжении тысячелетий. Ничто не меняется. Перемена одежды, причёсок, государственных границ — всё это не в счёт. По сути своей всё остаётся неизменным. Я устал от этого. Когда-то я был магом, членом Тайной Коллегии, жил в закрытом для обычного люда и строго охраняемом храме, носил пурпурную полоску на рукавах, на шее моей висел золотой знак Коллегии, на моих запястьях красовались татуировки с ключевыми символами бытия… Да-с, мои знания были велики, но я возжелал, чтобы они стали всеобъемлющими! Я хотел абсолютного знания! Для этого я и нарушил Закон…

Кирсанов вопросительно поднял глаза на Николая Яковлевича и едва слышно шевельнул губами:

— Закон, о котором вы говорите, касается и потустороннего бытия?

— Он охватывает всё без исключения, ибо этот Закон есть Бог. Этот Закон написан не на бумаге и не выдуман государственными чиновниками. Этот Закон заключён в каждой клеточке нашего тела, в каждой ячейке наших мыслей, в каждой доле времени. Никому не дано обойти Закон стороной. Человек может спрятаться от суда людей, но не от Закона. Жизнь каждого из нас и есть воплощение Закона.

— Нарушитель… — проговорил Алексей и мучительно поморщился.

— Если быть точным, то это вовсе не имя.

— А что?

— Это в определённом смысле статус.

— Какой статус? — не понял Кирсанов.

— Ну, я же не один такой Нарушитель. Есть и другие. Или вы полагаете, что из всех магов Тайной Коллеги мне единственному пришла в голову мысль получить абсолютное знание? Я видел, как кое-кто ещё выбрал путь, подобный моему. Я даже встречался с ними несколько раз. Очень, знаете, мило бывает побеседовать с такими людьми.

— Получается, вы не один?

— Не один Нарушитель. Не один представитель Тайной Коллегии. Эта организация продолжает существовать. И до настоящего момента она пытается противодействовать мне.

— В чём противодействовать?

— Они не хотят, чтобы кто-то добрался до информационного поля Абсолюта. В Коллегии всё строго распределено: там все специалисты, но каждый — только в ему отведённой области. А я хочу всего! И вот попытайтесь представить, что получится, когда мои планы осуществятся.

— Что?

— Тайная Коллегия будет не нужна! Само существование её потеряет всякий смысл! — Николай Яковлевич негромко засмеялся и потёр руку об руку. Его лицо сморщилось.

«Да он просто сумасшедший», — подумал Алексей, наблюдая за менявшимися выражениями на лице профессора.

— Я не одну тысячу лет потратил на осуществление моих планов! — Нарушитель согнал с лица улыбку. — Я выбрал семь душ, с которыми работал непрерывно. Семь душ! Вы — одна из них. Если угодно, можете считать себя избранными для осуществления важной миссии…