— Я довольна тем, что занимаюсь детьми брата, София, — задумчиво сказала Кэтрин. — Очень довольна.

— Неужели? — улыбнулась София. — Это просто замечательно. Обычно в Лондоне все чем-то недовольны. Вы можете стать родоначальницей нового модного поветрия. Очень на это надеюсь. Все новое так возбуждает, — добавила она.

— Я оскорблен до глубины души и не собираюсь больше это выслушивать, — ухмыляясь, заявил Иденхем. — До сих пор меня не покидала уверенность, что самый возбуждающий джентльмен в городе — это я. Именно вы, София, убедили меня в этом. Вы так непостоянны. И что мне теперь делать?

Иденхем был в великолепном расположении духа. Да и как ему не радоваться, если он смог наконец вывезти любимую сестру в свет? Нет ничего хорошего в том, чтобы безвылазно сидеть в четырех стенах, да и в голову постоянно лезут дурные мысли, а это еще хуже.

— Вы будете, мой дорогой, стоять здесь и слушать меня, пока я вас не отпущу, — сказала София, деликатно подталкивая их к укромному местечку у одной из стен парадного зала, сплошь увешанной большими зеркалами, чтобы побеседовать с братом и сестрой наедине. Наедине? Рядом с зеркалами? Но София прекрасно понимала, что делает. — Вы, конечно, слышали о пари?

— О каком пари? Боюсь, я ничего не знаю об этом, — сказал Иденхем.

— Оно касается Иденхема? — спросила Кэтрин, с беспокойством оглядываясь по сторонам. Почти все с интересом смотрели на нее, ибо она после кончины любимого мужа, которая пришлась так кстати, не появлялась в свете.

Кэтрин была в белом муслиновом платье строгого классического покроя; белые лайковые перчатки сидели безукоризненно, без единой морщинки. Украшений она не носила; все знали об этом и за глаза осуждали ее, что ужасно раздражало Кэтрин. На фоне остальных леди она являла собой образец классической красоты и девственной чистоты. Темно-каштановые волосы были уложены в высокую женственную прическу; глаза цвета лесного ореха казались огромными на прекрасном лице с тонкими благородными чертами. И в физическом, и в духовном смысле Кэтрин была полной противоположностью Бернадетте, леди Пейнтон, и для большей части населения Лондона, женской части, конечно, оставалось загадкой, как лорд Ричард мог променять постель жены на постель Бернадетты. Однако для мужской части населения все было предельно ясно.

София благодаря богатому жизненному опыту тоже это понимала, но тем не менее считала лорда Ричарда глупцом и не чувствовала ни малейшего сожаления, когда его убили на дуэли. Она была готова побиться об заклад, что Кэтрин тоже не оплакивала его. Во всяком случае, ей хотелось так думать.

— Естественно, дорогая, оглянитесь, зал готов взорваться от напряжения, — пояснила София. — А теперь я должна подготовить вас, Иденхем. Дело в том, что пари относительно того, что вы женитесь на мисс Прествик, не единственное в книге клуба «Уайтс», кто-то, вам придется самому догадаться кто, сделал ставку на то, что Пенелопа станет женой лорда Айвстона. Дорогой, у вас появился соперник. Весь Лондон собрался сегодня здесь и сгорает от любопытства, кому же достанется прелестная мисс Прествик. Вы готовы к сражению?

Иденхем даже глазом не моргнул, что делало ему честь, и именно поэтому София считала его таким привлекательным.

— Надеюсь, мне не придется участвовать в рыцарском турнире на лошади и с пикой наперевес? А остальное меня не беспокоит. Опять пари. И кому это нужно? Все просто помешались на пари. Поймите меня правильно, я не боюсь быть упомянутым в книге клуба «Уайтс». Но разве мисс Прествик не должна волноваться о своей репутации?

— Теперь я вижу, что вы мало общались с мисс Прествик, — мягко сказала София.

— Она настолько фривольная? — спросила Кэтрин.

— Нет-нет, — ответила София, — мисс Прествик… практичная.

— Практичная. Но в этом нет ничего предосудительного, — сказала Кэтрин. — Хью, ты собираешься жениться еще раз?

— Не то чтобы я собирался, — ответил Иденхем.

— Но если вы все-таки попадетесь в эти сети, надеюсь, не будете звать на помощь? — посмеиваясь, спросила София.

— Как раз сети меня и путают, — сказал Иденхем.

— О, Хью, — вздохнула Кэтрин. Она явно считала, что у брата было достаточно жен.

— Поскольку вы прибыли намного позже лорда Айвстона, — не обращая внимания на Кэтрин, сказала София, — он вас обошел в погоне за расположением мисс Прествик. Вам придется потрудиться, чтобы сравнять счет, дорогой. Предлагаю приступить немедленно, как только найдете ее.

— Ее надо искать? И где же она?

— Полчаса назад лорд Айвстон увел ее куда-то, и теперь у него преимущество, надеюсь, вы это понимаете. Возможно, он уже выиграл пари и девушку в придачу. Как я сожалею, что вы не приехали раньше, Иденхем. Невозможно помочь человеку, если его нет рядом.

— Надо полагать, вы сделали ставку на меня? — сказал Иденхем.

— Да, я поставила на вас десять фунтов, — призналась София. — Но я имела неосторожность поставить пятнадцать фунтов на Айвстона. По-моему, у него есть шанс, вам не кажется? — добавила она.

Именно в этот момент в зал вошли Пенелопа с братом, а следом за ними — Айвстон и Джордж Грей. Пенелопа выглядела растрепанной и помятой.

— Бог мой, — сказала София. — Надо было поставить на Айвстона двадцать. Мне не пристало проигрывать, не так ли, мой дорогой Иденхем?

Он не ответил. Ибо вопрос был чисто риторическим.

Лорд Джордж Блейксли, сделав ставки, только что вернулся из клуба «Уайтс»; он мечтал подкрепиться за прекрасно сервированным столом, полным изысканных блюд, которыми так славился дом леди Ланрит. Но от этих приятных мыслей его отвлекли два обстоятельства: во-первых, странный вид мокрого Айвстона с неопрятно повисшим галстуком, за которым следовала растрепанная и помятая Пенелопа Прествик, во-вторых, к нему подбежал лорд Пенрит и, взяв под руку, поволок в дальний угол зала, к несчастью, слишком далеко от еды.

— Ну что? Каков расклад? — спросил Пенрит.

— У Иденхема больше шансов, — ответил лорд Джордж. — А что здесь произошло?

— Никто толком не знает. Но что-то происходит. Иденхем только приехал. И теперь разговаривает с Софией. Дело сдвинулось с мертвой точки. Честно говоря, не думаю, что у Айвстона есть шанс. Если София поможет Иденхему завоевать мисс Прествик, считайте, дело в шляпе.

Поскольку Айвстон был его братом, Джорджа задело это заявление. Ему ничего другого не оставалось, как встать на сторону брата. Разве мог он поступить иначе?

— Вы плохо знаете Айвстона, Пенрит. Я лично сделал ставку на своего брата. Он решительный и милый человек, а не какой-нибудь рохля, как о нем думают.

— У меня и в мыслях не было оскорблять вас или вашего брата, лорд Джордж, и я не утверждаю, что Иденхем — самый лучший из джентльменов, просто все дело в том, что его поддерживает София. А это, согласитесь, многое меняет.

Оба замолчали и задумались, насупив брови и опустив головы. Мужчинам свойственно соперничать по любому поводу, но больше всего споров возникает из-за того, чья ставка лучше.

— Что значит лучший из джентльменов? — переспросил Джордж, угрожающе подавшись вперед.

— Дело не в его мужских достоинствах, Джордж, — нетерпеливо начал объяснять Пенрит, — а в леди, которая за всем этим стоит, и эта леди — сама София Далби!

— Вы, кажется, совершенно не принимаете в расчет мисс Прествик? А как же ее предпочтения? Ее собственное мнение?

— Все это не имеет никакого значения, — сказал Пенрит. — И если она этого еще не поняла, то скоро поймет. София подберет ей мужа по собственному усмотрению. Заметьте, все девушки, которым она помогла выйти замуж, очень довольны ее выбором.

— А почему вы решили, что София отдаст предпочтение Иденхему, а не Айвстону? — выпалил Джордж.

— Сам не знаю, да и мне, собственно, все равно, — парировал Пенрит. — Поскольку меня пока миновала участь идти к алтарю, я не собираюсь вдаваться в подробности. Меня интересует только пари, и все.

— И на кого вы поставили?