— У меня тоже есть сестра, мисс Прествик, — ответил он с таким видом, как будто это все объясняло.

— Правда? — спросил Айвстон. Впервые за этот вечер он вдруг живо заинтересовался чем-то, что не имело отношения к ней. Пенелопу это задело и разозлило. Неужели Айвстон вознамерился целоваться с сестрой мистера Грея? — Она в городе?

Точно, именно это он и собирается сделать. Какой ветреный, ненадежный джентльмен. И как только она могла считать его милым и забавным? Правда, еще вчера она вообще о нем не думала, но, встретив сегодня, обнаружила, что он… в некотором смысле… оказался не таким, как она ожидала. Совсем не таким.

— Она даже не в Англии, лорд Айвстон, — сказал мистер Грей.

— Наверное, она еще дитя? — спросил Айвстон.

Что происходит? Его гораздо больше интересует какая-то загадочная индианка, нежели она. Все мужчины таковы. Они переменчивы, как ветер, а это ужасно раздражает.

— Мы близнецы, — ответил мистер Грей, что вызвало у Пенелопы некоторый интерес.

— Неужели? — сказал Джордж. Черт их всех подери! Теперь и он заинтересовался неизвестной индейской принцессой. Ходили слухи, и Пенелопа была к ним очень внимательна в свое время, что отец Софии в племени ирокезов был наделен властью, как король в Англии, и это многое проясняло относительно Софии. — Вы похожи?

— Нет, — ответил мистер Грей.

Должно быть, для его сестры было большим счастьем, что она не походила на брата, ибо мистер Грей хотя и был наделен какой-то первобытной красотой, но напоминал дикаря, что вызывало опасение и беспокойство. Вряд ли женщине хотелось бы выглядеть опасной, хотя, возможно, индианки имели на этот счет другое мнение.

Подумав немного, Пенелопа пришла к заключению: ни одна женщина ни одной национальности и расы не захочет выглядеть дикой или опасной.

— Рада за нее, — сухо сказала она.

Айвстон усмехнулся, а затем закашлялся, прикрывая рот рукой. Это странно даже для него.

— Пен, — одернул ее Джордж, сердито тряхнув головой.

Бог мой, что она опять не так сказала?

— Послушай, Джордж, я вся вымокла и замерзла. Может быть, пойдем в дом? Доказано, что мои волосы вьются от влажности. Я выиграла два фунта у нашего любезного лорда Айвстона и, помимо пополнения своего кошелька, хочу сегодня вечером успеть повеселиться.

Нужно заметить, что Пенелопа сказала все это безапелляционным тоном, ибо спрашивать разрешения было не в ее характере. Вопрос, который изначально был неуместным, был исчерпан, ибо кому, какие Джорджу, знать о том, что она сама в состоянии защитить свое честное имя без чьей-либо помощи, ведь, потеряв его, именно она пострадает больше всех. С лордом Айвстоном и его поцелуями покончено навсегда; она больше не станет делать вид, что между ней и лордом Айвстоном ничего не было, и не станет отвечать на вопросы о своем поведении. А Джорджу лучше подойти в тот момент, когда ее будет соблазнять герцог Иденхем, вот тогда у него появится повод для волнений. И она очень на это надеялась.

— Хорошая идея, — сказал Айвстон. — А теперь, мистер Грей, расскажите о своей сестре. Почему она не приехала в Англию вместе с вами? Как ее зовут? Она помолвлена?

Пенелопа наконец вошла в ярко освещенный холл дома Ланрит, оставив позади холодную сырость ночи, но, услышав слова Айвстона, резко остановилась и обернулась, взглянув ему прямо в лицо, но он не счел нужным даже изобразить смущение.

— Полагаю, теперь вам захочется узнать, не вьются ли у нее волосы под дождем?

Глаза Айвстона невинно сияли, как голубое небо в безоблачный летний день.

— Нет, мисс Прествик, — ответил он, — во всяком случае, пока не познакомлюсь с ней лично. Надо сказать, до настоящего времени я подобных вопросов не задавал.

— Но если вы когда-нибудь встретитесь с моей сестрой, хотя, надеюсь, этого не произойдет, — сказал Джордж Грей, — не советую вам об этом спрашивать.

Мистер Джордж Грей совсем не выглядел оскорбленным, скорее, все это его забавляло.

— Почему? — спросил Айвстон.

— Потому что у Элизабет волосы вьются от природы, сухие они или мокрые, — ответил мистер Грей.

— Мне бы очень хотелось с ней познакомиться, — сказал Джордж. И ее брат туда же! Похоже, этот прием обещает стать худшим в сезоне, несмотря на то что он только начался.

Пенелопа собиралась сказать что-то резкое, но передумала, решив, что в ответ услышит очередную гадость, и, исполненная достоинства, вошла в парадный зал дома Ланрит, заполненный гулом голосов. Больше никаких ночных прогулок в саду. Она согласится на это только в одном случае: если Иденхему нравятся такие прогулки и если он проявит настойчивость.

Она очень надеялась, что он будет настойчив.

Айвстон с трудом подавил желание, которое не оставляло его ни на секунду, — схватить Пенелопу, прижать к себе и целовать до тех пор, пока у нее не подогнутся колени, овладеть ее душой и телом. Но эта девушка вряд ли покорится, даже если у нее будут подкашиваться ноги. У нее просто уникальный талант отбиваться и нападать в любой ситуации, даже когда она сгорает от страсти и желания.

Во всяком случае, ему хотелось верить, что, как и у него, в душе у нее бушует пламя. Она так хорошо скрывала свои чувства и так много говорила о своих намерениях, что совершенно сбила его с толку. Пенелопа была загадкой, и вознагражден будет тот, кто ее разгадает.

Никогда еще он не встречал подобных женщин.

Он горел желанием как можно лучше узнать ее во всех отношениях.

Он не знал ни одной леди, которая решилась бы подстроить свидание с конюхом только ради того, чтобы научиться целоваться. Теперь Айвстон верил ей. Пенелопа была слишком прямолинейна и откровенна, чтобы опускаться до лжи. Она не видела ничего предосудительного в том, чтобы задействовать обстоятельства и людей для достижения своей цели.

В этом было что-то порочное, но ему нравилось. Тем более было обидно, что она наотрез отказалась продолжать с ним отношения. Хотя он явно ее заинтересовал. Айвстон не сомневался в этом, но Пенелопа была так одержима Иденхемом, что не замечала ничего вокруг. Единственный выход Айвстон видел в том, чтобы вновь вернуть ее расположение.

Задача не казалась очень сложной. Лишь одно упоминание имени Элизабет Грей вызвало у Пенелопы приступ ревности. Айвстон не сомневался, что не пройдет и двух часов, как она снова окажется в его объятиях, не Элизабет, а Пенелопа, конечно. Правда, он и понятия не имел, как это сделать, но одно знал наверняка — будет весело.

— Дорогой, ну наконец-то! Я уже не надеялась увидеть вас сегодня, — сказала София герцогу Иденхему. — Леди Ричард, вы, как всегда, прекрасны. Нужно чаще появляться в Лондоне. Поверьте, светские развлечения пойдут вам на пользу.

Герцог Иденхем и леди Ричард были самыми прекрасными созданиями, которых Англия когда-либо производила на свет. Их лица были совершенны, черты изящны, глаза выразительны, а фигуры безупречны. Они были необыкновенно милы и очень несчастны, ибо их браки не оправдали ожиданий, уступив место разочарованию.

Дорогого Иденхема преследовал злой рок, ибо все три жены отдали Богу душу, буквально не выдержав его мужской силы; Кэтрин была ранена в самое сердце изменами мужа. Хотя она выходила замуж по любви, лорд Ричард, человек необыкновенно милый, но с сомнительной репутацией, постоянно искал приключений на стороне. Он изменял часто, не думая о последствиях. Поскольку он побывал и в постели леди Пейнтон, этот прием был чрезвычайно важен для леди Ричард. Пришло время раз и навсегда похоронить прошлое, естественно, не в прямом смысле этого слова, — София была далека от мысли, что очаровательная леди Ричард способна физически уничтожить леди Пейнтон. Это положило бы конец той замечательной жизни, которая ожидала ее впереди.

— Мне вполне хватает заботы о детях, леди Далби, — ответила Кэтрин и вместо приветствия едва коснулась губами щеки Софии.

— Этого никто у вас не отнимет, — сказала София и пристально посмотрела на Кэтрин. — Но однажды в детской зазвучат голоса ваших собственных детей. Если снова выйдете замуж.