Она встала и пошла за деньгами, хранившимися в сейфе в дальнем конце комнаты. Уже через минуту на коленях Фрэнси лежал черный портфель. Она его открыла, и Крошка Мари присвистнула.

– Сколько здесь? – спросила Фрэнси, пролистав пачку тысячекроновых купюр.

– Почти триста тысяч, – ответила Элизабет.

– После вычетов?

– Да, и я, и девочки свое получили.

– Ты молодец.

– Мы молодцы, Фрэнси. Мы с тобой.

Фрэнси защелкнула портфель и поставила его на пол.

– Девка, что выпрыгнула из окна номера Джимми Паффа, была жертвой торговли людьми, – сказала Фрэнси, не глядя на Элизабет. – Как так получилось, что в твоей конюшне оказалась такая лошадка?

Наступила тишина. Вопрос повис в воздухе. Как лассо, готовое стянуть горло Элизабет, чье напрягшееся лицо покрылось каплями пота.

– Я… – Она начала говорить, но прервалась, потому что в комнату впорхнула черноволосая лань с тремя чашками черного кофе, которые она поставила перед ними на стол.

– Я бы никогда не стала использовать бедную девочку, которая не хочет добровольно раздвигать ноги, – продолжила Элизабет, когда лань ускакала. – Ты же меня знаешь, Фрэнси! Мне нужны девки такие, как я сама. Которым это нравится, и они за это получают кучу денег.

Вновь повисла пауза. Элизабет была зажата с двух сторон Фрэнси и Крошкой Мари. Не так уж и сильно, но вполне достаточно, чтобы это было неприятно.

– Предположим, ты не врешь, – сказала Фрэнси и взяла свою чашку. – Но как тогда получилось, что ты не заметила, что эта девица не в себе?

– Я и сама не понимаю, – ответила хозяйка борделя.

Теперь Крошка Мари тоже взяла свою чашку кофе.

– Клянусь, я ничего об этом не знала, – запричитала Элизабет.

Но тут ее рот оказался заткнут кулаком Крошки Мари, при этом они с Фрэнси как бы случайно пролили каждая свой кофе Элизабет на халат и пышные бедра под ним. Элизабет попыталась завыть от боли, но у нее не очень-то вышло, а поскольку Крошка Мари второй рукой держала ее за локти за спиной, ей было даже не сдвинуться с места.

– Придется теперь нести халат в химчистку, – заметила Фрэнси, когда Элизабет уже лежала внизу, голова прижата к полу вонючей кроссовкой Крошки Мари.

– Я ничего не знала, – хныкала Элизабет, – это все Ронни Д., наверно.

– Может, и так, – сказала Фрэнси. – А может, и нет. Или вы сговорились.

– Нет!

– Заткнись! – прошипела Крошка Мари.

– Что ты знаешь о Ронни Д.? – спросила Фрэнси.

– Что он вонючий гомик! – прохрипела Элизабет.

– А это уже предрассудки. Если он голубой, совсем не обязательно, что он продает девчонок в сексуальное рабство.

– Я думаю, это он…

– Говори, что знаешь!

– Некоторые… несколько девочек, которых он привел, какие-то… слегка напуганные. Не сильно напуганные, но… ну, просто у меня возникло ощущение… Я думала, это из-за того, что они не знают шведского, но ведь они прекрасно говорят по-английски, а этого вполне достаточно в нашем деле. К тому же работали очень хорошо. Все клиенты довольны.

– Сколько ты заплатила Ронни Д.?

– По сорок тысяч за каждую.

– Бог ты мой!

– Но это не так уж много!

– Я хочу сказать, ты что, не могла соединить одно с другим?! Напуганные девочки. По-шведски не понимают. Что у тебя в башке? Опилки?

Элизабет стала похожа на набедокурившую собачку, лежавшую на полу с высунутым языком.

– Согласна, у меня что-то с головой, я такая дура, – хныкала она, – но было так много работы! Очень трудно держать под контролем двадцать баб, которые цапаются между собой, завидуют друг другу во всем, начиная от размера бюста до места за обеденным столом.

И она начала плакать. Крошка Мари раздраженно закатила глаза и втащила Элизабет обратно на диван.

– О’кей! – смягчилась Фрэнси и похлопала Элизабет по спине. – Я тебе верю. Теперь нужно как-то решить эту проблему. Узнаешь, есть ли еще девочки, которые попали сюда по ошибке. Затем соберешь шмотки и свалишь на время. Нельзя, чтобы легавые что-то пронюхали про наш бизнес.

– Но…

– Посидишь годик где-нибудь на курорте. Ты можешь себе это позволить.

– А девочки?

– Будут какое-то время в свободном полете. Выплати им хорошие бонусы, перед тем как уехать, и тогда они вернутся, когда вернешься ты.

– То есть мне не навсегда с этим завязывать?

– Нет, конечно, просто возьми академический отпуск.

– Но мне будет не хватать…

– Конечно, будет, но ты что-нибудь придумаешь. Так, все, нам пора. Спасибо за кофе, и не забудь время от времени присылать мне открытки.

Фрэнси встала, взяла портфель и первой вышла из комнаты.

– Что ты об этом думаешь? – спросила она Крошку Мари, когда обе уже сидели в машине.

– Сомневаюсь, что она о чем-то знала, – ответила Крошка Мари.

– Тогда возьмемся за Ронни Д. Вот черт! Вечно какая-то фигня случается… не одно, так другое!

– Это жизнь.

– Но это когда-нибудь кончится?

– Только если ты выйдешь на пенсию и свалишь с семьей на теплый остров.

– Я тогда умру от тоски и страхов.

– Знаю. Поэтому оставайся здесь, засучи рукава и займись как следует всей этой сволочью.

– Позвоню Джиму с Луизой.

– А мне что делать?

– Ты тогда принимайся за следующую по списку сволочь. Не беспокойся, их еще много.

Далее последовал звонок с мобильного близнецам Лорен, и, таким образом, казнь Ронни Д. была заказана.

Фрэнси открыла ключом заднюю дверь и вошла в грязное служебное помещение ресторана «Вальян», расположенного совсем недалеко от второго ресторана Кристины под названием «Нова». Стоял чад. Нужно сделать на кухне новую вентиляцию, повара уже давно жалуются, а ни Фрэнси, ни Кристина не хотели, чтоб к ним пришла санинспекция. Конечно, любую дамочку из породы «у меня такой чувствительный нос», приходившую с проверкой, можно подкупить или припугнуть, но лучше вовсе избежать любых отметок в протоколе осмотра. Чем больше таких подкупленных и/или припугнутых, тем больше потенциальных доносчиков. Красивыми обещаниями о защите свидетелей полиции порой удается уговорить кое-кого преодолеть и свой страх, и жажду денег. Фрэнси даже фыркнула. За все время в этом бизнесе она не могла припомнить, чтобы легавым удалось реально защитить кого-то из тех, кто владел действительно ценной информацией.

– Привет, сестрица, – сказала Фрэнси, войдя в кабинет Кристины.

Та подняла глаза. Она сидела, склонившись над кипами бумажек, и просматривала свою двойную бухгалтерию. Чеки, повсюду валялись чеки, половина настоящих, половина – фальшивых. Она хорошо владела искусством превращения черных денег в белые, но при этом страшно устала быть винтиком в бизнесе Фрэнси, особенно с учетом того, что получала недостаточно денег за свои труды. Но у нее не было ни сил, ни смелости выйти из игры.

Да, она боялась собственную сестру. Но очень тщательно это скрывала.

– Тебе надо нанять бухгалтера, – предложила Фрэнси, поставив свой портфель на стол прямо в кучу чеков.

– Я никому не доверяю, – ответила Кристина и открыла портфель.

– Неплохо, да?

– Да уж.

– Можешь взять себе двадцать пять процентов. К Рождеству, так сказать.

Кристина кивнула, закрыла портфель и поставила его на пол. Затем вернулась к своей бухгалтерии. Двадцать пять процентов. Неплохо. Все-таки всю грязную работу делала Фрэнси. Но больше всего Кристина мечтала о том, чтобы иметь больше влияния на дела Фирмы. Она ведь тоже не лыком шита, просто Юсеф не дал ей возможности проявить себя, и она никак не могла с этим смириться. Фрэнси всегда была номером один. Или скорее неизбежной альтернативой с тех пор, как Юсеф осознал, что сына у него не будет.

К младшей сестре Фрэнси испытывала смешанные чувства. С одной стороны, грусть утраты, с другой – что-то, граничившее с презрением. В жизни Кристины преобладало одно чувство – зависть. Она была слабой и неизменно ему поддавалась. Конечно, и сама Фрэнси завидовала то одному, то другому, но не с таким размахом, как Кристина.