Распрощались мы, как самые хорошие друзья и я уже с легким сердцем доработала и шла домой в отличном настроении. Еще бы! Я была полностью уверена, что во всем разобралась и что с этого времени я начну свою новую жизнь. Но как оказалось, теория не всегда совпадает с практикой! Да и профессора не всегда оказываются правыми! Другой раз подруга оказывается умнее и отзывчивее любого профессора! Вот так-то!
Открытие Америки
К моему удивлению, в доме полный порядок. Я даже не скрываю своего изумления. Особенно когда вижу, Нинку, лежащую рядом, с Левкой в одной постели. По тому, как разбросаны их одежды по комнате я понимаю сразу, что тут не обошлось без бурного секса. Они не стесняются моего присутствия. Более того Нинка просит принести ей из кухни чистые бокалы. Я ухожу, но сам факт увиденной картины, вызывает во мне противоречивые чувства. С одной стороны я вроде бы спокойна, что она с ним, и это хороший признак, так мне говорил профессор, а с другой стороны, мне просто обидно, что это не я лежу рядом. И при этом я сама не понимаю, зачем я соглашаюсь и несу им эти бокалы. И почему их три? В доме же нет никого? Значит один, это для меня? Ну, нет. Говорю себе. Я с вами пить не буду, не дождетесь. Захожу и стараюсь на них не смотреть. Протягиваю бокалы в пустоту.
— Вот, берите! — Говорю, а сама стараюсь на них не смотреть, смотрю в окно.
— Спасибо! Тебе не трудно будет, вон там бутылка вина стоит, принеси, а?
Ищу эту бутылку, и потом, обернувшись, вижу, как они вместе лежат на боку и на меня смотрят.
— Вот. — Говорю. — Все? Или что-то еще надо? Позовете.
— Да подожди ты! Нам не охота вставать и сверкать телесами. Налей нам по бокальчику. Сможешь?
Вот тут я и попадаюсь на ее удочку. Понимаю, что сейчас мне уже глаза не отвести. Ведь они мне свои бокалы протянут, и я должна буду им наливать и смотреть. А так как они лежат, а я стою, то мне будет неудобно наливать им, стоя и я нехотя присаживаюсь с краю кровати в ногах. Пока разливаю вино, мы молчим. Я вижу их за краями бокалов в расплывчатом виде, но все равно чувствую и ощущаю их оголенность телами. Мне безумно нравиться за ними, обнаженными ухаживать и я стараюсь.
— Себе. Налей, пожалуйста!
— За, что пьем? — Неожиданно громко спрашивает Нинка.
— Конечно же, за любовь! — Впервые за все время говорит Левка. А потом, обращаясь ко мне.
— А вы, вы с нами не выпьете? За любовь?
Уже потом, когда все произошло, я старалась анализировать и найти первопричину. Меня сбило это его обращение ко мне и на вы. Вот, если бы он сказал, давай выпьем или еще как, то я бы отказалась. А когда так культурно и таким задушевным голосом, полным уважением и оценок моих достоинств. И я не удерживаюсь. Покупаюсь. Покупаюсь легко и доверчиво.
Ах, ладно! Думаю. Почему бы и не выпить, да за любовь! И впервые за все это время посмотрела прямо в лицо Нинке. Я ревную? И она, смотрит на меня вызывающе. Я невольно перевожу взор на него и вижу его глаза такие красивые, добрые. Они с неподдельным интересом рассматривают меня и мне даже становиться неудобно. Но тост принят и мы выпиваем.
Вино с непривычки приятно разогревает внутри. Я вообще не пью, но мне неудобно показаться такой уж правильной. Вино я ни разу еще не пила, только шампанское, на Новый год и поэтому меня быстро одолевает хмель. При этом я замечаю, что когда Нинка пьет, задирая руку, то ее грудь полностью обнажается. Я впервые вижу ее грудь вот так очень близко и при дневном свете. Она вовсе не маленькая, как оказалась, а даже свисает обворожительным тяжелым и мягким мешочком, белой и мягкой, живой плоти. И ее небольшой сосок прерывает округлость этой совершенной формы. Ей неудобно пить на боку и лежа, и я замечаю, как капли и даже малюсенькая струйка вина вытекает из уголка ее рта и стекает на кожу и каплями падает на постель.
— Ах! Восклицает Нинка. — Вот я растяпа! Я сейчас.
Она живо карабкается из-за него и выскальзывает голая из кровати, на ходу передавая мне свой бокал. А я ели успеваю встать, так стремительно она все делает. Я зачарованно смотрю ей в след. Вижу ее стройное и уже сформированное природой полностью обнаженное тело молодой женщины. С узкой талией и слегка отвисшей белой попочкой, обозначенной округлым треугольником женских бедер. Ее тело изящно и очень женственно. Я смотрю на него с большим интересом. Легкое покашливание рядом, отвлекает меня от созерцания. Я стою, нелепо потупившись, с двумя пустыми бокалами вина перед ним, обнаженным до пояса.
— Впечатляет. — Говорит он. — Вы не находите? Все в ней впечатляет настолько, что за одну ее фигурку ее можно любить. Вы не находите?
Я пожимаю плечами. Что я должна сказать? И потом, как же можно обсуждать ее голую фигурку, фигурку прекрасной девушку?
— Я не обидел вас?
— Нисколько.
— Вот и хорошо. А то я, признаюсь, боялся, что всем своим видом и самой ситуации, в которой вы нас застали, доставил вам неудобства и где-то, может быть, большее. Вы нас простите? Мне эта прекрасная нимфа нравится. Ей богу! Ведь она же прекрасна, полюбуйтесь. — Говорит и показывает рукой за моей спиной.
Я оборачиваюсь и вижу ее. Обнаженную и совсем не стесняющуюся наших взглядов. Нинка медленно и плавно, покачивая бедрами, словно на подиуме, выступает из освещенного солнцем дверного проема и кажется самим совершенством.
— Божественно! — Слышу его, такую точную реплику.
— Повернись к нам, божество в лике прекрасной женщины.
Нинка от его лестных слов расплывается в радостной и немного застенчивой улыбке. Медленно, на наших глазах поворачивается, демонстрируя свое тело в полной гармонии и красе. Я невольно фиксирую, что у нее там все гладко выбрито и то место мне кажется совсем беззащитным. Только белый треугольничек, выше стиснутых ног, выдает мне, что эта встреча с ним не случайна, а запланирована.
— Присаживайся! Что ты стоишь? — Это она мне. А ему. — Я лягу у стенки, подвинься, милый.
Хмель уже действует. А я стою и не знаю, буду ли я присаживаться с ними или уйду. Мои сомнения решаются в их пользу, потому, что Левка нежно берет меня за руку и осторожно тянет к постели. Села. На них не смотрю. Глаза подняла и смотрю в окно. Но за ним ничего не вижу. Все мысли о том, что же будет потом, что будет дальше.
Левка удерживает мою руку и начинает гладить сверху кисти.
— Не волнуйтесь. Все у нас будет хорошо. Не тревожьтесь и не думайте, ничего плохого с вами не случиться ни сейчас, ни потом. Мы просто будем разговаривать о жизни и любви и о нас.
Его поглаживания нежны, голос убаюкивает, и я потихонечку начинаю успокаиваться.
— Я знаю, что вы хотели меня расспросить о том, что я знаю о ваших с Ниночкой отношениях. Вам интересно услышать, что я об этом думаю?
У меня в груди вакуум и я молчу, но в знак согласия киваю головой.
— Вы знаете, Ниночка удивительный человек. Она очень легкая на подъем и на чувства. И все у нее получается импульсивно с каким-то надрывом. Если она любит, то уж так, как будто собирается завтра с вами расстаться, если к кому-то привязывается, то это у нее, как клеем приклеивается.
Я хочу возразить, но он мягко надавливает на руку и продолжает.
— Уж поверьте, я ее знаю. Знаю, потому, что изучил ее с детства, потому, что росли и учились рядом. Она хорошая. Вы согласны?
Киваю головой. Да.
— Раз я такая хорошая, то давайте еще по бокальчику. За меня, такую хорошую!
На этот раз, Нинка, чтобы не облиться пьет сидя, полностью обнажая свои груди. Она замечает, что я смотрю на них, но не делает никаких движений, чтобы прикрыться. Наоборот. Мне кажется, что она их специально обнажает. Невольно я отмечаю, что соски ее напряглись и торчат тупыми кончиками. Мы пересекаемся взглядами. Ее взгляд призывает, он вызывает и в то же время в нем присутствует покорность. Я не решаюсь на что-то. Меня подталкивает Левка.
— Вам Нина нравится? — Я от его вопроса теряюсь, не знаю, что отвечать. Молчу, но чувствую, что при этом лицо мое вспыхивает. Это от вина, думаю. От смущения я опять смотрю в окно. Он меняет смысл предыдущего вопроса и спрашивает снова.
