— А вот, так! А вот, так!!!

Затем, вместе с радостным выкриком тетки ее губы сливаются с моими. И пока я оглушаюсь ее поцелуем, то все равно мой слух успевает запечатлеть радостный и вожделенный возглас.

— А…а…а!!! Ах!!! — А затем. — Вот, хорошо!!! Вот, как!!! А…а…а!!!

И Нинка мне шепчет горячим дыханием.

— Вот, хорошо! Вот, и нам хорошо, как! К…а…а.. к!!!

Потом я оглушаюсь всем происходящим. Я не отвечаю, и не ищу ее губы, а это она сама целует, и я чувствую, ее полные, горячие, скользкие губы. И я вдруг забываюсь. Меня оглушает все это и то, что происходит со мной, и то, что твориться за стенами. И пока я чухаюсь, стараясь понять и разобраться во всем, то она уже прижимается к моим губам до боли, то подхватывает мою одну губку и тянет ее, напрягает, а затем снова целует, отпуская. Она играет ими, моими губами как с своими. Я впервые целуюсь с такими желанными и нежными губками. Которые не просто горячие и живые, а нежные и такие податливые. Но все, что она себе позволяет, пугает меня. Я не могу и не решаюсь ее оттолкнуть от себя, так как боюсь, что она начнет меня упрекать и тетка с мужем услышат. Наконец я не выдерживаю такое испытание и пытаюсь ее отпихнуть от себя. Однако вместо этого у меня получается что-то другое. Сама не замечаю, как мои руки, вроде бы отталкивая ее от меня, упираются и находят ее грудь. Я обжигаюсь ощущениями от ее тела. Мягкой, упругой и в то же время необычайно нежной женской груди. Я не могу изменить положения рук, так как она прижимается ко мне, шепчет что-то страстно и ищет мои губы. Все меня сдерживает и не дает испытать всей полноты близости с ее телом. Мне мешают ее одежды и лямки, застежки. Я замечаю, что так увлекаюсь, что уже сама с ней целуясь и все время, сжимаю и настойчиво тереблю ее теплую и упругую грудь, которую сдерживают ткани бюстика. А потом я опомнилась. Да, что же такое я делаю? Я чувствую, что в ней задыхаюсь. Вырываюсь, отрываюсь от ее губ, а она вся во мне, тянется следом за моими уходящими губами и целует все, что попадается ей на моем лице. Я вроде бы должна сделать, что-то, что бы прекратить все это, а я наоборот, блаженствую, я замираю и от волнения страстно дышу. Но вот и она отпадает с моего лица, обсыпая меня нитями своих чудных и легких волос, которые щекочут и будоражат кожу лица. Я закрываю глаза и купаюсь в волнах мягких прикосновений ее волос и запахах. И тут, я, почему-то потянула ее на себя и с удовольствием ощущаю все полноту и весомость его тела на себе. Меня эта тяжесть ее не просто придавливает, а наслаждает. Я упиваюсь этой тяжестью, горячим дыханием у самого уха и запахами ее живого и молодого тела. Чувствую всю ее теплую, объемную и осязаемую. Она навалилась и обнимает меня, а я стала такая безвольная. Я позволяю ей целовать и обнимать себя, гладить горячими и настойчивыми, нежными руками. Я забываюсь. Борюсь с собой. Где же отпор мой? Почему я смеряюсь? Почему не отталкиваю ее, почему? Что случилось? Ведь так же нельзя! Ведь я же не маленькая уже. Почему я цепляюсь? Почему, почему?

Мы очнулись уже в темноте и, почему-то смущаясь, поправляем одежды. Слышим, как по дому расхаживает поистине счастливая женщина и мягко зовет нас.

— Нина, Наташа! Девочки! Где вы? Купаться! Идите купаться! Вода стынет. — И потом, через несколько десятков секунд.

— Девочки! Купаться! Быстренько!

Пробы

Первое время мы сидим и даже не разговариваем. В бане тепло и я с наслаждением принимаю это излишнее тепло. Оно приятно разогревает тело. Потею. Я не вижу, но чувствую ее присутствие рядом. Это ее обнаженное тело, которое рядом, за моей спиной не дает мне мыслить и что-то разумное делать. Оно так возбуждает, волнует. Я даже боюсь смотреть в ее сторону. Поэтому я и сижу так. Прикосновение ее горячей руки, словно обжигает плечо, будоражит, волнует тело. И я начинаю ощущать, может даже впервые, как во мне начинает шевелиться женское начало. Оно проявляется в ощущениях. Ощущения тяжести и тепла внизу, протяжных потягиваний желания по всему телу. Я ощущаю, как моя грудь вдруг начинает побаливать. Смотрю и вижу, как мой сосок на глазах сморщился и напрягается. Положила руку и ощутила, как он возбуждающе отвердел и остро уткнулся в ладонь. Мне так приятно, что я забываюсь на мгновенье и сжимаю ладонью грудь. От этого у меня все внизу подтягивается и напрягается. Она словно чувствует мое настроение и уже второй рукой, положила на плечи и мягко заваливает на себя. Я, не сопротивляясь, откидываюсь плавно. Лежу и вижу над собой ее раскрасневшееся лицо и свисающие на меня ее мокрые волосы. Она покачивает головой и своими волосами слегка поглаживает мое тело. От этого я закрываю глаза и чувствую только, как ее волосы касаются лица, моей груди и, напитываясь моим потом, липнут и тянутся. Прикосновения ее рук на моей груди сразу же вызывают во мне желание. Пока я еще не понимаю, что это именно оно, это желание, но я уже принимаю его, как должное. Отовсюду тепло. От ее тела, на которое все еще опирается моя спина и от ее рук, которые легли и приятно прижали, касаются груди. Только теперь они не терзают, не тянут пальцами за соски, а нежно прижались и возбуждают. Я до сих пор не понимаю, почему. Почему я так сделала? Моя рука сама сползла и легла у меня между ног, которые я тут же сдвинула. Но пальцы предательски лезут ко мне туда, куда мне так хочется. И я, начинаю гладить и трогать ими себя там, лежа перед ней, обнаженной. Я такое себе не позволяла никогда, а теперь почему-то мне этого хочется. Так мы и проводим время. Я лежу, а она сидит и смотрит. Наконец я чувствую, как во мне разгорается что-то, пока мне не понятное. Кончики пальцев, которыми я погрузилась в себя, ощутила сладостное возбуждение. Мне нестерпимо хочется им поделиться с ней и я, вдруг шепчу ей.

— Потрогай меня. — И смутившись, своей откровенности добавлю. — Пожалуйста!

Она пересаживается мне в ноги, которые я подтягиваю, согнув в коленях, и тут же раздвигаю перед ней. Она смотрит туда, ко мне и мне от этого не стыдно, а наоборот, только приятно. Затем она неуверенно опускает руку, и я чувствую, ее пальцы, которые слегка дрожат и касаются моих девичьих губок и еще чего-то в моем лоне. Эти касания так захватывают меня, что я невольно хватаю и прижимаю к себе ее руку. Видимо я ее напугала этим, так как она замирает. Тогда я ее нежно и тихо прошу.

— Трогай! Не бойся, прошу тебя!

Она поднимает лицо и я вижу, ее тоскующие глаза, чувствую, как ей самой того же хочется. Я смотрю на ее лицо, потом перевожу взгляд на ее грудь и вижу, как она тяжело отвисает, и что у нее соски съежились и торчат остренькими пипками.

— Ложись. Я тоже хочу тебя чувствовать.

Она моститься рядом со мной. Я обхватываю ее горячее и мокрое тело рукой и прижимаю к себе. Минуту мы лежим и блаженствуем. Она совсем не похожа на себя. Сразу же стала маленькой и послушной девочкой. И пока мы лежим рядом, на разных боках я смелею и начинаю гладить ее тело. Рука плохо слушается, тело намокло и тогда я говорю ей.

— А давай! Я намылю тебя и поглажу. Ты хочешь?

Она садится и молча, кивает, почему — то даже потупила взор. Я поняла, что она ждет от меня. Пока я намыливаю мочалку и ее спину, она все время молчит. Но, как только я стала намыливать ее тело, она вдруг возбуждается и начинает мне говорить всякую ерунду. За этим занятием нас и застает ее мама.

— А я уже волноваться стала. Не слышу и не вижу вас. Дай думаю, посмотрю, как дела у вас обстоят?

Она с тюрбаном на голове, закутала и сушит мокрые волосы и по-деловому лезет везде. Вышагивает на месте своей недавней сексуальной баталии с мужем, видимо старается, следы за собой замести, догадываюсь я.

Потом, как всегда, дает указания, и мы вдруг взрываемся смехом. Она стоит и не понимает ничего, хлопает обиженно глазами.

— Ну, что тут смешного? Кобыляки вы! Отрастили телеса и ржете, как кобылицы! Что такое я сказала смешного?

А мы еще сильнее смеемся и она, махнув рукой, уходит, явно обиженная. Так и не поняла она, от чего мы так смеялись. А ведь она в точности повторила свою же фразу.