— Отведите меня к старшему, — попросил я.

— Вэнди сама придет.

Неужели кто-то читает беспризорникам «Питера Пэна»?

— Хорошо.

Они вели меня квартала два, потом спустились по лестнице в заброшенное метро. Трудно себе представить, что некогда люди предпочитали путешествовать под землей, а не по воздуху, однако и туннели пригодились — как норы для беспризорников. Мальчишки включили карманные фонарики и повели меня по платформе. У лесенки, ведущей вниз, к рельсам, мы остановились.

— Ждите здесь, сан. Вэнди придет.

— Ладно. Долго ждать?

— Недолго, сан. Ждите. Мы берем пакет. Подарок. Да, сан?

Я выпустил пакет из рук.

— Берите. Только скажите, чтоб не задерживалась.

— Совсем скоро, сан.

Они оставили мне один фонарик и ушли в темноту, унося пакет с едой.

Просидев в одиночестве и сырости добрый час, я понял, что никакой Вэнди мне не видать. Что ж, не в первый раз. И, конечно, не в последний. Я заранее предполагал, что этим все и кончится, но рассудил, что игра стоит свеч. В конце концов, я не слишком потратился на еду. Но на душе все равно остался осадок. Я был о них лучшего мнения.

Поднявшись по лестнице, я отправился к себе. Впервые я понял, за какое безнадежное дело взялся. Как найти ребенка без имени, без внешности, не знающего, кто он такой. Как пройти по следу трехлетней давности?

Может, я уже свихнулся? Тогда и микросхему вынимать не надо…

Лишь только я включил в своей секции свет, Игги зацокал когтями по полу, слопал зазевавшегося таракана и удалился в угол. С ним не пообщаешься: игуаны не излучают тепла.

Пробыв дома всего минуту, я понял, что совершил ошибку. Я приуныл, а именно в унынии мой организм перестает сопротивляться соблазну. «Пуговицы» уже взывали ко мне из глубин шкафа, куда я их засунул.

Целых двадцать дней! Вот сколько времени я обходился без «пуговиц». Это был мой личный рекорд, повод для гордости. Однако слабел я не по дням, а по часам. После такого длительного воздержания сопротивляемость ослабевает, и тут уж неважно, что тебе очень хочется отвыкнуть. Я мечтал о «пуговке». Я вспоминал, как наливался силой! Какое наслаждение испытывал!

Может, не пугаться «ломки», вырвать микросхему — и дело с концом? Но я достаточно наслушался страшных рассказов о людях, отключавшихся таким способом и потом терявших рассудок. Нет уж, благодарю покорно, обойдусь без эксцессов. Жизнь, конечно, не сахар, но другой у меня нет. Так что я выбрал сознательный отказ — и теперь подыхал. Микросхему убрать придется — но позже, позже…

Я попытался отвлечься, занявшись огородом на подоконнике, но и это не помогло. Пришлось запереть секцию и выскочить в темноту, чтобы найти живую, а не вымышленную плоть. Я знал, что это все равно не поможет, но был готов бежать хоть в Дидитаун и платить.

Поутру я уже собрался позвонить Хэмботу и сказать, что его задание невыполнимо, как вдруг ко мне в контору зашел мальчик. Худой, как скелет, лет двенадцати, тонкогубый, темноволосый, карие глаза так и шныряли по помещению. На нем был верх от синего комбинезона и низ от коричневого, причем посередине они не соединялись. Он был грязен и напуган.

Конечно, не Вэнди, которую мне сулили, но явно из ее «команды».

— Вы Дрейер? — спросил он совершенно детским голоском.

— Он самый. Чем могу быть полезен?

Он присел.

— Вы ищете трехлетнюю девчонку?

— Возможно. Почему ко мне не пришла Вэнди? — Я откинулся в кресле.

— Мы вас не знали, сан. Ждали, следили, проводили домой, из дому, обратно, сюда. — Он очень тщательно выговаривал слова — наверное, думал, что это делает его похожим на человека. Потеха!

— Она осталась довольна?

Он пожал плечами.

— Это она тебя подослала? — Кивок. — Вы сумеете помочь мне в поисках девочки?

— Может быть. — Снова пожатие плечами. — Только за плату.

— Ни минуты в этом не сомневался.

— Меняемся.

— Что на что?

— Нам надо кое-что узнать.

— Кому «нам»?

— Всем.

— Значит, теперь вы заодно? Я полагал, ваши банды враждуют.

Думал, вы сбываете друг другу попрошаек, а в остальное время ведете войну.

— Раньше — да. А сейчас у всех вопрос.

— Какой?

— Больные. И те, мертвые.

Я вспомнил рассказ своего клиента о разбившихся детях.

— Получается, банды тоже не знают, что случилось с несчастными?

— Нет, сан. — Он кашлянул и усилием воли усовершенствовал свое красноречие. — Не знаем, но рано или поздно узнаем.

— Если вы так в этом уверены, зачем вам я?

— Нам нужна помощь в Верхнем мире.

— Неужели никто из выходцев из Подземелья, которых в Мегалопсе пруд пруди, не может вам помочь?

Он опустил глаза и покачал головой.

— Они не оглядываются назад, — услыхал я мудрый ответ.

Я вспомнил, что всякий, променявший банду на теневую экономику, где властвует бартер и нет связи с Центральным банком данных, живет только в настоящем. Еще более это касается получивших статус. Прошлое остается позади. Никто никогда не сознается, что побывал в Подземелье. Его же не существует!

Чем больше я размышлял об их предложении, тем больше оно мне нравилось. Беспризорники станут искать по моей просьбе малышку Хэмбот, пока я буду выполнять их задание в Верхнем мире. Я терялся в догадках, почему им так важно выведать судьбу двоих погибших, но поостерегся проявлять излишнее любопытство.

— Идет. У меня есть к кому обратиться,

— Кто это?

— Там ребенку не место. Тем более беспризорнику.

Я сказал правду: Элмеро противопоказан детям. Но, главное, я не хотел появляться перед Элмеро в сопровождении подземного жителя.

— Никто не узнает.

— Узнают, стоит тебе открыть рот. У вас всех одинаковый выговор.

— Мне нужно в Верхний мир.

Я покачал головой.

— Ничего не получится.

Он уронил голову и сбивчиво ответил:

— Я могу говорить правильно.

Вот насмешил!

— Ты что, тренируешься? Готовишься перебраться в Верхний мир?

Он поднял на меня большие карие глаза.

— Пожалуйста, сан…

Что-то шевельнулось в пыльном, заброшенном углу моей усталой души.

— Ладно, рискнем. — Я сам себе удивлялся. — Главное, держи рот на замке. Если приспичит что-нибудь сказать, не произноси свое «сан»! Это сразу тебя выдаст. Называй меня «мистер Дрейер».

— Кей.

— О’кей!

Я позвонил Элмеро. Появившись на экране, он наговорил вежливых слов, я не остался в долгу. Потом я спросил, не окажет ли он мне услугу.

— Глубина поиска?

— Порядочная.

— Придется раскошелиться.

— Конечно. Если не подведешь.

— Я тебя когда-нибудь подводил? — спросил Элмеро со своей ужасной улыбочкой.

— Не скажу, что никогда, но чаще — нет. Док на месте?

— Скоро будет. Сейчас у него дневной отдых.

— Увидишь его — попроси, чтобы дождался меня. Я буду часов в десять.

— Валяй. — Экран погас.

— Как это — кореш, а клянчит бабки?

— Скажи то же самое по-человечески, — потребовал я.

— Если он ваш друг, почему просит бабки?

— Деньги, — терпеливо поправил я, чувствуя себя обучающей машиной. — Очень просто: это его бизнес. Да, мы друзья, но из этого не следует, что я могу лезть в его дела, когда захочу. Дело есть дело.

Я почувствовал, что он не слишком внимательно меня слушает, и перешел к теме, которая должна была его заинтересовать.

— Хочешь пообедать?

— Ага! Есть жратва?

— Не здесь, в ресторане.

Его глаза округлились.

— Где?!

Можно было подумать, что я предложил ему провести день в парке космических аттракционов.

— На двенадцатом уровне есть одно местечко…

Он уже устремился к двери.

— Смотри, не переусердствуй, — предупредил я беспризорника. Кажется, он собирался заказать все имеющиеся блюда, причем по два раза.

— Никогда не пробовал бифштекс. Ни разу. — Он отчаянно следил за своей речью.