"Сын мой", сказала она, "пожалуйста, забери своего отца отсюда. Уничтожь эту бит деарк. Не позволяй Дэниэлу вернуться. Мой подземный мир в конечном итоге истощит его силы и лишит его жизни, если он не останется в стороне. И если он продолжит призывать меня назад, мой дух будет не в состоянии продвигаться вперед в своем путешествии. Поскольку я люблю твоего отца, тебя и Элвин, я знаю, что правильно для моей души двигаться, чтобы увидеть, что еще ждет меня впереди".

"Я понимаю", выдавил я. Мой отец был еще согнувшись в три погибели, рыдая. Я почувствовал как что-то коснулось меня, как если бы Мама коснулась меня своей рукой, и когда она исчезла, я увидел вспышку ее прекрасного лица.

"Фиона! Нет!" крикнул отец, тщетно пытаясь достичь ее, затем оседая снова. Когда она ушла, я сглотнул и потер руковом рубашки свое лицо. Затем, поднявшись на ноги, я ухватился за руку моего отца и вытащил его на улицу, на холодный воздух. Как бы ужасно не было снаружи, это было лучше, чем ужасная немочь хижины.

Дэниэл рухнул на землю и я споткнулся, пытаясь поймать его. Я чувствовал слабость, головокружение и боль, как если кто-то накачал меня ядом. Сначала я не понимал, почему чувствовал себя так ужасно, но потом я понял, что мама имела ввиду ее слова буквально: контакт с подземным миром вытягивает жизненные силы. Я взглянул на своего отца, лежащего лицом вниз на земле, царапающего инкрустированную снегом грязь, и понял точно, почему мой отец выглядел так ужасно — кто знает, как долго он делал это? Два месяца? Тогда было удивительно, что он был все еще жив, если я чувствовал себя так только после одного раза, а я был молодым, сильным, здоровым человеком.

До меня дошло, что я мог передать Дэниэла совету, чтобы спасти его жизнь. Я задавался вопросом, хватит ли у меня силы? Пошатываясь на ногах, я приподнял отца одной рукой. Затем, с ним, тяжело опирающимся на меня, мы направились обратно к дому.

Что-то приближается.

Я впервые узнала об этом сегодня утром, когда попыталась сконцентрироваться на работе внизу в библиотеке. Я выложила соль, зажгла свечи и почувствовала себя так, как будто пела в течении многих часов, но напрасно. Я не прорвалась. Мои теневые друзья казались нерешительными чтобы встретить меня. Это было почти как если бы они боялись чего-то или кого-то. Я поднялась наверх чтобы погадать по стеклу, и тогда получила свое видение. Сикер приближается сюда. Я увидела смутное чувство молодости, эмоционального потрясения. Кем бы этот сикер не был, я не боюсь его. У него есть свои собственные затруднения. И он не будет отвлекать меня от работы моей жизни.

В среду я сделала удивительный прорыв. Я обнаружила множество друзей в теневом мире — многие из них поклонники Рованвандов, которые видят значение моего исследования и хотят помочь. Один из этих друзей, пожилой человек, который назвался Бернардом, привел ко мне нового и энергичного союзника — женщину, которая назвала себя Мэйбл и которая принесла с собой изобилие знаний. Никогда раньше я не сталкивалась к кем-либо — в мире живых или в теневом мире — который бы имел такие обширные знания истинных имен, как эта женщина. От нее я получила около 20 истинных имен в этот день, и она обещала вернуться с еще большими знаниями, еще большим количеством имен. О, Богиня, у меня есть только благодарность за это щедрой женщине и ее любви к знаниям. Я бы хотела знать ее, пока она была в живых, какую замечательную команду мы могли бы составить.

Сиккер приближается и как только он придёт, я буду не в состоянии продолжать своё исследование, пока он не уйдёт. Богиня, дай мне мужества не забыть о моей цели и помешать узнать этому Сиккеру, что я на самом деле ищу. Если только Мэйбл могла бы дать мне настоящее имя этого Сиккера…тогда у него не будет никаких шансов выстоять против меня.

— Ж.К.

В воскресенье, проснувшись, я нашёл кровать своего отца пустой. Чёрт! Я был прав: это было похоже на жизнь с наркоманом, мне всегда приходилось находиться в состоянии боевой готовности, на случай, если он попытается сбежать. Я немедленно набросил одежду, чувствуя смесь гнева, вынужденного сочувствия и напряжённого нетерпения.

Удивительно, что отчаяние может заставить человека делать, подумал я 20 минут спустя. Мой отец был так слаб, что поход в продуктовый магазин мог вымотать его на несколько часов, но здесь, в его непреодолимом желании достичь своей бит деарк, он был в состоянии тащиться многие мили через канадский лес зимой.

Когда я приблизился к месту темноты, чувствуя знакомые чувства тошноты и страха, я мрачно подумал, что я собираюсь делать со своим отцом — позволить ему убить себя? Попытаться спасти его? Закаляя себя, используя все силы которые у меня были, я нырнул в низкий вход хижины и нашел моего отца, его лицо светилось в экстазе. Когда мои глаза сфокусировались, я увидел дух моей матери, оформившийся над светящимся входом в теневой мир. Дэниэл смотрел вверх, радость делала его, кажется, на двадцать лет моложе. Он протягивал свои руки к ее астральной оболочке.

Я подполз ближе, благоговея от присутствия моей матери, как это было и в первый раз. Встав на колени рядом с Дэниэлом, я не мог не позволить себе насладиться ощущением ее присутствия, которое было всем, что я мог себе позволить до тех пор, пока не присоединюсь к ней в один прекрасный день в теневом мире.

"Дэниэл" сказала мама, "Я говорю тебе, что ты должен прекратить это. Ты должен оставаться среди живых. Еще не пришло твое время". Ее голос звучал более твердо, и я был рад. Если бы она была поистине нуждающейся или приветливой, отец был бы мертв месяц назад.

"Я не знаю как, Фи" ответил отец, покачивая головой. "Я только знаю, как быть с тобой".

"Это не правда" сказала мама. "У тебя была целая жизнь с другими людьми до меня". Я почувствовал тепло от нее, направленное ко мне, почти как улыбка, и я улыбнулся в ответ, хотя и чувствовал тошноту и слабость от бит деарк.

"Я не хочу других людей" сказал отец упрямо.

"Ты научишься хотеть других людей" сказала мама твердо, используя тон, который был так хорошо знаком мне — который она принимала, когда один из нас — детей — упрямился слишком долго в неубедительных оправданиях для проступков. "Теперь я говорю тебе, Дэниэл, ты не должен вызывать меня обратно снова. Ты причиняешь мне боль. Моя душа должна двигаться дальше. Ты не даешь этому произойти. Ты хочешь причинять мне боль?"

"Богиня, Фиона, нет!" сказал мой отец, выглядя потрясенным.

Голос моей матери смягчился. “Дэниел, Ты поддерживал наш брак. Ты сохранили его переездами, когда я сдалась. Это была твоя стойкость, на которую я полагалась. Я должна положиться на нее теперь. Ты должен быть достаточно сильным, чтобы не вызывать меня, остаться с жмть. Ты понимаешь?”

Отец посмотрел на землю, кажущийся потерянным, лишенным. Потом он сломано кивнул и накрыл лицо своими ладонями.

Еще раз я чувствовал теплоту моей матери, окрашенную печалью, рожденную пониманием и сочувствием. Она знала, насколько мой отец страдал; она знала, насколько я пострадал. Она любила нас обоих со всей ее силой и взамен я чувствовал интенсивную любовь к ней, матери, которую я потерял.

Молча дух Фионы легко прикоснулся смутным поцелуем сквозь нас обоих и поплыл в бит деарк. Как только она ушла, мой отец рухнул на бок на землю. Я осел, ненавидя чувства слабости и болезни, что тянули меня вниз. Но я попытался сесть и быстро совершил обряд, который позволял закрыть бит деарк. Когда последняя исчезла и я мог видеть твердый мерзлый грунт снова, я откинулся на спину, стараясь, чтобы меня не вырвало.

Так быстро, как мог, я вытащил отца оттуда, и снова мы опустились на улице на снег, слишком слабые, чтобы двигаться. Через 10 минут я почувствовал себя в состоянии обратиться к моему отцу, который лежал, с серым лицом, на земле в нескольких футах от меня.