-У-у-у!!! - отчаянно взвыл, бросаясь на ближайшего солдата, замахиваясь и...

  Всё. Скажу авансом: мне снесли ничем не защищённую голову.

  Опять бодун...

  Как много смысла в этом слове! Последняя бутылка пива, напрасно растраченная вдогонку улетевшему сознанию. Капля влаги, повисшая над пропастью. Раскаяние по поводу - и без. Желанное женское внимание... и забота - но так, по чуть-чуть, с ложечки, чтоб сердце не перебралось на женскую половину... А вообще, интересно иногда ощутить себя пустым мешком из-под картошки, перееханным не единожды, погрызенным псами - не обязательно злыми, и набитым по самые ноздри жидкими коровьими лепёшками... А давление - это спортсмен по прыжкам в высоту, упорными тренировками улучшающий результат.

  Домкрат открывает глаза, веки подобны театральному пожарному занавесу, которое может располовинить потерявшегося в дыму иллюзий зрителя. Немыслимо трудоёмкий процесс отстройки зрительных рецепторов, мысленное протирание (и не только в гигиенических целях!) глазных яблок прервалось конкретным и вполне подходящим случаю возгласом:

  - Кар!

  Или что-то похожее на вороний аналог недоумения, истерии и ужаса. Передо мной проехала тележка, заваленная частями и частичками человеческих тел, обильно политыми животным заменителем бурого томатного сока.

  - Вот-вот, - раздался над головой знакомый унылый голос.

  Я приподнял голову.

  - Бурый? - на самом деле язык, скованный ужасом воспроизвёл нечто схожее с "бр-р-р". - Где это мы?

  - В витакамере, - заторможено ответил тот и перевёл на меня взгляд. - Нравится? - улыбнулся невесело.

  - В... вряд ли.

  - Мне тоже, - провёл равнодушным взглядом очередную тележку. - Меня уже от этого тошнит... Эх! - воскликнул тоскливо. - Пока тебя не было, жизнь шла нормально: вполне определённые тумаки и подзатыльники, выписываемые мне и мною. А теперь, как не справившегося с заданием, загнали сюда... следить... - брезгливо сморщил и без того неаппетитную рожу, - за порядком, - закончил не совсем уверенно.

  - Слышь, Бурый, - я покрутил головой, немного успокоившись, - а что это было? - указал в сторону дверей, за которыми исчез... груз. И снова онемел - с противоположной стороны появилась очередная тележка, толкаемая хмурым мужчиной в чёрном комбинезоне.

  - А это твои бойцы, - злорадно ухмыльнулся. - Ты что, не понял ещё? Чернявый недавно подметил, едва-едва поменяв штаны на свежие, что все, кто с тобой свяжется, рано или поздно превратятся в фарш, - смачно зевнул, аж челюсть хрустнула. - Провидец хренов.

  - А я... а мне... - заикаясь, промямлил я, - показалось, что всё приснилось, - убито уставился в одну точку, не в силах осмыслить происшедшее.

  - Да ты вещие сны зришь! - хохотнул Бурый и внимательно так посмотрел, как психоаналитик на потенциального клиента - миллионера. Уголки губ на мгновение приподнялись - видимо желая изречь очередную ядовитую гнусность и добить окончательно, но в последний момент передумал, увёл взгляд в сторону и даже поднял руку в желании приободрить, провёл по моей голове, будто щёткой для одежды по брюкам. Я даже на мгновение опешил - столь неожиданным был этот жест. - Не переживай, сейчас там доки, - кивнул в сторону исчезнувшей тележки, - разберутся что к чему, то бишь, что где чьё, - довольно осклабился тупой шутке, - и соберут по винтику твоих безбашенных подчинённых. В лучшем виде.

  - Это как? - сознание ухватилось за соломинку.

  - Я почём знаю? - равнодушно пожал плечами. - Моё дело - охранять. - Задумался как-то просветлённо. - Знаешь, есть в этом - в моём пребывании здесь, - уточнил, - своё преимущество. Этот витакомплекс - самая защищённая территория Замка. И в случае каких-либо эксцессов - что не редкость в нашей замковой жизни - вечно кто-то наступает на грабли, особенно начальство - здесь можно закрыться и спокойно отсидеться, - впечатлительно поплямкал губами, довольный результатами своих рассуждений, с его не супер интеллектуального чела исчезли морщины, оно разгладилось, являя наконец-то истинную младенческую сущность Бурого. Это я с иронией. - А так в принципе, скучновато здесь. И поговорить не с кем. Охранники в моём подчинении чисто номинально - это люди службы безопасности. Да и рожи такие, что, как ты говоришь, кирпич - фотогеничней. Доки - это ещё те существа - из ушей извилины вываливаются, причём непонятно, с чем их едят, страшно подходить - изобьют терминами. С пациентами сам понимаешь не до разговора - сами кого хочешь в тоску вгонят...

  - Бурый, - вклинился я в содержательное словоизлияние, - а ты уверен, что всё будет в порядке? - напряжённо замолчал, глядя в печёное, недовольное лицо собеседника. - Ну там ноги присобачат к заднице, сиськи - лицам женского пола, крепкий лоб - мужчинам, матку... ну она всем нужна...

  - Уверен! - отмахнулся тот. - Всё чётко: ноздря к ноздре, глазик к глазику, каждому свою, годами заработанную печень - немного, естественно, загримированную и обновлённую, свой мотор, коробку передач и кардан. Заправят только аккумулятор, масло, поменяют прокладки, то бишь, памперсы...

  - Это ты о чём? - удивлённо захлопал глазами.

  - А... увлёкся, - извиняюще перекосился, как тёщин тын в преддверии затяжной холодной войны. - Эх, приятно с тобой общаться, - злорадно блеснул глазами, я даже вздохнул облегчённо - Бурый не изменился, метаморфоза мне просто почудилась. - Когда ты такой... беззащитный, - вновь протянул руку - погладить.

  Я невольно попытался уклониться. Поднять руку... Ничего не вышло. Бурый заржал.

  - Не получается? Хочешь оценить фокус? - самоуверенно вздёрнул нос. - Это я придумал, доков уболтал за поблажки в надзоре слепить мне конкретного собеседника. Сейчас оценишь! - жизнерадостно подскочил. - Смотри только, чтоб голова не закружилась. А всё остальное: трясущиеся поджилки, мокрые штаны, мурашки по спине - это тебе не грозит, - добавил загадочно.

  Откуда-то слева, сбоку - так далеко голова не разворачивалась - вытащил продолговатый плоский предмет. Зеркало.

  У меня действительно закружилась голова, прорвались молоты, неуправляемые такие и грубые... Я ничего не мог поделать с собой, только в глазах стало двоиться, троиться, видимость расползалась, становясь размытыми подрагивающими пятнами, кляксами... И настойчивая мысль: где остальное?! Ибо на некоем прямоугольном возвышении покоилась моя голова. Всего лишь голова... Без... тела...

  Кляксы стремительно расширились, превращаясь в единый чёрный фон. Выключили свет? Пробки полетели.

  Удобная мягкая мебель, ягодицы жмурились и чуть ли не мурлыкали, вонзаясь в нежный диванчик. На столе синие окорочка, антрацитовые кусочки рыбного филе, фиолетовые булочки - и прочая вкуснятина. Напитки... бодрящи, но не вставляющи, и таких сумасшедших расцветок, что, кажется, ярко-красный в белую крапинку мухомор выглядит менее ядовитым. В непринуждённых позах вокруг стола расположились: я, Мишаня, Дрол и Бланд.

  Вялотекущая беседа, судя по всему означавшая светскую накануне деловой, представляла собой Мишанину серию анекдотов со "старыми козлами" и "невинными девицами" в главных ролях, интересными ответами Бланда о мужской несостоятельности некоторых самоуверенных самцов, моими комментариями относительно различий между полами (паршивое настроение не улетучилось с приобретением тела, судя по печатям и иным опознавательным знакам всё-таки бывшее моим) и тонкими сравнительными характеристиками Дрола дюлей и людей, типа: "взгляд в зеркало, заляпанное болотной тиной (я, правда, не уточнил, кто смотрит: первые или вторые?).