По скалам, почти отвесно вниз, струилась ледниковая вода. Лекс не видел отсюда, но чувствовал внутренним взором, что это так. Представлял, хотя находился слишком далеко от ледников. И как только он представлял это достаточно четко, то мог быть уверен — проверять, что так оно и будет, не придется.

Множество маленьких горных водопадов передавали талую воду ниже, в ущелья. Там она собиралась в громкие горные ручьи, выбирающие витиеватые пути вниз, в предгорье.

Река, объединившая всю воду с гор, сначала мелькала между холмами, появляясь на виду лишь иногда. Затем разливалась в долине, рассекая ее на две почти равные половины. Огибала замок с обеих сторон, щедро заполняя водой крепостной ров, и текла дальше, к выходу из долины, вниз, на плоскогорье.

Там, внизу, Лекс пока оставил обычный лес. Осенний. Он вновь остановился на осени, позволяющей использовать сразу много красок. Как бы ни прививали ему любовь к чистым цветам, Лекс все еще предпочитал разнообразие. А если он способен удержать все эти цвета в памяти, воссоздать, моментально затвердить, словно используя акрил, а не масло, то почему он должен себе отказывать?

Чужого он почувствовал сразу. Теперь, когда это была его долина, его горы и его река, — ничто внешнее, не принадлежащее этим местам, не могло появиться здесь незамеченным.

Но дергаться Лекс не стал.

Чужой шел пешком, шел издалека, от самого входа в долину со стороны предгорий. Гостю, если это был гость, предстояла многочасовая прогулка. А у Лекса на это время нашлось еще множество занятий.

Он отложил свои творения лишь через пару часов. Теперь небо над долиной хвасталось красивыми кучевыми облаками, сбивающимися в небольшое стадо около горных пиков. А у опущенного моста через ров, с внешней стороны и чуть сбоку, вырос развесистый дуб. Старый. Сложнее всего было сделать его старым.

Именно у него гость и застрял.

Лекс стоял на крепостной стене, над воротами, думая, чем встречать незнакомца — кипящим маслом со стен или распростертыми объятиями. Но тот и не собирался заходить. Как только увидел дуб, остался у него.

Когда мужчина начал обходить дерево в третий раз, все время по часовой стрелке, Лекс не выдержал и спустился, чтобы выйти навстречу.

— Это чудесно. — Незнакомец поглаживал кору дуба и сказал это, даже не поворачиваясь в сторону мальчика, лишь услышав его шаги на мосту. — Ты даже не представляешь, каким даром, каким чудесным даром обладаешь!

— Вы кто? — спросил наконец Лекс.

Ему нравился мир, в который он попал. Но он и подумать не мог, что в нем есть кто-то, кроме него самого. Этого мужчину он не создавал, не представлял, да и вообще чувствовал его независимость и чужеродность в сравнении со своими творениями. Это был человек, настоящий, а никакая не выдумка.

— Вас тоже ударили по голове? Или как вы здесь оказались? — уточнил свой вопрос Лекс.

Мужчина расхохотался:

— А тебя, видимо, ударили?.. Меня зовут Михаил. Можно без отчества — какие уж тут отчества… Прежде чем рассказать тебе, чем и по какой части тела меня ударили, можно спросить: как ты сумел создать это дерево?

Лекс недоуменно пожал плечами, посмотрел на дуб, потом обратно на гостя.

— А в чем проблема? Это запрещено? Я думал, раз здесь можно создавать все прямо из воздуха, то почему бы этим не позаниматься? Просто… нарисовал.

— Просто нарисовал! Это великолепно! — Мужчина снова пошел вокруг ствола, касаясь коры кончиками пальцев и глядя вверх, на крону. — Замечательно!

Лекс молчал, терпеливо ожидая продолжения. Его отца иногда вот так же заносило, и в эти мгновения бесполезно было что-то спрашивать, пытаться привлечь внимание, общаться. Когда у родителя наступало такое состояние, нужно было просто дождаться его окончания. Всё, других рецептов не существовало. Из легальных, по крайней мере. А так — мысли использовать удар сковородкой по лбу иногда возникали даже у Лекса.

— Каждый лист!.. А цвета-то какие!.. И ветки… Все подробно, в деталях!..

Лекс только сейчас разглядел, что мужчина совсем тощий. Худобу отчасти скрывали просторные джинсы и серая непритязательная футболка на размер больше нужного. Но когда Михаил двигался, его тощие руки, худая шея и впалый живот становились центром композиции.

Лекс задал себе вопрос: похудел ли мужчина в этом мире или просто пришел сюда уже дистрофиком? Решил, что все-таки пришел. Непохоже было, что здесь вопрос питания был хоть до какой-то степени актуален.

Наконец гость закончил осмотр.

— Это лучший дуб, что я видел в жизни! — признался он, вернув свое внимание к Лексу. — Можно я его возьму?

— Да берите, — пожал плечами мальчик. — Я еще один нарисую.

— Что? — недоуменно воззрился Михаил. — А-а, нет, так здесь не забирают. Я постараюсь запомнить, как он выглядит, и воссоздам у себя. Копию сделаю. Так, может, и не выйдет, но раз уж теперь есть оригинал и время присмотреться, то становится значительно легче. Ну или ты как-нибудь в гости заглянешь, подаришь мне дуб…

Михаил покраснел, словно сказав что-то неприличное. Помолчал, сглотнул и поправился:

— В гости здесь ходить опасно. Это я не подумал… В гостях выжить намного сложнее, чем на своей территории.

— Выжить? — Вопросов у Лекса было значительно больше, чем возможностей их задать. — Почему ты тогда пришел в гости?

— Ну да, выжить, — беззаботно отмахнулся Михаил. — А я рискую появляться в гостях только у таких, как ты, — совсем еще слабеньких. Хотя, подумай я напасть, мне бы пришлось нелегко, но некий паритет все же есть.

— На меня тут напал… — вспомнил Лекс про вихрь, — то ли туман, то ли торнадо. И это правило его не остановило.

— А… — снова махнул рукой Михаил, — это пожиратели душ.

Глядя в ошарашенное лицо Лекса, мужчина предложил:

— Давай я тебе расскажу по порядку. Не то окончательно все запутаю. Собственно, ради этого я и пришел. Как тебя зовут?

— Лекс. — Мальчик решил, что ему лучше сесть, и уселся прямо на желтеющую траву, прислонившись к стволу дуба. Мужчина тут же присоединился, выбрав позицию так, чтобы можно было любоваться горами.

— Так вот, Лекс. Мы приходим в этот мир с болью…

Фраза должна была вызвать у Лекса некую ассоциацию, потому что Михаил сделал намеренную паузу и взглянул на мальчика в ожидании.

Когда реакции не последовало, мужчина улыбнулся:

— Все время забываю сделать скидку на возраст. Знаешь, обычно мне встречаются люди постарше. Здесь всегда так, легче встретиться с похожим, подобным тебе. Но — по порядку… Это мир сложен. Я бы даже сказал — запутан до невозможности. Поэтому позволь я внесу в происходящее вокруг некую схему, чтобы тебе было легче понять основы. Этот мир, конечно, сплошное воображение, но нам это не мешает разложить все по полочкам. На то мы и люди. Особенно когда мир слишком сложен, чтобы осознать его разом. Мы раскладываем его на настолько простые составляющие, что даже самим стыдно. Итак: как мы здесь появляемся, какие твари и люди населяют этот мир и что здесь важно? Не просто важно, а важно для выживания?..

Увлекшись, Михаил забыл об окружающих красотах, поднялся с земли и начал прохаживаться перед Лексом. Туда и обратно, туда и обратно, не останавливаясь, без пауз, лишь задерживаясь каждый раз ровно на одно мгновение перед тем, как развернуться и пойти в обратную сторону.

— А то знаешь, ты как будто завернул за угол, а там — опля! — целый новый мир. Любого с толку собьет. Меня в свое время сбило. Но я успел разобраться. Повезло. Вообще-то эта реальность — настоящая клоака, по сравнению с которой Земля может показаться раем. Здесь собрались мечты убийц, фантазии насильников, боль и ярость умирающих праведников и несбывшиеся надежды на встречу с Богом. Здесь — величайшее поле битвы, которое не найти более нигде!

Лекс кивнул. Пока что об обещанной упорядоченной лекции речи явно не шло. Хотя говорить Михаил умел, можно было заслушаться.

Словно почувствовав мысль мальчика, мужчина замер на полушаге, сделал паузу, развернулся чуть раньше, чем до этого, и пошел в обратную сторону: