— Прошу вас, хватит, — тихо произнес я, выждав немного. — Так мы ни о чем не договоримся.

Маленькая вампирша надула губки и склонила голову набок, словно раздумывая, огорчаться ей или потешаться. Похоже, она выбрала второе. Она хихикнула и поерзала по мне бедрами.

— Как славно, славно, славно. Нам нравится.

— У тебя есть варианты, — сообщил Эстебан. Если поведение Эсмеральды и выводило его из себя, виду он не подавал. Черт, да он, возможно, даже не замечал этого.

— Молю тебя, — буркнул я, — перечисли их все.

— Полагаю, простейшим способом уладить нашу проблему было бы для тебя отдать свою жизнь, — рассудительно произнес он. — Будь ты мертв, у Арианны не осталось бы повода причинять вред твоему отпрыску.

— Не говоря уже о той части, которая предусматривает мою смерть, у этой идеи есть еще несколько небольших сложностей.

— Молю тебя, — издевательски процитировал меня Эстебан, — перечисли их все.

— Какие гарантии того, что с девочкой ничего не случится, и что ее в целости и сохранности вернут матери? Кто поручится за то, что Арианна не повторит этот свой фокус уже через месяц?

— Можно составить контракт, — сказал Эстебан. — Подписать его при свидетелях от незаинтересованной стороны, члена Договора. А для того, чтобы у тебя не оставалось сомнений, мы можем испросить у нашего повелителя, дабы Он лично гарантировал безопасность и защиту твоих самки и отпрыска от любого рода мести.

— Что ж, это заслуживает того, чтобы над ним подумать, — кивнул я. — Хотя та часть плана, где я умираю, является откровенно слабым местом.

— Что ж, — согласился Эстебан, — это можно понять. Мы могли бы также предложить альтернативы твоей смерти.

Движения Эсмеральдиных бедер сделались медленнее, чувственнее. В прошлом я уже попадался в лапы вампирам Красной Коллегии. Меня до сих пор посещают иногда кошмары на эту тему. Но симпатичного вида девица, лежавшая на мне, обладала не поддающейся логике женственностью. От близости ее на меня накатывала тошнота, но тело мое реагировало с огорчительной интенсивностью.

— Альтернативы, — прошептала она мне на ухо. — Нынче это означает быть модным. И нам так нравится показывать мелким смертным, как стать модным.

— То есть вы сделаете меня таким же, как вы, — тихо произнес я.

Эсмеральда медленно кивнула, и губы ее скривились в ленивой, чувственной улыбке. Бедра продолжали ритмично прижиматься к моим, и одно это могло свести с ума. Зато показались ее клыки.

— Этот вариант сулит тебе определенные преимущества, — заметил Эстебан. — Даже если Арианна и совершит свой ритуал отмщения, трансформация твоей крови обеспечит тебе защиту от него. Ну, и тебя не убьют и не замучают до смерти в плену, как это произойдет с Белым Советом в ближайшие же полгода или чуть позже.

— Это тоже стоит обдумать, — сказал я. — Весьма практично. Есть ли еще варианты, которые ты полагаешь реально возможными?

— Только один, — сказал Эстебан. — Отдать своего отпрыска в дар нашему владыке, Красному Королю.

Будь у меня силы ударить его, я бы сделал это. Так что, возможно, даже к лучшему, что у меня их не было.

— И что это даст?

— Король вступит во владение твоим отпрыском. Таким образом, дитя окажется под его защитой до тех пор, пока Он не сочтет ее неподобающей, недостойной его опеки или не нуждающейся в оной.

Эсмеральда быстро кивнула.

— Она станет его. Он так трогательно заботится о своих зверушках. Мы полагаем, это просто очаровательно. — Она округлила губки — ни дать ни взять, школьница, застигнутая за разговором шепотом на запретные темы. — Ой, мамочки, и расстроится же Арианна! Она будет ныть несколько веков без умолку.

— А еще, Дрезден, мы могли бы подсластить сделку, — добавил Эстебан. — Как вам бонус, скажем, в семь юных дев? Вы могли бы выбрать их из нашей паствы или из мест естественного обитания, и мы проследим за их надлежащими подготовкой и размещением.

Я долго, старательно думал над этим предложением, потирая подбородок.

— Весьма разумные предложения, как мне представляется, — произнес я наконец. — Но меня не оставляет ощущение того, что я чего-то не понял. Почему бы Красному Королю просто не приказать Арианне отказаться от своих замыслов?

Оба Ээба едва не поперхнулись от возмущенного удивления.

— Из-за ее супруга, Дрезден, — ответил Эстебан.

— Убитого чародеем с черным посохом, — добавила Эсмеральда. — Вопрос кровной мести.

— Священной мести.

— Праведной мести.

Эстебан покачал головой:

— Даже наш Властелин не может вмешиваться в вопросы кровной мести. Это законное право Арианны.

Эсмеральда кивнула:

— Равно как и в случае с Бьянкой и ее отмщением тебе в начале войны. Многие не желали, чтобы она поступала так, как поступила, но таково было ее право — даже одного из младших членов Коллегии. А затем долг ее перешел к супругу Арианны, как ее ближайшему родственнику. Как перешел впоследствии к самой Арианне. — Она посмотрела на Эстебана и ослепительно улыбнулась: — Как мы рады тому, что израненный чародей ведет себя столь галантно и обаятельно. Совсем не как другие чародеи. Может, нам все-таки оставить его себе?

— Бизнес, любовь моя, — с упреком проговорил Эстебан. — Бизнес прежде всего.

Эсмеральда обиженно выпятила нижнюю губу — и вдруг резко повернулась, напряженно всматриваясь куда-то в темноту.

— Что там, любовь моя? — негромко спросил Эстебан.

— Ик'к'уокс, — отозвалась она отрешенным, озадаченным голосом. — Его терзает боль. Он спасается бегством. Он… — Глаза ее отворились широко-широко и вдруг сделались угольно-черными, как у сломавшей мне ребра гадины. Лицо ее повернулось ко мне, и губы поползли вверх, обнажив клыки. — О! Оно лукавило! Оно привело своего демона! Демона с горных ледников из Страны Снов!

— Если их не натренировать как следует, от них немного толку, — философски заметил я.

— Констебль, — резко произнес Эстебан. — Он убил констебля?

Мгновение Эсмеральда вглядывалась в никуда, потом покачала головой.

— Нет. На него напали почти сразу же, как он ворвался в дом, — она поежилась и подняла взгляд на Эстебана: — К нам приближается демон израненного чародея, и быстро!

Эстебан вздохнул.

— Мы так надеялись решить все цивилизованным путем. Это твой последний шанс, израненный чародей. Что скажешь ты на мои предложения?

— Идите в жопу, — ответил я.

Глаза у Эстебана тоже почернели.

— Убей его.

Тело Эсмеральды напряглось как от сексуального возбуждения, и она, оскалив клыки, начала пригибаться к моему горлу. Она негромко, страстно зарычала.

Несколько последних секунд пальцы мои сжимали амулет моей матери. Когда маленькая вампирша готова уже была вонзить в меня клыки, она наткнулась на серебряную пентаграмму. Символ того, во что я верю. Пятиконечная звезда, символизирующая четыре стихии и дух, заключенная в кольцо человеческой воли. Я не викканец. И по части других религий я тоже не большой спец, даже несмотря на тот факт, что один раз говорил с глазу на глаз с архангелом, посланником Всевышнего.

И все же есть вещи, в которые я верю. Ведь вера — это не скрупулезное следование установленным обрядам, и не то, сколько денег кладешь ты в сосуд для пожертвований. И не клятвы кому-то там на небесах, и не каждодневные медитации.

Вера заключается в твоих поступках. В стремлении стать лучше, благороднее и добрее, чем ты есть сейчас. В готовности принести жертву ради блага других — даже если об этом не узнает никто, чтобы рассказать всем, какой ты герой.

Вера обладает собственной силой — куда более загадочной, куда менее управляемой, чем магия. Символ, если в него верят искренне, от всего сердца, способен стать смертельной угрозой для многих потусторонних хищников — и едва ли не более других уязвимы к нему вампиры Красной Коллегии. Как это действует, я не знаю, и почему. Как знать, может, в этом участвует еще кто-то. Или Кто-то. Я никогда и никого не просил об этом, но если это все-таки так, кто-то меня явно поддерживал.