— Ладно. Забудем. Так о чем ты беседовала с Пиратом?

— О празднике, о карнавале и о том, что он немного заблудился по дороге сюда. О,если бы не Джой — клянусь, я сама отвезла бы его в город!

— Карла, ты помолвлена, помни об этом!

— Ну посмотреть-то я могу! О, вот и Джой!

— А вон Билли. Машет мне рукой.

Девушки расцеловались, и Джеральдина, высоко подняв голову, устремилась к Билли Торнтону. Ее душа разрывалась на части, и каждая из этих частей болела и кричала в крик. Как ты будешь жить с этим, Джеральдина? Помнить восторг и блаженство тех объятий и знать, что им не суждено повториться? Каждое утро просыпаться в слезах и умирать на целый день, до тех пор, пока спасительная ночь не принесет избавление. И сон, в котором ты снова и снова будешь кричать от счастья в сильных руках, ласкающих твое тело…

Она стиснула зубы. Надо дожить до конца бала. А там — держись, братец!

В три часа уехали последние гости. Билли Торнтон с матушкой отбыли еще раньше, причем Билли только небрежно поцеловал Джеральдину в щеку и помахал рукой на прощание. У него был вид человека, который хорошо и с пользой провел вечер, а теперь спешит домой, отдыхать перед новыми свершениями.

Джеральдина немного постояла в холле, собирая все свое мужество. Бриджуотеры смотрели на нее с портретов, кто осуждающе, кто одобрительно, и хрупкая девушка глубоко вздохнула, словно пытаясь вобрать в себя силу собственных предков.

Уолтер наверняка прятался от нее в своем кабинете. Вопреки обыкновению, Джеральдина даже не стала стучать, а просто распахнула дверь и вошла. Уолтер едва не подавился виски при виде маленькой золотоволосой фурии, стоявшей на пороге.

— Джерри, Господи! Как ты меня напугала!

— Очень на это надеюсь. Очень.

— О Боже, теперь придется отдавать костюм в чистку. Останутся пятна!

— Уолтер! Можешь до посинения тереть эти пятна, но я не уйду, пока ты не посмотришь мне в глаза и не объяснишься!

— Джеральдина!

— Ты меня слышал. Как ты мог так поступить?

— Это насчет чего?

— Не прикидывайся невинной овечкой. Насчет моей помолвки с Билли. Так вот. Ее не было.

— Отнюдь, сестричка.

— Я никогда не хотела выходить за Билли, и если бы ты удосужился спросить меня…

— Джеральдина, прошу тебя!

— … то услышал бы это собственными ушами, но ты предпочел изобразить из себя средневекового барона и отдать сестру своему партнеру по бизнесу.

— Билли всегда тебя любил, ты же знаешь.

— Я — не знаю. Я знаю только то, что наши отцы считали это выгодным дельцем, но я никогда не слышала о чувствах Билли ко мне и уверена, что он меня просто не знает.

— Джер, я понимаю, ты была смущена…

— Смущена? Нет, Уолтер, я была взбешена! Унижена. Оскорблена. Продана, наконец, но уж никак не смущена.

— Я сделал это для тебя. Тебе нужен именно такой мужчина — солидный, твердо стоящий на ногах, уверенный в себе. Ты слишком хрупка…

— Я не хрупка. Бриджуотеры этим не страдают и никогда не страдали.

— Билли — друг семьи.

— Наш спаниель Куки тоже друг, но я не собираюсь за него замуж. Уолтер, ты много на себя берешь! Ты не глава семьи, как воображаешь сам. Папа знает, позволь тебя спросить?

— Он одобряет мое решение.

— Что?!

— Он сказал, что это прекрасная партия для тебя. Я тоже так считаю.

— Эй! Уолли! На дворе двадцатый век! Мне нет двадцати пяти лет и меня необязательно спихивать замуж, как старую деву, позорящую честь рода.

— Ты меня еще поблагодаришь, Джеральдина, вот увидишь.

— Вряд ли, потому что свадьбы не будет. Я не собираюсь выходить за человека, которого не люблю!

— Любовь придет со временем.

— Это не Рождество и не День Благодарения. Любовь или есть, или ее нет!

На секунду перед глазами Джеральдины возник образ Роя, его зеленые глаза, потемневшие от страсти, резко очерченный рот, сильные плечи, широкая грудь… Он разбудил ее, показал ей то, ради чего стоит жить, и пусть он не любил ее, а она не любила его, но этого опыта ей хватит на всю жизнь. После такого не размениваются на мелочи.

— Я не выйду замуж за Билли Торнтона, Уолтер. Что до огласки и скандала — ты сам виноват. Не надо было звонить по всему городу, что я уже обещана ему. Точно дева дракону, честное слово. И не оправдывайся! Я знаю, что это твоих рук дело.

— Джеральдина, послушай… У нас с Биллом общие дела, и мне необходима его полная поддержка. Это касается интересов всей семьи, поэтому…

— Чья это была идея?

— О чем ты?

— Расплатиться мной за поддержку. Ты, конечно, парень хоть куда, но до такого сам не додумался бы. Ладно. Отмени помолвку, потому что иначе ее отменю я.

— Ты этого не сделаешь. Слишком поздно.

— Сделаю, не волнуйся. Я даже не стану вас с Билли позорить, Просто расскажу, что мы оба подумали и поняли, что слишком давно дружим, чтобы быть мужем и женой.

— Ты не можешь этого сделать!

— Могу, Уолтер, и сделаю.

Брат вскочил с кресла и схватил Джеральдину за руку так, что она едва не вскрикнула от боли.

— Послушай меня, ты! Ты должна за него выйти! Все уже оговорено, и я не могу пойти на попятный.

— Но что ты имеешь в виду?!

— Ничего. Потом. Позже. Завтра.

Джеральдина вдруг с ужасом поняла, что Уолтер сильно пьян. Она никогда в жизни не видела его в таком состоянии, и это напугало девушку. Джеральдина отступила к дверям и с достоинством произнесла:

— Это не конец истории, Уолтер. Мы поговорим об этом завтра.

— Завтра. Не конец, естественно, не конец, сес… ик!. тричка… Это только начало!

Она почти бежала из его комнаты. Уолтер остался, пьяно покачиваясь и бормоча странные слова, но Джеральдина их уже не слышала. Она торопливо шла в свою комнату, и духота смыкалась вокруг нее, давила на сердце, заставляла мысли кружиться в безумной пляске, причиняющей боль измученному мозгу…

Назовите это бредом, назовите это женской интуицией, назовите это предзнаменованием — все равно.

У Джеральдины было очень плохое предчувствие.

Рой стоял в сквере перед собором и слегка покачивался. Он страшно хотел спать. Крепчайший кофе, выпитый утром, позволял держаться на ногах, но не помогал мозгу работать.

Рой хотел спать.

После того, как он уехал из дома Бриджуотеров, он так и не спал. Всю дорогу он гнал машину так, словно все дьяволы преисподней гнались за ним, хотя, честно говоря, появись перед ним сам Сатана, Рой Доннери только усмехнулся бы в ответ. Страшнее адского пламени был огонь ревности, пожирающий его душу. Джеральдина под руку с Билли Торнтоном, Джеральдина рядом с ним на ступенях лестницы, кольцо на пальце Джеральдины… Эти картины неотрывно преследовали его, не давали покоя, гнали сон прочь. Всю ночь, вернее, ее остаток, он пил виски, пытаясь унять эту боль.

Почему именно Билли Торнтон Джуниор, во имя всего святого?!

За свою жизнь Рой перевидал несметные полчища подонков и преступников всех мастей, но худшими из них всегда считал тех, кто наживает миллионы на горе других людей. Именно эти ребята, такие холеные и приличные на вид, считали себя вершиной Божьего промысла, полагая остальных людей лишь строительным мусором у себя под ногами. Закона они не признавали, морали у них не было по определению. Билли Торнтон был одним из них, и Рой подобрался к нему уже совсем близко, но теперь появилось другое обстоятельство. Джеральдина.

Он тщетно заставлял себя о ней не думать. Ничего не получалось. Рой вспоминал свой шок при виде девушки, стоявшей среди разряженной толпы и весело болтавшей с приятелями. Вспоминал нежный голосок, огромные голубые глаза и водопад золотых волос, увитых плющом…

Рой Доннери медленно вошел в храм. Полутемная прохлада казалась абсолютно нереальной после жаркого солнца, затопившего сегодня город. Рой медленно брел по проходу среди длинных деревянных скамеек и думал о том, что единственный способ забыть о Джеральдине Бриджуотер — оказаться в тысяче миль от нее. К сожалению, пока это было невозможно. Рой вздохнул и вышел во внутренний садик храма. Она сидела в самом углу монастырского сада, недалеко от небольшого фонтана. Рой помедлил, рассматривая девушку из-за кустов. Потрясающая смесь невинности ангела и греховности ангела падшего! Джеральдина сидела, задумчиво покачивая туфелькой и глядя на падающие струи воды. Сегодня на ней была голубая блузка, украшенная маленькой изящной брошью, и легкие брюки. Золотые волосы собраны в простой хвост, и в нежном ушке поблескивает жемчужная капелька. Ни дать, ни взять, простая прихожанка, собравшаяся на исповедь.