Перепечатанный Кингслендом рисунок впервые появился в книге «Occult Chemistry» («Оккультная химия»). Она была написана Анни Безант и Ч.В. Лидбитером, членами-основателями Теософского общества, считавшими, что благодаря йогическим практикам они могут на манер ясновидящих проницать суть материи. «Оккультная химия» была издана в 1908 году. К 1911 году Резерфорд, а вслед за ним и Бор описали общеизвестную ныне структуру атома, состоящего из ядра и электронов на орбитах вокруг него. Естественно, ни один ученый не принял «Оккультную химию» всерьез. Одного заголовка этой книги достаточно для того, чтобы физика передернуло.
Стивен Филлипс не был обычным физиком. Его отец был марксистом, а мать — медиумом. В детстве отец подарил сыну четырехдюймовый линзовый телескоп, а мать вручила «Тайную доктрину» мадам Блаватской. Поэтому Филлипс сохранил трогательную привязанность к теософии, даже став специалистом по суперструнам и кваркам.
Безант и Лидбитер проводили исследования, концентрируясь на различных «элементах», таких как золото, платина и алмаз, а также на сложных веществах вроде воздуха и соли. Часто они видели поначалу лишь серый туман, который «увеличивали» до тех пор, пока в нем не появлялись световые точки или «шары из мерцающих точек, которые раскачивались и перемещались будто под воздействием невидимого ветра». Эти точки соединялись затем в геометрические фигуры, причем одному элементу всегда соответствовала одна и та же фигура. Безант и Лидбитер называли их МПА — «микро-пси атомы». В них заключались ПФА, первичные физические атомы, первичные составляющие материи.
Любопытно, что Безант и Лидбитер описали различные формы атомов неона, аргона и криптона. Сейчас их назвали бы изотопами.
В книге «Экстрасенсорное восприятие кварков» весьма убедительно доказывается, что Безант и Лидбитер сумели распознать не только кварки, но и куда более микроскопические частицы. В 1980 году, когда вышла эта книга, про субкварки никто не слышал, однако в 1996 году ученые из Лаборатории Ферми близ Чикаго провели эксперименты, результаты которых говорят за то, что субкварки существуют.
После «Экстрасенсорного восприятия кварков» Филлипс издал еще более смелую книгу «ESP of Quarks and Superstrings» («Экстрасенсорика кварков и суперструн»), за которой последовал труд всей его жизни — «The Image of God in Man and Matter» («Образ Бога в человеке и материи»).
В ней Филлипс утверждает, что каббалистическое Древо Жизни следует рассматривать не как туманную символическую схему реальности, придуманную узколобыми мистиками, но как корректное с научной точки зрения описание фундаментальной математической реальности вселенной.
В каббале Древо Жизни — это не реальное дерево, а символическая ось, соединяющая небеса и землю (как центральный столб в жилище шамана). Число эманаций здесь — десять; может показаться, что оно противоречит шаманизму с его девятью или семью ступенями, но противоречие это кажущееся, потому что за вычетом базового уровня земли (Малхут) остается девять уровней.
Древо Жизни
Стивен Филлипс в письме ко мне писал:
«В 1976 году, вернувшись в Англию, я погрузился в изучение тетрактиса Пифагора [треугольник, разделенный точками на девять маленьких треугольников]. По мере того как я углублялся в работу, все вставало на свои места. Я обнаружил, что именами Бога названы те отделы скрытых и формообразующих эманаций Древа Жизни, в которых зашифрованы числа космического значения, например, параметры групп 248 и 496, играющие большую роль в теории суперструн. Что замечательно, число 168, ядро числа 1680 (а именно столько круговых колец насчитал Лидбитер в витке ПФА), является числовым выражением еврейского слова, обозначающего физическую манифестацию сфиры Малхут. Так данные, полученные Лидбитером через ясновидение, получили независимое подтверждение. Когда все характеризующие свойства геометрического объекта числа оказываются связаны с именами Бога, это не может быть совпадением»[177].
Когда я писал эту главу и перечитывал книгу «Экстрасенсорика кварков и суперструн», мне попалось на глаза письмо, которое Стивен прислал мне несколько лет назад. Оно содержало отчет о мистическом опыте, который он пережил, когда был ребенком.
«В детстве я часто гулял по местному парку, но ни во что не играл, просто смотрел на насекомых и птиц. Когда мне было 9 лет, я сидел в роще и наблюдал за порхающими бабочками, за муравьями, которые тащили на себе травинки, передвигаясь на первый взгляд бесцельно, и тут меня осенила мысль: этот весьма деятельный мир будет существовать, невзирая на то что люди думают о смысле жизни. Пока эта мысль жила во мне, ощущение «я», отделенного от мира, начало исчезать. Цвета сделались ярче, звуки — громче, а потом потеряли всякое значение. Я был частью огромного муравейника, я пребывал внутри, а не снаружи. Затем я ощутил, что окружен любовью. Или нет, скорее это всепроникающая любовь была повсюду, и я ее даже не ощущал, потому что никакого «я» не было. Образы объектов никак не регистрировались в моем сознании, поскольку оно являло собой лишь море любви. Затем я внезапно осознал, что осознаю нечто. Я опять оказался в лесу с насекомыми. Ощущение радости не уходило от меня на протяжении нескольких часов»[178].
Я читал это письмо непосредственно после книги Нарби и был потрясен тем, что они говорят фактически об одном и том же. Наблюдавший за бабочками и муравьями Филлипс мог сидеть и в перуанском дождевом лесу. И вот что любопытно: осознав, что мысли людей о смысле жизни никак не влияют на целеустремленных и деятельных существ вокруг нас, Филлипс поначалу ощутил, что цвета и звуки усилились. Подобное явление можно назвать «эффектом Гете», ведь это не что иное, как внезапное пробуждение «активного зрения». Это ощущение быстро перешло в другое — единства природы, в которой растворилась собственная личность Филлипса. Интересно отметить, что ему было тогда всего девять лет — возраст, после которого «начинают смыкаться тюремные тени». Ощущение исчезло, когда вернулось самосознание, Филлипс «осознал, что осознает нечто». Левое полушарие вновь победило, чувство целостности природы пропало.
Т.Э. Лоуренс однажды описал схожий опыт. Он пережил нечто подобное, когда путешествовал с отрядом арабов: «Мы вышли в дорогу в один из таких ясных дней, когда лучи рассветного солнца пробуждают чувства, а разум, уставший от ночных размышлений, еще спит. В такое утро в течение часа или двух чувства и цвета окружающего мира воздействуют на каждого человека вполне непосредственно и по-своему, не фильтруясь через мысли и, следовательно, не становясь типичными. Они представляются существующими сами по себе…»[179]
Лоуренс говорил, что его проблемы идут от «кишащей мыслями натуры» — то есть левополушарного сознания. Мы опять видим, что левое полушарие действует как фильтр, подобно темным очкам. Без «кишащей мыслями натуры» мы бы видели все «таким, как оно есть, — бесконечным». Иначе говоря, обычные границы личности испарились бы.
Не следует недооценивать и замечание Филлипса о том, что он чувствовал, будто окружен морем любви. Подобный опыт дает ощущение природы как живой и доброжелательной силы.
Когда Нарби пишет о том, что перуанские индейцы различают свойства 80 тысяч растений, нельзя не вспомнить о великом бенгальском ученом Джагадисе Чандре Бозе, о котором я впервые прочел в книге Питера Томпкинса и Кристофера Берда «The Secret Life of Plants» («Тайная жизнь растений»). Бозе показал, что нет четкой границы между живой и неживой природой, и это — его величайшее достижение.
Бозе был сыном индийского чиновника. Он родился в 1858 году и проявил себя столь прилежным учеником, что отец отправил его в Англию, в Кембридж, где Бозе изучал физику, химию и ботанику. Получив место профессора физики в Калькутте, он столкнулся с завистью коллег (она преследовала его всю жизнь), как индийцев, так и белых, желавших, чтобы Бозе «знал свое место». Несколько лет он работал, не получая жалованья, однако, поскольку Бозе действительно был выдающимся ученым, власти в конце концов сдались. Он доказал свою гениальность, передав в эфир радиоволны до Маркони.
