Командующий имперским флотом вздернул брови, но перебивать адъютанта не стал. Если ему и хотелось уточнить, что именно пил накануне полковник, то он сумел никак этого не проявить.

– Я сейчас подключу ведомственных экспертов, нам нужно более профессиональное заключение, – продолжал адьютант. – Не исключаю, что местные специалисты на форпосте просто оказались катастрофически некомпетентны. Но если на Аруте не ошиблись… Вы понимаете, Людвиг, что это может означать.

Рихтер дважды моргнул, потом неторопливо произнес:

– Это может означать, что на Арагоне внезапно научились выращивать биоморфов, сопоставимых по тактико-техническим характеристикам с нашими передовыми разработками. Ты это побоялся произнести, Фань? – Он помолчал. – Вообще-то больше похоже на фантастическую историю из «Лиги Мутантов». Мои правнуки охотно смотрят эту дрянь, никак не могу отучить.

– Разумеется, трудно даже допустить такую возможность…

– Но лучше готовиться к худшему, – закончил за него командор. – Хорошо, Фань. Я понял тебя. Через час я проведу командное совещание. Мне нужны наши эксперты, аналитики, а также представители командования с Аруты. Адмиралтейских крыс, курирующих Четвертый флот, тоже собери, а то привыкли протирать штаны в штабе…

– Дежурный офицер доложил, что командующая войсковым соединением Аруты уже прибыла. Ожидаем руководство форпостов, полагаю, к вашему приезду все уже будут в сборе.

– Отлично. Значит, жду всех через час в Рубиновом зале.

Главное здание Адмиралтейства выглядело мрачно и грозно. В его строгих чертах тесно сплелись дань традициям флота и некоторый консерватизм, но в то же время главным мотивом архитектурного ансамбля оставались все те же подчеркнутые имперские мощь и величие, присущие всей административной зоне столицы. Здание Адмиралтейства было выполнено в форме древнего звездного линкора времен Активной Колонизации и висело чуть ниже облачного слоя, словно защищая от атаки с воздуха двухкилометровый диск императорской резиденции. Вытянутая ромбическая тень Адмиралтейства в течение суток описывала дугу по Звездному бульвару, очерчивая административную зону и визуально отделяя ее от жилых массивов столичного мегаполиса.

Тяжелый птерофлаер адмирал-командора Людвига Рихтера, главнокомандующего боевым имперским флотом, мерно взмахивал перепончатыми крыльями, приближаясь к посадочной площадке Адмиралтейства в сопровождении кортежа из шести огромных маневренных стрекоз-истребителей. Птерофлаер сильно отличался от армейских птероидов не только габаритными размерами. Инженеры-генетики придали ему утонченную форму фантастического дракона, а ход его был безупречно плавным, избавленным от качаний, связанных со взмахами крыльев. Это обеспечивалось двумя рядами прозрачных кожистых мешков вдоль спинного гребня животного, наполненных газом легче воздуха, – они увеличивали подъемную силу настолько, что, перестав махать крыльями, птерофлаер не рухнул бы вниз, а медленно и величественно спланировал бы на грунт.

Стены пассажирского салона, расположенного на роговых дугах в брюшной полости дракона, состояли из гладких, отливающих перламутром пластин чешуи. Заглянув снаружи в прозрачное око широкого овального иллюминатора, можно было увидеть богатое убранство салона, обтянутого живой светло-серой кожей дракона, выросшую посреди полости роговую пластину стола с изумительным узором, несколько биомониторов и массивное кресло, в котором сидел сам командор Людвиг Рихтер. Воротник его темно-синего кителя украшал золотой галун, а на рукаве, в обрамлении двух горизонтальных адмиральских полос, был прошит знак бесконечности – символ высокой власти главнокомандующего боевым флотом Империи.

Птерофлаер достиг высоты Адмиралтейства и плавно опустился на балкон-эстакаду одного из посадочных уровней, проскрежетав когтистыми лапами по коралловому покрытию площадки. Стоило дракону сложить перепонки крыльев и распахнуть аппарель салона, как Юшенг, встречавший птерофлаер на балконе, незамедлительно оказался у лесенки, коротко козырнув начальнику.

– Здравствуй, Фань, – кивнул командор, спускаясь в сопровождении двух телохранителей. Холодный ветер высоты сразу растрепал его седую шевелюру, и командующий флотом недовольно провел ладонью по затылку, приглаживая волосы. – Как обстановка?

– Сдержанно-напряженная, Папаша, – серьезно ответил адъютант. – Никто не понимает, что произошло. Первый Гражданин в курсе, ему доложили сразу после получения сообщения с Аруты. Прибыли руководитель аналитического отдела, глава разведки, командующий Четвертым флотом и другие высшие офицеры, в компетенции которых может оказаться данный вопрос.

– Надеюсь, все готово к совещанию? – поинтересовался Рихтер.

– Да. Все в Рубиновом зале, ожидают вас.

– Хорошо.

Рихтер с Юшенгом оперативно прошли контроль биометрических характеристик на преторианском посту при входе в здание – исключения не полагалось даже для командующего, и первое время после назначения на должность ему приходилось настаивать на этой процедуре для самого себя, потому что восторженные дуболомы на контроле так и норовили попасть под трибунал, пропустив легендарного Героя Империи без всякой проверки. Несколько минут спустя они уже решительно шагали по коридору, опоясывающему внешний уровень Адмиралтейства, в направлении личного арахнолифта командора.

Вызывать кабину не пришлось – это уже сделал дежурный по уровню, едва птерофлаер Папаши коснулся посадочной эстакады. Командор с адъютантом вошли внутрь, и телохранитель Рихтера ткнул пальцем в один из чувствительных сенсоров на панели управления. Дистанционно получив короткий электрический импульс от электроида с соответствующего этажа, лифт с тихим шорохом сдвинул створки дверей и, мягко набирая скорость, устремился вверх, ловко цепляясь суставчатыми лапами за ребристые шахтные фермы из суперпрочной костной ткани.

Арахнолифт из-за своей сложности в уходе был распространен меньше, чем привычный вермолифт, шахта которого представляла собой гигантского червя, перемещающего кабину перистальтическими сокращениями внутри кишечнополостного тела. Однако было у него несомненное достоинство – в отличие от червелифта он мог перемещаться не только вверх и вниз, но и вбок. Внутри удобной кабинки на шесть человек, покрытой мягкой, шелковистой на ощупь короткой шерстью, висели зеркала и располагались растущие прямо из пола сиденья; в воздухе витал легкий запах горных цветов, и пассажирам было трудно поверить, что они совершают поездку внутри гигантского паука. Лифтовая шахта плавно изгибалась под разными углами и время от времени раздваивалась, чтобы автономная кабина могла добраться по ней до самых отдаленных уголков здания. Чуткие биосенсоры и система независимой подвески позволяли транспортному арахноиду удерживать брюшко с полостью кабины в строго вертикальном положении, в каком бы направлении он ни двигался, поэтому находящиеся в кабине люди ощущали себя вполне комфортно и практически не ощущали качки и вибрации.

– Что у нас с Арагоной по линии Управления Безопасности? – вполголоса поинтересовался командор.

– Ничего, – покачал головой Юшенг. – Ноль.

– У нас нет там резидентуры? – нахмурился Рихтер.

– Арагона – крошечная нищая колония на границе Обитаемых Секторов, каких сотни. Вы же знаете, три четверти таких колоний прекращают свое существование прежде, чем там удается развернуть агентурную сеть. Да и разведывательная деятельность на таких планетах нецелесообразна, в случае необходимости их можно раздавить за два часа силами одного зверобатальона…

– Я бы сейчас не отказался от какой-нибудь оперативной информации с Арагоны, – печально проговорил командующий флотом. – Мы слишком уверовали в собственную несокрушимость и пренебрежительно относимся к разведке в Обитаемых Секторах. В результате всякая дрянь каждый раз происходит вдруг.

– Я все же надеюсь, что это просто какая-то провокация или чудовищная ошибка.

Лифт вынырнул из шахты и, покачиваясь на пружинящих лапах, замер у дверей огромного полукруглого зала, окруженного по периметру рядом коралловых колонн с живописными гирляндами осветительного грибка. Панорамный монитор зала, стилизованный под навигационный монитор крейсера, транслировал закат – золотистый диск светила Метрополии скрывался в поясе облаков, контрастно высвечивая их причудливые формы.