Я глянул н комбата, одновременно намекающе поднимая огнетушитель, но капитан отрицательно мотанул рукой, типа – рано. Поднял с пола неиспользованную полиэтиленовую колбочку боевого раствора ИПП, наколол её на шип коробки и пустил тонкую струю на разгоревшийся на паркете костёр. Ну…, я узнал по ходу обучения многие хитрые моменты ИПП – что ампулы с противодымными смесями в костре взрываются, что боевые растворы едучи, но чтоб они ещё и горели хорошо – вот этого не знал.
Кончик полиэтиленовой колбочки мерцал небольшим огнём и теперь комбат нажал пальцами на колбочку и из дырки вырвалась тонкая струя боевого раствора, сразу же вспыхнувшая огнём. И огненная струя направилась на чучело, в рост человека, стоявшее в углу и одетое в ОЗКа в виде комбинезона, и пылающий раствор потёк по нему на пол. Следующая струя попала на канцелярский шкаф и он немедленно занялся огнём, а комбат уже поливал стол командиров взводов и бумаги, лежащие там, пшикнул на дверь и когда колбочка сморщилась от отсутствия жидкости, громко объявил: – А вот теперь дежурный – Пожарная тревога!
Как пользоваться огнетушителем я знал, мигом его перевернул, сильно дёрнул чёрным рычагом, разбивая внутри ампулу и огнетушитель жизнерадостно выпустил тугую струю и…. Тут же сдох. Следующий огнетушитель, который я сорвал со стены казармы, лишь громко пёрднул на все мои правильные действия, а потом тоненько-тоненько и долго засипел. Больше огнетушителей в батарее не было, да и не нужны они были, потому что в канцелярию с боевыми видом ворвались дневальные и тут же залили всю канцелярию, даже комбата четырьмя вёдрами ледяной воды. Огонь тоже.
Последующие пять минут мы трудолюбиво собирали с мокрого пола тлеющие остатки пожарища и складывали в ведро, где огонь быстро возродился. Комбат махнул рукой Паничкину и тот, схватив горящее ведро, помчался с ним в туалет, даже не увидев, как командир батареи, сделав пару скользящих шагов, что-то сыпанул в ведро.
Улыбнувшись своим мыслям, капитан Климович отдал мне приказ: – Иди, посмотри, чтоб там с Паничкиным всё в порядке было…..
Я уже догадался, что он сыпанул в ведро, но чуть-чуть не успел. Паничкин, с горящим ведром заскочил в курилку, расположенную за умывальной комнатой, где в это время успокаивали куревом свои нервы сержанты. Поставил между ними на мозаичный пол ведро и сунул туда свою рожу посмотреть – А что там горит? Мне только и осталось наблюдать, как в ведре долбанули ампулы с противодымной смесью, а Паничкин так в испуге скаканул от ведра, завалив при этом двоих сержантов, что я думал он сейчас вылетит в окно. Сержанты от совершенно неожиданного, пусть даже и небольшого взрыва, тоже шарахнулись в разные стороны. Кто-то сильно ударился об стену, кто-то поскользнулся на полу и упал…. Да и остальные пострадали и сейчас в пол голоса матерились, приводя себя в порядок. Пока я возился с нашим батарейным писарем, который за небольшие пятнадцать минут дважды получил сильное душевное потрясение, приводил его в чувство, успокаивал и аккуратно вёл обратно на его рабочее место в канцелярию, дневальные навели там порядок и о том, что тут было свидетельствовало только чёрное пятно на паркете, подпаленный шкаф, жалкие остатки чучела, полу обгорелый стол взводников и изрешечённая штык-ножами дверь. Сам комбат безмятежно сидел за столом и курил.
– Дежурный, вечером тут порядок, какой и был раньше… Да…, и дверь заменишь…
– Есть!
Я вышел в расположение, усиленно размышляя – Где достать дверь? А если перевести вопрос на солдатский язык – Где её украсть? В свою очередь я завёл в канцелярию двоих из троих дневальных и, обведя пальцем помещение, сказал, копируя голос комбата: – Вечером тут порядок, какой и был раньше… Как вы это будете делать – меня не интересует…
– Боря, да ты что, офигел что ли? Да тут работы…, – возмутились товарищи по несчастью.
– Хорошо, – быстро согласился я, – я тогда навожу тут порядок. Меня это не пугает, а вы ищите дверь и ставите её…
– Не…, не…, не…, – сразу пошли в обратку дневальные, даже выставив руки вперёд, – мы тут порядок наведём. Дверью ты занимайся.
Оставив их в канцелярии в обсуждение, как они будут тут работать, я вышел в коридор и услышал, как капитан Климович в каптёрке дерёт старшину Николаева за незаряженные огнетушители. Ну и как всегда, срок на исправление и этого недостатка тоже был вечер.
К обеду половина работы по канцелярии была выполнена. У меня к этому времени в голове сложился нахальный план похищения хорошей двери с полкового медпункта. Затраханный комбатом опытный и мудрый старшина тоже не дремал и прекрасно понимал, что помимо заряженных огнетушителей он должен комбату представить что-то более весомое и после обеда все усилия сержантов дембелей были направлены именно в этом направление.
Ну…, а я после обеда, особо не задумываясь, направился за казарму, где стояло одноэтажное деревянное здание полкового медпункта. Там как раз, на входной группе неделю назад установили новенькую дверь. Подошёл, осторожно открыл и поглядел на вторую дверь тамбура – закрыта. Воровато огляделся, пробормотав про себя – «Смелость города берёт» и тут же вторую народную присказку – «Наглость – второе счастье», присел, взялся правой рукой за низ двери у косяка, левой придерживал другой край, где-то в районе дверного замка, поднатужился и резко потянул дверь вверх, снимая её с петель. Дверь поддалась с недовольным скрипом, а у меня банально не хватило силёнок с первого раза снять её с петель и она уже с вызывающим грохотом снова опустилась на своё место. Тут же открылась вторая дверь в небольшое фойе медпункта и оттуда появилась голова дневального, которая с подозрением уставилась на меня. Наряд по медпункту выставлялся из ходячих больных, предназначенных к скорой выписке и вот этот дневальный, после секундного недоумённого молчания, задал вполне закономерный вопрос: – Ты кто такой и чё тут делаешь?
– Чё…, чё…!? Не видишь дверь снимаю, давай помогай…
Дневальный несколько секунд переваривал услышанное, после чего задал ещё один вопрос: – А на хера?
– Блин…, – вызверился я на бойца и сунул ему левую руку с красовавшейся там красной повязкой «Дежурный по батарее» почти под нос и с экспрессией в голосе прикрикнул, – видишь? Дежурный по штабу и командир полка сказал снять дверь и отнести её на ремонт…
Дневальный по медпункту где-то подсознательно понимал, что его нагло «обувают», но его сбивал с толку мой решительный настрой, а в довершение всего он никак не мог связать вместе очевидные вещи, на которые по очереди переводил свой взгляд – повязка на рукаве «Дежурный по батарее», но он заявляет что «Дежурный по штабу» и что командир полка приказал совершенно новую дверь отнести на ремонт.
Я в свою очередь прекрасно понимал, что ещё через несколько секунд он умножит «дважды– два» и получит правильный ответ и дверь так и останется висеть на медпункте. Поэтому, не давая болящему курсанту произвести в уме умножение, грозно заорал: – Чё стоишь как бревно, там командир полка ждёт, а ты как баран. Видишь, я один не могу…
Буркнув в ответ: – Чё орёшь!? Спокойно, что ли нельзя сказать….!? – Он послушно нагнулся и через пару секунд, дверь со скрипом слетела с петель.
– Ты тут постой… Я счас всё-таки спрошу…., – и тут же исчез за второй дверью.
– Конечно, спроси…, – крикнул ему в спину, чуть присел, подцепил дверь за бока и рванул с нею, как на стометровке. Я уже успел пробежать метров пятьдесят и должен был скрыться за углом казармы, как из медпункта вывалила толпа отожратых санитаров из постоянного состава, с кучей выздоравливающих и с криком: – Вон он…, – ринулась за мной. В мозгу вспыхнула яркая, живописная картинка, как это стадо догоняет меня, отбирают дверь и этой же дверью начинают меня лупить, вбивая по пояс в мёрзлую землю. Это мне придало дополнительные силы и я ломанулся с удвоенной скоростью за угол казармы. Как не свалился на землю при крутом повороте, как с разгону не выбил входные двери казармы, никого не сбил и не покалечил, стремительно поднимаясь по узкому лестничному пролёту – я этого не помнил. Очнулся, только увидев в дверях родной батареи старшину Николаева и услышав топот погони уже на лестнице. А Николаев, принимая боксёрскую позу, жизнерадостно орал: – Цеханович, заскакивай и сразу в сторону…, в сторону…
