Литмир - Электронная Библиотека

– Ничего, – ответил я громче. – Я сейчас отключусь. Надо сосредоточиться на дороге.

– Шон, я считаю, тебе стоит…

– Передай управленцам – я не буду звонить, пока в вашей части планеты не наступит более удобоваримое время. Как насчет вызовов примерно за пять минут до сигнала будильника?

– Шон, я честно…

– Отбой.

Я нажал кнопку на приборной панели и прервал Махира на полуслове. Наступила тишина. Она была исключительно приятна, и я почти забыл о том, что меня все еще снимают. Я поднял руку и показал заднему стеклу микроавтобуса средний палец.

Нехорошо, – укорила меня сестра.

– Джорджи, пожалуйста.

Она мрачно замолчала. В данный момент я не имел ничего против такого поворота событий. Лучше обиженная сестра, чем та, которая ругается на чем свет стоит, когда ты пытаешься хорошенько обмозговать факт, что весь мир жаждет регулярно видеть тебя в зоне боевых действий. Видимо, окружающим мало одного мертвого представителя семейства Мейсонов.

Чтобы отвлечься, я посильнее надавил на газ, прибавил скорость и обогнал микроавтобус. Это было отклонение от нашего устоявшегося построения, но не очень серьезное. Полагаю, мой маневр не слишком сильно огорчил нашу команду. Но, не спорю, зрители, наблюдающие за нами, могли расстроиться. Конечно, больше всего пострадал тот процент аудитории, который мечтал увидеть через камеру, установленную на заднем стекле микроавтобуса, как я буду отбиваться от орды зомби. Но наши сотрудники должны были меня понять.

И я помчался к округу Аламеда, домой.

До гибели Джорджии мы вместе с приемными родителями жили в добротном доме в университетском Беркли. После трагедии с Джорджией я снова вернулся туда, но быстро понял, что надо убираться восвояси. Примириться с тем, что у меня в голове поселился призрак Джорджии, я еще мог… Но видеть, как Мейсоны порхают по комнатам и пытаются сколотить на смерти приемной дочери капитал, оказалось нестерпимо. Мы всегда понимали, как Мейсоны относятся к нам на самом деле, но только после гибели Джорджии я осознал, насколько же все безобразно. Поэтому я снял маленькую квартирку в центре Эль-Серрито. Полгода спустя я переехал еще раз – после того, как сайт начал приносить деньги. Тогда и появилось название «Известия постапокалипсиса». Наша команда арендовала четыре квартиры в небольшом доме в Окленде. Одну мы превратили в офис, в другой поселились закадычные дружки – Аларих и Дейв. Третья предназначалась для приходящих сотрудников, которым нужно было хоть где-то перевести дух и переночевать.

Четвертую занимали мы с Джорджией. Как вы понимаете, сейчас сестра вообще не нуждается в физическом пространстве. Но почему-то занимает не только мою несчастную голову, но и всю квартиру. Иногда мне удается убедить себя в том, что Джорджия вышла подышать свежим воздухом. Она вернется, надо лишь немного подождать. В одном я не сомневаюсь: если бы я до сих пор посещал психиатра, мне бы прочли целую лекцию насчет собственных нездоровых чувств к покойной сестре. Хорошо, что я прогнал своего психоаналитика, верно?

В любом случае, Окленд – очень славное местечко. Четверть века назад – приблизительно, конечно (я в математике не силен), – город представлял собой настоящее поле боя. В начале восьмидесятых годов двадцатого столетия здесь существовала проблема банд, но с ними давно разобрались. А ко времени Пробуждения в Окленде кипела новая война. Он стал местом непрекращающегося конфликта между местными старожилами и силами джентрификации[3]. Последним нестерпимо хотелось, чтобы на каждом углу стояла кафешка Starbucks[4], а в каждом кармане лежало по айпаду. Затем появились зомби. Джентрификации пришел конец.

Мы кое-чему научились во время Пробуждения: трудно джентрифицировать город, в котором бушует пожар.

Так вот, те, кто переехал в Окленд недавно и смогли уцелеть, дали деру. Они сбежали прямиком в горы. А местные жители хорошо знали окрестности и понимали, что это такое – сражаться за свою землю. У горожан не было преимуществ, которыми изначально обладали богатые мегаполисы, но с избытком хватало оружия и укрытий, где можно было окопаться. А самое главное – эти ребята еще с тех времен, когда в городе безобразничали гангстеры, умели управляться с пушками.

Окленд уцелел. Дела здесь обстояли лучше, чем на всем Западном побережье США. Когда после Пробуждения «осела пыль», город остался потрепанным, побитым, но он устоял. Не так плохо для места, в котором сотрудники службы спасения единогласно утверждали только одно – помочь людям уже нереально. И по сей день Окленд являет собой гордое, вооруженное до зубов сообщество.

От Бердз-Лэндинга до Окленда – около пятидесяти миль, а самая безопасная дорога еще длиннее. К счастью, имея журналистскую лицензию, можно не объяснять, почему ты не пожелал ею воспользоваться. Проехав миль двадцать по каменистым, разбитым вдребезги второстепенным калифорнийским шоссе, я поравнялся с первым пропускным пунктом перед выездом на магистраль I 80. Судя по сохранившейся информации, до Пробуждения такие точки назывались местами сбора пошлины. Здесь принимали наличные, а не снимали деньги с вашего банковского счета. Кроме того, на тех старых пунктах не было вооруженных охранников и не требовалось сдавать анализ крови. Да уж, до появления зомби путешествия были весьма скучным занятием.

Конечно, число автомобильных поездок сокращается, а количество миль, проезжаемых средним американцем на машине за год, неуклонно падает. Теперь люди все чаще заказывают продукты на дом и общаются через Сеть, не имея нужды и желания лишний раз выходить на улицу. Тем не менее шоссе необходимо для грузового транспорта и журналистов. Дорожное покрытие на трассе I 80 было в пристойном состоянии – если вы любитель дорог, огороженных с обеих сторон бетонными и проволочными заборами. Большинство ДТП здесь заканчиваются смертельным исходом, но виноваты тут вовсе не водители. Просто вас может завертеть волчком и швырнуть на ближайшую бетонную ограду. Уцелеть совсем не просто. До ближайшей реанимации путь не близкий. Наверное, поэтому и пробок нет.

Когда я достиг трассы, мой навигатор подсказал, что я опережаю микроавтобус на семнадцать миль. Я прибавил скорость и разогнался до разрешенных восьмидесяти пяти миль в час. Наш микроавтобус с такой скоростью мчаться не мог – если только они не пожелали перевернуться вверх тормашками. У меня появилась возможность добраться до дома, пройти дезинфекцию и запереться в квартире, прежде чем меня изловят и попытаются взять интервью с пылу с жару. Меньше всего хотелось иметь дело со сборищем тупиц, которые накинутся на меня и начнут задавать нудные вопросы (даже если эти придурки – из числа моих сотрудников).

Камеры, установленные на турелях вдоль трассы I 80, поворачивались и следили за мной. Очередная услуга, придуманная правительством для охраны нашего мира от инфекции, живых мертвецов и ужасного риска свободы частной жизни. Для моего поколения последнее понятие стало одним из тяжелых последствий Пробуждения – и мало у кого было время об этой потере скорбеть.

Пробуждение. Случайное слово, обозначающее массовое размножение и вспышку инфекции после первичного появления мутировавшего штамма вируса Келлис-Эмберли. Все случилось в 2014 году – жарким и жестоким летом. Я и моя сестра родились за три года до катастрофы. Тогда умерло больше людей, чем успели толком сосчитать. Так продолжалось пять лет.

До Пробуждения зомби были персонажами научно-фантастических книг и примитивных ужастиков, но не теми, кого теперь можно запросто встретить на улице. Пробуждение все перечеркнуло. Мир никогда не будет прежним.

Но многое осталось по-старому. Глобального конца света не произошло. Не было и речи о «крошечных анклавах людей, сражающихся за выживание на обезумевшей планете Земля» и прочей чуши. Но, с другой стороны, мир, как и смертоносный вирус, – модифицировался. Джорджия говорила, что мы создали культуру страха и добровольно позволили пугать себя от колыбели до могилы. Сестра знала толк в подобных вещах. Я еще многого не понимаю, но вот эти слова я уразумел. Большинство из уцелевших боится не только зомби, и даже встречаются люди, которым нравится новый порядок.

вернуться

3

Джентрификация – комплексное изменение городской среды, происходящее в результате переселения состоятельных граждан в кварталы, заселенные представителями низших классов.

вернуться

4

Starbucks – американская компания по продаже кофе и одноименная сеть кофеен. Starbucks является самой крупной кофейной компанией в мире, с сетью кофеен более 19 тыс. в 58 странах.

6
{"b":"168622","o":1}