«Ты – не поступал. Но Я сделаю так, как хочу! – Ответ пришел сам собой, Биру даже не ожидала от себя такой решимости. – И буду поступать впредь. По заслугам получат все».

«Лишняя жестокость доведет до беды», – прошелестел «внутренний голос». И все же замолчал.

– Позовешь, когда нужно будет ехать, – бросила она «четырнадцатому». – Я хочу остаться одна.

Вот это было вполне обычно.

Офицер вышел, слегка кивнув головой. Обсуждать приказы Тиада-Атум или хоть сколько-нибудь сомневаться в них было нельзя. Иначе не был бы он «четырнадцатым».

Но прежде никогда в приказах не было неосмысленной жестокости. Он, в принципе, знал о такой вещи, как наложение личностей, особо облеченные доверием вообще знали многое. И слишком дорожили тем самым доверием, его утрата означала один путь – в крематорий.

Впрочем, если правитель что-то решает, то нужно выполнять не задумываясь.

А Тиада-Атум, еще утром бывшая продавщицей в лавке для не самых богатых столичных жителей, глубоко задумалась.

Теперь ей была известна главная тайна государства. Она – мутант? Несомненно. Как и тот, чья сущность постепенно сливалась с ее разумом.

Это случилось несколько веков назад – в небольшом государстве царил полный беспорядок, переворот шел за переворотом, к этому следовало уже привыкнуть. Жители и привыкли, тем более что гораздо более опасными казались мутанты. И не столько одичавшие, сколько неотличимые от людей – но практически всегда озлобленные. Налет стаи мутантов на очередное селение означал кровь и смерть, и немало деревень и небольших городков были вырезаны подчистую.

Неожиданно все закончилось. Первым делом восставшие обратили внимание именно на мутантов, а не на власти, которые ничего уже не могли контролировать. И очень скоро особо опасных банд не стало.

Понятно, что жители буквально внесли на руках в столицу восставших. А вот дальше произошло нечто странное.

Жители страны скоро поняли, что мутанты не истреблены, они всего лишь затаились. Тех, кто не понял, очень быстро убедили несколько нападений и взрывов. А значит, надо опасаться не только за свою жизнь, но прежде всего за власти. И за правителя. Лучше всего будет сделать так, чтобы его вообще никто и никогда не видел.

Тогда-то и были приняты особые личные номера – с тех пор они почти не изменились. А носитель номера первого стал «невидимым».

Не тех мутантов опасались тогдашние мирные жители, предки нынешних! Настоящие мутанты пришли к власти как раз во время восстания. Прочие были их конкурентами, поэтому вырезали их без всякой жалости – отчасти сами, отчасти руками местных.

А потом наступил черед и части тех, кто был при власти. В какой-то период неожиданно усилились интриги, а потом последовала серия казней. Те из лидеров восстания, которые вовремя не умерли и не сбежали, были истреблены.

Все, кроме одного – номера «первого». Поначалу так его и называли, имя Тиада-Атум, Великий Никто, возникло позднее. Когда очищенное от «нечисти» государство стало наводить порядок у соседей, постепенно подчиняя их себе.

«Номер первый» официально считался вечным, и теперь только одна лишь бывшая продавщица Биру-Кеми точно знала, сколько «путешествий» по телам своих родичей пришлось совершить «номеру первому». Иной раз очередной «аватар» держался год, после чего приходилось его заменять.

Империя должна расширяться, но на ее пути встали Четыре Клана – злейшие враги, с которыми тем не менее приходилось пока что поддерживать вооруженный нейтралитет. И ждать, ждать – рано или поздно у соседей, отделенных от Тиада-Атум цепью гор, произойдет нечто, что должно ослабить их. И тогда нельзя будет упустить момент.

Теперь бывшая Биру прекрасно знала о замаскированных резиденциях верховного правителя (они были в одной из них), о том, какой путь должны проходить его приказы, каковы пути информации о государственных делах, кто является наиболее доверенными лицами, кто постоянно находится подле него… Пожалуй, у них тоже имелась преемственность – не хуже, чем у самого Великого Никого. Хотя иной раз приходилось их заменять: малейшее сомнение в доверии должно было караться смертью, это было нормой, которая позволяла верховному правителю выжить.

У нее самой было семеро конкурентов – мужчины и женщины, разбросанные по различным городам, биологические сыновья и дочери прежнего носителя сознания «номера первого». Никто из них и не подозревал о своем происхождении, и это было верно. Ни один из них не должен был погибнуть – на всякий случай, преемственность есть преемственность. Очередным носителем должен был оказаться кто-то из Семьи. Мутантный ген, позволяющий сущности «номера первого» переходить из тела в тело и «читать в сердцах» подданных, передавался только через них.

А вот те, кто знал верховного правителя в ином качестве, должны были умереть. Это тоже было одним из правил, позволяющих существовать.

За дверью послышалось какое-то шевеление. Вероятно, прибыл офицер Службы Спокойствия, номер четырнадцатый. Скорее всего, арест Ллеа он поручил кому-нибудь помладше.

Ллеа… Приказы Тиада-Атум им не отменяются. Раз было сказано – поступить с ней без милосердия, то так и будет. Просто Биру было интересно посмотреть на бывшую подругу, а то и самой закрыть заслонку крематория. Пусть она успеет испугаться, ужаснуться! Это будет так весело – и так справедливо!

– Есть доклад о ситуации на границе, мы ждем решения, – проговорил офицер, когда ему было позволено войти в комнату. Разумеется, Ллеа к этому времени уже ожидала своей участи.

– Не сейчас. Чуть позже разберемся, – ответила Тиада-Атум. – Доклад выслушаю, пока мы едем на нейтрализацию.

Студент. Наверняка филолог. Наверняка учит какой-то сложный восточный язык. И место для своих упражнений выбрал вполне удачное – видимо, в этой оранжерее посетителей бывает немного, можно спокойно усесться на скамейку, включить плеер с наушниками, обложиться учебниками – и повторять, повторять. Видимо, произношение сложное – поди попробуй враз что-то нормально произнести. А уж если язык тональный – так и тем более.

А тут не помешает никто. А то ведь, если китайский учит, кто-нибудь решит, что он ругается – во всех четырех тональностях.

К тому же тут очень уютно. Солнечный свет на улице слишком ярок, но тут освещение всегда постоянное – неяркое. Должно быть, большинство растений – из «нижнего яруса» джунглей, вот и создали для них идеальные условия. А заодно – и для посетителей.

Так, наверное, и решил бы сторонний наблюдатель, если бы случайно взглянул на парня, когда-то носившего вполне русское имя Виталий, но в нынешней обстановке давно называвшегося кратко – Вит.

Правда, только на первый взгляд все было именно так. Наблюдатель, родившийся в том же городе, что и «студент», наверняка тут же отвлекся бы – а что это за иероглифы в его учебнике? Разве это китайский или японский? А что это за яркие растения в оранжерее – например, лиана с огромными чашеобразными листьями – или все-таки цветами? Что-то не припомнить, в какой экзотической стране растут такие «кувшины»? А куда идет провод от наушников? Этот парень использует древний плеер с кассетами, а не флэшку? Зачем бы? А почему он одет в какой-то серый комбинезон? Разве такие сейчас в ходу? И что это за сооружение рядом с ним, похожее на переплетение из блестящих реек?

Может быть, и понял бы дотошный наблюдатель, присмотревшись к «студенту», что дело происходит вообще не на Земле.

Проще всего оказалось бы с блестящим сооружением. Это был всего лишь аппарат, позволяющий передвигаться. Разумеется, до тех пор, пока местные доктора не сочтут, что их пациент вполне здоров.

При травмах, которые Вит получил всего-то месяц назад, на Земле он никак не смог бы сидеть в оранжерее за учебниками. Он до сих пор считался бы тяжелым лежачим пациентом. А скорее всего, лежачим остался бы до конца дней своих – в крайнем случае, научился бы передвигаться в инвалидной коляске.