Видимо, Биру слегка замешкалась, потому что офицер буркнул:

– Вперед, вопросов не задавать!

В комнате без окон горел слабый свет – источником была тусклая лампочка. Пара скамеек и стол – больше никаких предметов в этом узком каменном мешке не было. И то, что в комнате есть кто-то еще, Биру, чьи глаза не привыкли к полутьме, заметила не сразу.

– Доставлена согласно вашему приказанию! – отрапортовал офицер.

– Можешь идти, – раздался голос откуда-то из угла комнаты. Оказывается, там имелось еще и кресло, и его занимал человек, которого в тусклом свете Биру рассмотреть не могла. Но голос показался ей смутно знакомым. Где-то она его слышала прежде – и совсем недавно.

Где же…

– Можешь идти, – повторил человек, сидящий в кресле в углу.

И повернулся к Биру.

Только теперь она смогла его узнать. Это же был тот старик, который зачем-то заходил к ним в лавку дня три назад. Смешной такой старик – в сандалиях на босу ногу, как носят их самые нищие жители города, но вполне еще сносном костюме. Сносном, если бы не был таким засаленным. Низенький, с огромной окладистой бородой.

Что-то выспрашивал, высматривал, ничего не купил. Потом они с Ллеа еще посмеивались: мол, это разведчик, теперь к ним в лавку хлынут толпы нищих…

– Сомневаешься, что тебя взяли не просто так? – На лице старика появилась усмешка – почти зловещая в тусклом свете.

Биру ошеломленно молчала. Она готова была увидеть тут кого угодно, но не этого нищего старика, по чьей бороде можно было судить, что он ел вчера – и позавчера тоже. Он нисколько не изменился с тех пор. Да какое он имеет отношение к Службе Спокойствия?! А если…

Если ее зачем-то схватили мутанты, лишь притворившиеся сотрудниками Службы?! Что тогда?

Поскольку Биру молчала, ему пришлось продолжить.

– Садись! Так что, сомневаешься? Запомни – это опасная ересь. Просто так не берут никого. А уж тебя – совсем не просто так.

Кем бы этот старик ни казался, он здесь точно был главным. И перечить ему уж точно не следовало.

– Но за что? – Биру все же не выдержала, задала вопрос, на что на самом деле наверняка не имела права. Но уж больно нелепым, неприятным и в то же время вполне безобидным казался ей этот старик.

– А за то, – он усмехнулся, – за что почти всех таких, как ты. Читай! – В его руках оказались какие-то записи, которые до сей поры лежали в ящике стола.

«Особая комиссия Службы Спокойствия по нейтрализации, рассмотрев дело № Ди – 245-67-89 (в обиходном общении – Биру-Кеми), признает наличие генетической мутации, выразившейся в…» Дальше шли какие-то научные термины, которые она совершенно не поняла. Зато последняя строчка была абсолютно четкой и ясной: «Объект № Ди – 245-67-89 нейтрализован».

А потом шли личные номера – короткие, вероятно, троих членов комиссии, а также их персональные коды.

Биру подняла глаза на старика. Он, прищурившись, глядел на арестованную.

– Прочла? Запомни: тебя не существует. Уже не существует.

– Как? – только и произнесла она.

– А очень просто. – Старик пока что не думал прибегать к старому как мир приему «здесь вопросы задаю я». Больше того, он становился все более и более словоохотливым. – Ты знаешь, что такое нейтрализация? Вообще-то, существует два варианта – милосердный и не очень. В документе ничего не оговорено, значит, милосердный. Стандартная процедура: выстрел из разрядника и крематорий. Пепел пропадать тоже не должен. Твой, например, уже высыпан на поля – документ позавчерашний.

Он улыбнулся в бороду – и улыбка могла получиться почти дружеской, если бы не тонкие черты лица и колючий взгляд.

– Теперь все поняла? – Старик потянулся за документом.

Биру не поняла ничего и лишь помотала головой.

– Я… Я не мутант!

– Ты – еретичка. Ты усомнилась в Службе Спокойствия Тиада-Атум, Великого Никого. – Старик проговорил это без всякой злости. – Но это сейчас совершенно не важно. А важно, девочка, – он привстал, его лицо оказалось совсем рядом с ее, – важно то, что тебя нет. Вообще нет. Запомни это.

– Но я… здесь…

– Это тебе кажется. К тому же ты действительно мутант. Была мутантом. А теперь, – он наконец-то дошел до ожидаемого, – советую тебе честно и кратко отвечать на вопросы. Не задавать, а отвечать. Итак, кто твоя мать, номер Ди – 245-67-89?

– Она… она умерла. Пять лет назад, – почти что выдохнула Биру, боявшаяся шевельнуться. Жуткий смысл документа, который только что она видела, все никак не мог добраться до ее сознания – но от того делалось еще страшнее.

Казалось, какая-то тень промелькнула по лицу старика. Но, быть может, он просто слегка отодвинулся от арестованной девушки.

– Нам это известно. Ро – 117-89-03 нет в живых.

Именно так он и произнес, назвав ее мать официально, по номеру, а не по имени.

– Продолжай. Кто твой отец?

– Я, – Биру покачала головой, – я его не знаю. Мать говорила, что он был из военных, что он…

– Погиб? – уточнил старик.

– Да. Я никогда его не видела.

– А вот это ложь!

Он рассмеялся хриплым каркающим смехом, но тут же закашлялся. Биру невольно отерла со щеки пару мелких капель слюны.

– Это ложь, – продолжал старик. – Ты видела своего отца три дня назад. Даже позволила себе смеяться над его непотребным видом и бедностью. За что, впрочем, осуждать тебя нельзя. Да-да, девочка, ты его и сейчас видишь. Но не знаешь, что означает наша встреча.

Какую-то секунду Биру молча сидела, уставившись на старика и пытаясь на сей раз переварить информацию, полученную ею.

– Ты… ты…

Девушке показалось, что она наконец-то поняла, что это значит. Ее захватили мутанты. Один из них, главный, говорит, что он – ее отец. Так это или нет – не важно. Хотя, если бы это оказалось так, его тоже следовало бы нейтрализовать. Но сейчас важней оказалось иное, то, что она усвоила с детства: мутанты – враги государства, порядка и спокойствия, либо действуют заодно с внешним врагом, поэтому при малейшем подозрении следовало вызывать Службу Спокойствия.

Может быть, офицер просто не знает, что этот старый человек с колючим взглядом, беседующий с ней, и есть самый настоящий мутант? Сам признался, а ведь известно, что признание вины – наилучшее доказательство.

А если позвать тех, кто остался за дверью…

– Хочешь сдать своего старого отца Службе Спокойствия?

Чья-то рука легла ей на плечо. Оказывается, старик соскочил со своего места и в какое-то мгновение оказался рядом с ней. Точно, мутант!

– Не трудись, доченька. Тебя хорошо воспитали, но офицера – еще лучше. Он будет стоять за дверью и не шелохнется, даже если ты сейчас начнешь орать во всю мощь. Но ты ведь не будешь, верно?

Его голос звучал насмешливо и спокойно.

– Ты ведь даже не знаешь, кто твой отец. Придется кое-что объяснить.

Он вытащил медальон – такой же красный, как у Биру и у всех жителей страны. Только что-то с ним было не так. Потрясенной девушке, измученной страхом, не сразу стало ясно, что на нем нет никаких обозначений номера. Хотя на медальоне кое-что все же имелось.

Точка.

То, что на языке, принятом в Тиада-Атум, означало «1».

И это все.

Медальон, обладателя которого никто и никогда не видел – но все государство жило во имя его. Его именем объявляли отражение агрессии соседей. Его именем арестовывали тех, кто угрожал спокойствию. Да и само государство называлось Тиада-Атум, страна Великого Никого.

И он обратил внимание на ничтожную продавщицу?!

И это действительно он?!

Но такой медальон подделать невозможно, а значит…

– А значит, девочка, ты – наследница. Даже сама не знаешь, насколько богатая. И не удивляйся, что я читаю твои короткие испуганные мыслишки. Вас же учили еще в школе, что я читаю в сердцах подданных. Это – правда.

– Но я не смогу выйти отсюда…

– Ты – про личный номер? – Он рассмеялся. – Он уже сдан в архив, можешь не сомневаться. Служба Спокойствия работает точно и хорошо. А потом, ты ведь отсюда и не выйдешь. Хотя ты и не знаешь, как тебе повезло. Теперь слушай меня. Очень внимательно слушай.