— И как же я сразу-то не сообразил, — расстроился Варгул. — Наизусть ведь все уловки этого бесовского племени знаю. Там в рукояти есть специальный паз, в который закладывают завязанную с двух сторон кишку, наполненную бычьей кровью. Когда лезвие в рукоять уходит, оно его прорезает, и вся кровь наружу. Очень натурально получается. Ну точно! — Герой поднял что-то с земли. — Выронила, бесстыжая! Тут еще на три заправки хватит.

— Видать, не впервой лохов вроде меня обувает. Заправь, — попросил Иван.

— Зачем тебе?

— Хочу сохранить на память. Уж больно ловка чертовка!

Варгул выполнил просьбу. Иван вытер окровавленное лезвие о траву и сунул кинжал себе за пояс.

— А лошадь твоя где? — начал озираться герой.

— Там же, где и кошелек, друг мой. Столица Лугонии достойно встретила своего ревизора. Пошли братишку моего искать. Что-то мне говорит, что жизнь простого человека пришлась ему по душе, и если на этот раз гномья водка его сразу с ног не свалит, то скоро он начнет громить все кабаки округи.

— С чего бы вдруг?

— Есть подозрение, что он подхватил синдром девицы, жившей много лет в строжайшем воздержании, а потом в один прекрасный миг вырвавшейся на волю.

— Кажется, я понял, что ты имеешь в виду, император.

Друзья покинули проулок, ведя лошадь Варгула под уздцы. Выйдя на широкий проспект, они неспешным шагом двинулись на поиски Эльвара и отправленной на его спасение от зеленого змия остальной части команды.

— Слушай, а в моей Империи что, всех воров сразу на кол? — задумчиво спросил Иван.

— Почему обязательно на кол? — удивился герой. — Ванденсия — культурная страна. У нас практикуются самые разнообразные виды казни: виселица, плаха…

— Да я не о том, — поморщился Иван. — Кроме смертной казни что, других наказаний нет?

— За воровство и разбой нет! — отрезал Варгул.

— Да как же так, — заволновался парень, перед мысленным взором которого возникла нежная шейка юной красавицы, на которую опускается топор палача, — сразу на плаху, не дав даже шанса на исправление?

Варгул понимающе усмехнулся.

— Император, а если бы кошелек твой подрезала не эта бесстыдница, а старая сморщенная карга, тебя бы этот вопрос сильно мучил?

Иван как-то сразу сник, признав правоту своего советника.

— А насчет виселицы да плахи ты, император, не волнуйся. Мы не звери, за любую провинность на кол не сажаем. У нас иногда даже убийцы обычной поркой отделываются.

— Это как? — опешил император.

— Ну, если два обалдуя с пьяных глаз из-за девчонки, как молодые бычки, бодаться начнут и один из них силенок не рассчитает. Заедет, скажем, сопернику кулаком в лоб так, что тот богу душу отдаст, и что с ним делать? Казнить? Да ежели каждого за такое казнить, в Империи народу не останется. Хорошая порция плетей, отступные родственникам погибшего либо пожизненное содержание тех, кто у убиенного на иждивении был: мамаша там престарелая либо детишки малые — и все!

— Я бы все-таки и о других мерах перевоспитания подумал, — вздохнул Иван, хотя в глубине души и понимал, что простые законы его Империи, несмотря на весь их примитивизм, имеют одно очень важное достоинство: они не оставляют преступникам ни одного шанса, а потому преступников в его Ванденсии практически нет.

Пропавшую часть команды долго искать не пришлось. Гостиный двор, включающий в себя солидную ресторацию и номера для благородных, располагался сравнительно недалеко от того места, где Император спасал цыганку от «верной» смерти, а герой искал ее «убийцу». Около парадного входа в ресторацию Марчелло утешал слабо трепыхавшихся у порога мордоворотов, пытавшихся одновременно подняться с земли и утереть кровавую юшку, сочащуюся из носа. Вампир в этот момент как раз ссужал вышибалам увеселительного заведения по мелкой серебряной монете. Увидев императора с героем, он поспешил им навстречу.

— Не поспели, — лаконично сообщил он. — Шустрый малый оказался. С ходу каждому охраннику в рыло, чтоб не становились у благородных на пути, ворвался внутрь, сцапал с подноса официанта штоф гномьей водки и оприходовал его прямо из горла. Официанта успокоил, что за него заплатят.

— Лихо в роль человека вжился, — удрученно вздохнул Иван. — Стоп! А когда это он так драться научился? Я ж его, помнится, легко заломал, а потом еще и отжиматься заставил.

— Это ты его легко заломал, — усмехнулся Варгул. — Ты, император, до конца своей силы не знаешь. А Эльвар все-таки эльф. Их с младенчества к воинскому искусству приобщают. Хорошо еще, что никого не убил. А то с бодуна силы бы не рассчитал…

— Что он сейчас делает? — заволновался Иван, ускоряя ход.

— Выгнал пинками какого-то графа из-за стола, сказал, что он тут не сидел, и теперь пристает к его даме.

— С ума сойти! — всполошился юноша. — Слушай, Варгул, а ты уверен, что, пока я в том трактире в сортир ходил, все правильно ему о поведении дворян в высшем обществе объяснил? Что-то он ведет себя не очень благородно.

— Поверь, император, всему, что сам знаю, научил.

— Кажется, с выбором преподавателя я слегка погорячился. Тем не менее поздравляю: тебе попался очень способный ученик. А что граф, Марчелло? Даже не возмутился?

— Ну почему? Попытался кинуть ему в лицо перчатку.

— А Эльвар?

— Эльвар кинул в ответ штоф. Графа унесли.

— Провалиться!

— Палыч с Семой пытаются образумить вашего брата, но он, кажется, пошел вразнос. Вы бы поторопились, шеф, пока до беды дело не дошло. Без вашего приказа мы не имеем права применять к нему крайние меры.

— Варгул, за мной!

Иван с героем подоспели вовремя. Эльвар так хорошо вошел в образ человека, что уже как минимум десяток дворян возжаждали его крови и начали хвататься за мечи, а их дамы, повизгивая от страха, висли на руках своих кавалеров, пытаясь заставить их покинуть этот вертеп без поножовщины и драки.

— А ну, стоять! — попытался сцапать Эльвар пробегавшую мимо графиню.

Графиню у него с трудом, но отбили. Палыч с Семой тоже были не последние в драке.

— Варг, утихомирь придурка, — попросил друга Иван, а сам кинулся наперерез готовым броситься в атаку дворянам. — Господа, господа, умоляю простить моего юного друга! Баронет дикий, только что из леса выполз.

Варгул тем временем отключил дикого баронета своим коронным тычком пальца в бок и, позволив ему обвиснуть на руках Палыча и Семы, требовательным жестом подозвал к себе хозяина ресторации.

— Постоялый двор тоже твой?

— Да, господин.

— Одиннадцать номеров. Самых лучших, — потребовал он, подкрепив свое требование увесистым кошелем.

— Не извольте беспокоиться, господа, — сразу просиял хозяин ресторации. — Извольте пройти со мной, и я покажу вам номера.

Палыч с Семой поволокли Эльвара в глубь зала за хозяином ресторации.

— Я счастлив, господа, что вы поняли меня, — продолжал рассыпаться перед посетителями ресторации Иван. — Мальчик совсем дикий, только что из-под родительской опеки вырвался, в приличном обществе не бывал, всю жизнь в горах прожил. Да-да, господа, не удивляйтесь. Баронство его отца расположено в лесных массивах у отрогов Тиргетского хребта. Опаснейшие места! Темная Империя буквально в двух шагах! Он даже спит с кинжалом в зубах, вот какой он дикий! — Иван нес откровенную чушь, но ему было на это наплевать. Главное — утихомирить возмущенных дворян и избежать скандала. — Так что проявите снисходительность. Поймите, с гор спустился юный, но очень дикий и очень богатый баронет. Ему всего месяц назад исполнилось семнадцать. Папа с мамой решили вывести его в люди, зарядили на это дело нас, но разве ему такая школа нужна? Ему бы в наставники какую-нибудь вдовушку благородных кровей, чтобы она взяла его в железные руки…

— Так он богат? — послышался чей-то заинтересованный женский голосок.

— Баснословно, мадам! — нагло соврал Иван. — У его папаши в горах такие рудники! Золото, алмазы, рубины, серебро! Король Батефена нищий по сравнению с ним! Барон де Лордботряс, папаша этого обормота, частенько его деньгами ссужает.