Фергус посторонился, пропуская Финна, или Билла, или Джексона, — кто из них это был, он так и не понял, — который проковылял мимо с тачкой, груженной орехами макадаччио.

— Ее нашел не я, а Джексон. Правда, Джексон?

Пингвин кивнул и принялся бросать орехи в желоб в полу теплицы.

— Видишь ли, Джексон ведет альбом вырезок из газет, журналов и книг, в которых упоминаются пингвины. Я, конечно, пытаюсь внушить ему, что вырывать страницы из книг нехорошо, но он меня не слушает.

Дядя Тео бросил на Джексона строгий взгляд, но тот, не обратив на него ни малейшего внимания, взял лейку и заковылял прочь.

— На чем бишь я остановился? — спросил дядя Тео.

— На альбоме для вырезок.

— Ах да, на альбоме. Вообрази, как я удивился, когда Джексон показал мне фотографию, вырезанную из «Монморанси газетт»!

— Торт! — вскричал Фергус. — Торт с фигурками пингвинов в сахарной глазури! Мама испекла его для вечеринки сотрудников кафедры доктора Фассбиндера!

— Он самый, — сказал дядя Тео. — Мы с Джексоном сразу узнали Лючию. Связаться с Академией Монморанси и выяснить, что торт испекли в булочной Байдербекера, было проще простого. Я, конечно, понимал: раз Лючия не желает иметь со мной дела, то, если я предложу ей помощь, она откажется или снова исчезнет. Поэтому я решил разузнать, как она живет, чем можно ей помочь, и для этого послал к вам Джексона.

— Джексона? Он заходил в булочную Байдербекера? — удивился Фергус.

— Ну да, разумеется, под маской. Он переоделся в костюм канадского гуся с механическими крыльями. Вернулся в бешенстве и заявил, что больше не намерен участвовать в моих авантюрах. Мало того, что костюм был ему тесен, он еще чуть ли не на двое суток застрял в ветвях дерева в парке Монморанси.

Тем не менее он увидел все, что надо, и подтвердил, что Лючия служит в булочной Байдербекера и живет в мансарде апартаментов эрцгерцога Фердинанда. И увидел еще кое-что, — с улыбкой добавил дядя Тео. — Он увидел мальчика, который иногда стоит за прилавком булочной и продает пирожные.

— То есть меня?

— Конечно.

Ножки механического кресла дяди Тео застучали по вымощенной полированными плитками дорожке, которая вела от теплиц к фуникулеру. Они сели в вагончик, и пока фуникулер спускался обратно к шале, дядя Тео продолжал свой рассказ:

— Мне нужно было все разузнать о тебе, Фергус, и ты мне в этом помог. Можешь себе представить, как я встревожился, когда выяснилось, что ты поступил в школу, которая носит совершенно неподходящее для нее название «Учебный корабль „Бетти-Джин“»! Известие о том, что ты посещаешь подобное заведение, привело меня в ужас, и мои опасения были не напрасны. Капитан Крюк явно замыслил недоброе.

Вагончик фуникулера плавно остановился, дверцы раздвинулись, и оба пассажира очутились на галерее. Фергус услышал топот приближающихся механических ножек.

— Ланчомат! — вскричал он.

— Одна из моих маленьких хитростей, — пояснил дядя Тео, когда все шесть ножек ящика с ланчем остановились как вкопанные. — Просто усовершенствованный жук-самоход. Способность хранить бутерброды — небольшое видоизменение, которое я внес в его конструкцию специально для тебя. Прости меня за этот невинный обман, мой мальчик, но мне позарез нужно было иметь на борту «Бетти-Джин» надежного соглядатая. Посмотрим, что он там увидел.

Фергус поглядел себе под ноги. На полу галереи был разостлан большой лист чистой бумаги. Дядя Тео щелкнул на льцами, и жук-самоход засуетился, заметался, выпустил из дна струйку черных чернил и принялся чертить на бумаге какие-то, на первый взгляд, бессмысленные линии и закорючки.

Фергус следил не отводя глаз, а когда жук, закончив свою работу, остановился, понял, что перед ним карта Изумрудного моря с разбросанными по нему островами. Острова были изображены во всех подробностях и притом с краткими примечаниями.

Дядя Тео с гордостью сказал:

— Это точная копия морской карты, которую жук-самоход нашел в каюте капитана Крюка. Той самой карты, которую твой отец начертил во время своего первого путешествия к Изумрудному морю, а этот бессовестный негодяй Смоллет у него украл.

«Да, от капитана Крюка всего можно ожидать», — подумал Фергус. На карте были ясно видны изогнутые очертания острова Подкова с четкими подписями «пальмы» и «коралловые рифы». Потом остров Магнит — родина деревьев макадаччио; длинное ожерелье островов — Морская звезда, Чайник, Пончик, Толстый кролик, Медуза. Они образовывали изогнутый хвост архипелага Скорпион и заканчивались остроконечным жалом — островом Огня.

— Остров Огня, — сказал дядя Тео, следивший за взглядом Фергуса, — единственное место в мире, где можно найти эти замечательные штучки.

Он вынул из кармана камень размером с яйцо чайки, повернул его к свету, и камень засверкал и заискрился, словно был освещен изнутри.

— Огненный алмаз! — вырвалось у Фергуса.

— Он самый, — подтвердил дядя Тео. — Твой отец нашел его во время своего первого путешествия и решил непременно вернуться на остров, чтобы добыть как можно больше этих драгоценных камней. С этой целью он нанес на карту местоположение огненных пещер. Посмотри.

Посреди острова высился вулкан, а у его подножия были четко обозначены входы в огненные пещеры. Но особое внимание Фергуса привлекли четыре извилистые линии, направленные от входов в подземелья к наружным обводам вулкана. Каждая линия имела свое название. Когда Фергус их прочитал, у него захолонуло сердце. Дыра Славы. Большая Медведица. Штопор. Чертов котел.

Если бы в тот дождливый день кто-нибудь притаился за статуей Веселого козла в парке Монморанси с целью узнать, что творится в густых зарослях ежевики и остролиста в дальнем углу парка, его глазам представилось бы поистине фантастическое зрелище.

Он увидел бы, как большой серебристый конь, едва различимый на фоне серых облаков, опускался с неба на огромных крыльях. Потом он увидел бы, как конь сел на землю, с седла соскочил мальчик, на прощание махнул коню рукой и мимо башни, часы на которой как раз пробили пять, со всех ног помчался по парку в сторону бульвара Эрцгерцога Фердинанда.

А если бы он задержался в своем укрытии еще на мгновение, то увидел бы, как конь, бесшумно взмахнув большими механическими крыльями, снова поднялся в воздух и взял курс на далекие горы.

Но в тот дождливый день в парке Монморанси этого не видел никто — по той простой причине, что там никого не было.

Возвратившись к апартаментам эрцгерцога Фердинанда, Фергус вытащил из кармана ключи и отпер парадную дверь. Кажется, путь был свободен. Он на цыпочках прошел по мраморному полу, миновал почтовые ящики и поднялся по лестнице на второй этаж.

Все было тихо.

Фергус поднялся на третий этаж и только собрался подняться на четвертый, как дверь у него за спиной отворилась и из нее высунулся Артуро Сквиджи. На голове у него, словно изогнутая спина злобно ворчащего пса, торчала накладка из искусственных волос.

— Здорово, старина, — сказал он. — Этот растреклятый кот тебе не попадался?

— К сожалению, нет, — бросил Фергус.

— Очень жаль! — прокричал ему вслед Артуро.

Фергус поднялся на четвертый этаж и помчался дальше, на пятый.

Добравшись наконец до своей квартиры, он вставил ключ в замок, отпер дверь и вошел.

— Это ты, Фергус? — раздался из гостиной голос миссис Крейн.