Он всё смотрел и смотрел на необъятные просторы золотого леса. Столетние деревья, кроны которых сверкали от серебристого инея, постанывали и кряхтели при дуновении лёгкого, тёплого ветра. Даже воздух кривился и дрожал. Кто-то или что-то мелькало за стволами, прячась в чернильной мгле.

Внезапно из мрака вырисовался странный призрак. Плут, обливаясь холодным потом от страха, неотрывно глядел, как тот приближался к дороге. Призрак, облачённый в потускневшие от времени старинные академические доспехи, восседал на живопыре. Казалось, будто перед мальчиком ожила иллюстрация из древнего библиотечного манускрипта. Изъеденный ржавчиной рыцарский костюм был сплошь увешан какими-то измерительными приборами, трубками, болтами и стрелами. Даже в полутьме Плут ясно различал все эти предметы. Мальчик дотянулся до Стоба и похлопал его по плечу.

— Ты видишь, кто это? — окликнул его Плут. Стоб, ничего не отвечая, продолжал идти вперёд. — Стоб, это же Рыцарь-Академик! Вон там, в лесу! Он приближается к нам!

— Заткнись и шагай дальше! — огрызнулся Стоб. — А то шрайка обрежет твой канат. Ты слышал, что она сказала?

— Он нрав, Плут, — бросила через плечо Магда. Голос её охрип от крика. — Мы скоро придём, только не останавливайся и не теряй головы!

Плут оглянулся: рыцарь уже исчез. Он слышал приглушённые стоны, тревожный шёпот, и, куда бы ни бросил взгляд, везде ему мерещилось какое-то копошение, но, как только он пристальнее всматривался во тьму, всё замирало, как будто там никого и не было.

Есть ли что-нибудь реальное в Сумеречных Лесах? Плут задумался. Или, может быть, они населены только фантомами и призраками — духами тех, кто пал жертвой колдовских чар тускло мерцающей чащи?

И тут рядом раздался грохот: тележка одного из гоблинов-утконосов перевернулась и оловянная посуда — кастрюльки, ковшики, горшочки — со звоном и лязгом раскатилась по узкой дороге. Группа гоблинов немедленно остановилась, и все разом, пытаясь удержаться на канатах, бросились поднимать опрокинувшуюся тележку и собирать валяющиеся на мостовой товары. В конце концов канаты их безнадёжно перепутались, и гоблины, превратившись в живой клубок, принялись орать друг на друга.

— Поворачивай сюда, Воловья Шкура! — задыхаясь, отдавал приказы старший. — А ты, Кнопка, помоги ему выпутаться. Да нет, не так!

Магда, Стоб и Плут вынуждены были остановиться в нескольких шагах от них. Сзади на ребят надвигались дуркотроги.

— Давайте шагайте, не устраивайте пробку! — завопили они.

— Мы не можем! — отозвался Плут. — Иначе мы сами запутаемся! — И жестом он указал на сбившихся в комок гоблинов.

Ещё одна тележка, перевернувшись, рухнула на землю.

— Ну сделайте хоть что-нибудь! — крикнул Стоб, пытаясь перекрыть грохот металла.

— Дельное предложение, — усмехнулась Магда. — Есть идеи?

Сумеречные Леса, казалось, внимательно прислушивались к происходящему. В тени что-то зашевелилось, и из чащи вновь появился Рыцарь-Академик.

— Посмотрите, — взволнованно прошептал Плут своим товарищам. — Он вернулся!

Магда и Стоб посмотрели в ту сторону, куда указал Плут.

— И не один! — выдохнул Стоб.

И точно: из призрачного мрака вырисовалось ещё несколько фигур, как будто их привлёк переполох, вызванный гоблинами. Все они были в лохмотьях: троги-мертвецы, скелеты в истлевшей одежде купцов Лиги, безрукие и безногие гоблины с искажёнными от боли лицами и зияющими кровоточащими ранами. Все они окружили путешественников и стояли молча, вперившись в них пустыми глазницами.

Гоблины-утконосы замерли от ужаса, увидев толпу призраков, привлечённых сумятицей. Обе группы разглядывали друг друга в кромешной тишине: живые и мёртвые.

Несмотря на удушающую жару, Плут почувствовал, как холодный пот выступил у него на лбу, а по спине побежали мурашки.

— Какое ужасное место! — прошептал он.

Внезапно до мальчика донеслись неистовые вопли и брань, и из мрака, поднимая тучи пыли, появился отряд шраек-охранниц. Тотчас же призрачные фигуры растворились в лесу, будто их никогда и не было.

— Что тут происходит? — гавкнула главная щрайка, дородная атаманша с ярко-жёлтым оперением и малиново-красным гребешком. — Почему стоите?

Все заговорили разом.

— Молчать! — приказала шрайка, и перья у неё на шее встали дыбом. — Похоже, все тут спятили в сумраке! — Она повернулась к своему отряду. — Сейчас же очисти дорогу от этих голокожих тварей, Царапа, и восстанови движение! — отдала команду своей помощнице атаманша.

— Слышали, что велела Госпожа Хлыстопух! — гаркнула Царапа, щёлкнув костоломом. — Обрезайте канаты! Быстро!

Гоблины-утконосы заголосили, и Плут внутренне сжался, увидев, как шрайки разрезают спутавшиеся канаты остро наточенными косами. Обрывки канатов попадали на дорогу, и шрайки столкнули рыдающих гоблинов в лес.

— Остальные — вперёд! — приказала Госпожа Хлыстопух. — Я уверена, что в прекрасном Восточном Посаде вас ждут важные дела! — Она неприятно хохотнула. — Если только вам удастся туда добраться!

Магда, Стоб и Плут быстро зашагали по дороге.

— Мне всё равно, каков из себя этот Восточный Посад, думаю, что хуже этого места ничего уже не будет, — сказала Магда. — Разве не так?

— Просто иди вперёд и ни о чём не думай, — посоветовал ей Стоб.

Плут оглянулся через плечо. В зловещей игре теней он увидел пожилого гоблина, сидевшего на пне и отчаянно размахивавшего кулаками в знак протеста.

Б кружащемся водовороте сумеречного света неясно вырисовались очертания летучего дерева таких колоссальных размеров, что ворота были прорублены прямо в нижней части его ствола. Оно было похоже на широко расставившего ноги великана, стоявшего поперёк дороги. Здесь кончались Сумеречные Леса и начинался Восточный Посад. Над арочным проёмом обрывалась линия проводов, к которым крепились канаты.

По обе стороны ворот на карауле стояли шрайки.

— Развязать канаты! — грубо скомандовала одна из них, когда Магда, Стоб и Плут приблизились к воротам.

Они не раздумывая подчинились приказу: на подходе была группа дуркотрогов, следовавших за ними по пятам.

— Выход к Центральному Рынку по нижнему уровню! — рявкнула другая охранница. — Верхний — только для шраек. — Её жёлтые глаза злобно вспыхнули. — Смотрите, я вас предупредила!

В голове у Плута начало проясняться, когда странная, давящая на сознание атмосфера Сумеречных Лесов ослабила хватку. Мальчик пытался рассмотреть, что таится во мраке за проходом через летучее дерево.

Прежде всего он ощутил массу всевозможных за пахов. В смешении ароматов жареного соснового кофе и скворчащих на огне тильдячьих колбасок, запаха кожаных изделий, фимиама курильниц и удушающего дыма масляных ламп он учуял ещё что-то. Пахло чем-то отвратительным, наподобие прогорклого, протухшего жира. Тошнотворная вонь то усиливалась при новом порыве ветра, то стихала, но избавиться от неё было невозможно.

Плута передёрнуло.

— Всё будет хорошо, — прошептала Магда, беря мальчика под руку. — Только нам надо держаться вместе. Нам нужно попасть на Центральный Рынок.

Плут кивнул. Его раздражали не только запахи. После того как он чуть не лишился рассудка в сумятице Сумеречных Лесов, все его чувства были обострены. В воздухе витала жирная копоть, он даже ощущал её привкус во рту. Мальчик слышал каждый вскрик, каждый писк, рёв приказов и щёлканье плётки, каждый душераздирающий, отчаянный вопль… И конечно же, он смотрел во все глаза.

— Я никогда ничего подобного не видел, — пробормотал Плут, когда они свернули на одну из многочисленных дорожек, вившихся между деревьями, которая вела их дальше и дальше в городскую толчею.

Огни. Краски. Лица. Движение. Куда бы Плут ни бросил взгляд, на него лавиной обрушивались странные, волнующие кровь зрелища. Город напоминал огромное лоскутное одеяло, и Плут получал всё новые и новые впечатления.