Наши бортстрелки находились в неусыпной готовности дать залп, но нам так и не представился случай опробовать «Сембрадор» на воздушной цели. Противники будто знали, на какую максимальную высоту мы можем выстрелить, и удерживали «галошу» выше этого уровня. Обстреливать же ее из «Эстант» было бесполезно. Одного взгляда на ее броню и вражеские скафандры хватало, чтобы понять: наши легкие орудия их не пробьют. Да и рискованно было торчать на открытой палубе, пока на нее сыпался иностальной град. Пусть и редкий, зато крупный, а каждая градина в нем падала со скоростью метеорита.

– Загрызи вас пес! Ты это видел, Проныра? – осведомился Убби после того, как мы в очередной раз разминулись с летучим кораблем.

– Что именно? – отозвался я, озираясь.

– Да вон же, погляди!.. – Северянин указал пальцем на стрелков-Вседержителей. – Один из этих песьих детей только что поднялся на развалюху!

И правда, сейчас под ее брюхом болтался всего один стрелок. А второй в этот момент въезжал вместе с консолью на палубу через открывшийся в ней люк.

– Вероятно, решил перезарядить свою пушку, – предположил я. – Сам видел, какими крупными снарядами она стреляет! Таких с собой много не унесешь.

– Э, нет, тут дело в другом! – не согласился Сандаварг, не сводя взора с идущей на новый разворот «галоши». – Я видел, как их стрелки перезаряжают оружие. Они берут боеприпасы из висячих гирлянд, которые все время подтягивают к себе сверху. Так вот, у Вседержителя, что смылся наверх, эта гирлянда еще не опустела, точно тебе говорю! Однако он бросил своего приятеля прямо в разгар боя. Зачем, я тебя спрашиваю?

– Да мало ли… И зачем, по-твоему?

– Есть одна догадка. Помнишь, наш сопливый умник твердил что-то про эту… как ее… ну, такое дерьмо, что заставляет исчезать людей, одежду, дерево, жемчуг и прочее?

– Ты говоришь про дезинфекцию?

– Во-во, про нее самую! Сдается мне, тут дело такое: небесные люди засекли нужный ящик, обрадовались, но вот незадача: их пули от нас отскакивают! Железного пса тоже на нас не натравишь – издохло мерзкое отродье! Что им еще остается? Только спрыгнуть на нашу развалюху и заставить нас сгинуть, как тех табуитов? Вот один из Вседержителей и отправился наверх, чтобы поменять себе пушку, которая пуляет болванки, на ту, что растворяет людей в воздухе.

– Но почему Вседержители не воспользовались ею раньше? – Я не хотел верить дурным прогнозам северянина, но интуиция подсказывала мне, что он, как всегда, окажется прав.

– Наверное, потому, что эта штука стреляет или неточно, или недалеко, – рассудил Убби. – Как водяной насос или воздушный распылитель. Такой, из какого цель надо обливать или обдувать только с близкого расстояния.

– Ладно, я понял… И что ты предлагаешь?

– Как что?! – Глаза северянина возбужденно заблестели. – Конечно же, устроить гостям радостную встречу! Трое железных ублюдков против меня и двух моих железных братьев – славный расклад!

– Не вижу ничего славного! – усомнился я. – Если ты вдруг угодишь под распылитель, много ли навоюют без тебя брат Ярнклот и брат Ярнскид?

– Я наперед не загадываю, – отмахнулся Сандаварг, подбирая лежащие на полу кистень и щит. – Но когда я чую, что кто-то вот-вот напросится у меня на драку, будь уверен: он на нее напросится, даже если вдруг решит передумать!.. Кстати, глянь-ка: летучая развалюха повисла и не шевелится! Готов спорить: сейчас небесные люди прикидывают, как к нам нагрянуть – по одному или скопом!

Я оглянулся. И верно, вместо того чтобы снова атаковать, «галоша» зависла, будто бы провоцируя нас подъехать поближе и попробовать сбить ее «Сембрадором». Искушение было столь велико, что я без раздумий развернул истребитель на обратный курс. Но направил его к цели не прямиком, а по спирали, постепенно сужая круги и выходя на нужную дистанцию для залпа…

– Не майся дурью, Проныра! – угадав мои мысли, крикнул Убби. Он уже сошел на палубу и направлялся к накрытому тентом ДБВ с «Зигфрида». – Хозяева умнее своего пса и не дадут так просто швырять в них копьями! Бросай свои покатушки, лучше поищи поблизости дорожку поровнее. Ненавижу драться на развалюхах, когда те скачут по колдобинам.

Северянин приподнял край тента, но, прежде чем спрятаться под ним в засаде, попросил оказать ему одну услугу. Она была несложная, и я пообещал, что сделаю все, как надо. Если, конечно, северянин не ошибся в прогнозах, и у Вседержителей нет другого плана нашего умерщвления…

Забросить абордажную команду с летучего корабля на более медлительный наземный – задача несложная. И как бы я ни петлял и ни разгонялся, пытаясь помешать противнику высадиться, он высадится к нам в любом случае. Поэтому я решил прекратить все финты и увертки, а вернул «Гольфстрим» на основной курс и помчался прямиком на юг. Что бы ни планировали Вседержители, отныне остатки Кавалькады их не интересуют, а значит, наше обещание дону Балтазару выполнено. Нам осталось довести дело до конца: выжить самим и уберечь команданте, чтобы он тоже смог сдержать свою клятву и оправдать нас перед Владычицей Льдов.

Противники не бросились на перехват, когда мы рванули от них прочь, но это не означало, что они утратили к нам интерес. Что толку суетиться, если «галоша» настигнет «Гольфстрим» за считаные секунды, даже оторвись мы от нее на километр. Впрочем, давать нам фору пришельцы тоже не стали. И пустились вдогонку, едва мы переехали через поваленный барьер.

– Летят! – предупредил я спрятавшегося на палубе под брезентом Убби. – Все как раньше: один гад наверху, двое внизу, под днищем!

– Вижу, не слепой! – отозвался северянин, который, судя по всему, и сам посматривал на небо в щелочку. – Ты бы лучше не орал почем зря, а пригнулся или, еще лучше, встал на четвереньки! А то нарвешься не ровен час на снаряд, и хана нам всем!

Предложение встать на четвереньки меня несколько покоробило. Но поскольку сам северянин тоже скрючился сейчас под станиной ДБВ в не слишком гордой позе, то я на него не обиделся. И безропотно опустился перед штурвалом на колени – так, чтобы не маячить в окнах и в то же время продолжать следить за дорогой и за врагами. А они тем временем выпустили в нас еще полдюжины снарядов, но не проскочили, как прежде, на бреющем полете мимо, а, сравняв с истребителем скорость, повисли над ним.

От непривычного и устрашающего зрелища у меня затряслись руки и застучали зубы. Даже когда по «Гольфстриму» колотили сверхзвуковые снаряды, это было не так жутко, как сейчас – когда у меня над головой маячила, покачиваясь, махина величиной с небольшой бронекат! Вихри, на которые она опиралась, выглядели такими тонкими, что невольно приходила на ум допотопная легенда о дамокловом мече. Только в ней тяжелый меч был подвешен на конский волос, а в нашем случае машина весом в десяток тонн опиралась лишь на воздушные потоки. Да и те были чересчур странными: не достигали земли, не поднимали пыли и вообще не походили на вихри, способные нести по воздуху столько иностали.

Я уже стоял на коленях, но от страха невольно пригнулся еще ниже. И очень даже кстати, потому что вертящиеся на консолях стрелки навели стволы своих пушек на рубку и выстрелили в нее четыре раза подряд…

Хорошо, что стрельба велась именно под таким углом и что пол рубки был сделан из более тонкого металла, чем мостик и палуба. В противном случае четыре снаряда срикошетили бы в стены и в потолок, от них – неизвестно куда, и разнесли бы тут все в хлам. А также размазали бы меня ровным, тонким слоем по всей рубке. Но болванки ударили в пол и, пробив его, застряли в нем так же, как в борту строймастера.

Про встряску, что при этом разразилась на мостике, и говорить нечего. И прежде каждое попадание снаряда в «Гольфстрим» отдавалось у меня в голове пудовым молотом. Когда же сразу четыре таких хреновины прошибли пол рядом со мной, у меня от их ударов, кажется, едва не повыскакивали из десен зубы, а мозги чуть было не проломили изнутри черепную коробку. Вдобавок трясущийся пол отшиб мне обе коленки, что, правда, в тот момент я почти не почувствовал.