– Извините, что перебиваю вас, мсье! Но если вы намерены побеседовать с парламентерами, не лучше ли сделать это прежде, чем мы въедем в Порт-Саид? – подал голос Гуго де Бодье, наш толстяк-механик и самый благовоспитанный член команды. – Я не настаиваю, а просто напоминаю. Задумай гвардейцы недоброе, в желобе у нас будет гораздо меньше пространства для стрельбы и маневров.

– Вы совершенно правы, mon ami, – согласился я. – Пока мы ничем не рискуем, надо выяснить, какие требования кабальеро нам предъявят… Стоп колеса, мсье де Бодье! Убби, Долорес и Дарио – к баллестирадам! Физз! Знаю, как ты ненавидишь Кавалькаду, но все же прошу, будь любезен, не перебивай шкипера во время переговоров, хорошо?..

Через минуту после того, как я раздал приказы, «Гольфстрим» замер на месте, не доехав до Порт-Саида считаные километры. Трое всадников сразу же перевели коней с галопа на рысь, дабы не нервировать нас, приближаясь к нам на полном скаку. Сам отряд тем временем последовал нашему примеру и тоже прекратил движение, оставшись на недосягаемом для баллестирад расстоянии.

Спустя еще минуту парламентеры догнали «Гольфстрим» и, не опуская флаг, выстроились в ряд так, чтобы я мог видеть и слышать их с мостика.

Мы и кабальеро не испытывали друг к другу почтения, и соблюдать церемонности нам не имело смысла. Единственная уступка, какую мы оказали врагу – согласились его выслушать. На что он в свою очередь обязался не провоцировать нас нарушать парламентерские принципы.

– Эй, вы, на бронекате! Нам необходимо видеть вашего капитана! – не тратя время на ненужное приветствие, обратился к нам один из переговорщиков, по всей видимости, капрал или младший офицер.

– Я – шкипер! – внес я уточнение и махнул рукой, привлекая к себе внимание. – Чем обязан?

– Мы желаем знать, жив ли находящийся у вас на борту полномочный посланник Владычицы Льдов, дон Балтазар Риего-и-Ордас! – потребовал кабальеро. – И если он жив, мы просим дать нам возможность поговорить!

Команданте отлично слышал все, что долетало до него снаружи. Но он, сохраняя достоинство, не стал встревать в переговоры без спроса, а, прислонившись к борту, молча посматривал то на меня, то на северянина.

– Что скажешь, Убби? – переадресовал я вопрос стоящему у баллестирады Сандаваргу. Лично я был не прочь послушать, о чем гвардейцы намерены толковать с нашим пленником, но у его хозяина могло иметься на сей счет иное мнение.

– Ладно, пускай болтают, раз уж испортили ради этого простыню и не побоялись размахивать ею у меня перед носом, – ответил крепыш-коротыш. – Только не с глазу на глаз, а так, чтобы мы слышали каждое их слово!

Я повернулся к буравящему меня взглядом дону Балтазару и подал ему знак, что мы не возражаем.

– Это ты, Анхель? – крикнул команданте, повернувшись к ближайшей открытой бойнице. Подойти к ней пленнику мешали цепи, поэтому ему пришлось общаться с гвардейцами, не показываясь им на глаза.

– Так точно, сеньор, это я! – откликнулся узнанный доном по голосу кабальеро. – Хвала ангелам, вы живы! Compañeros очень обрадуются, когда я принесу им благую весть! Как ваши дела? Эти э-э-э… люди с вами хорошо обращаются?

– Кроме того, что я нахожусь здесь, а вы – снаружи, в остальном у меня все в порядке, спасибо. – Дон Риего-и-Ордас еще не потерял присутствие духа и даже позволял себе иронизировать. – Эти… люди держат себя в рамках приличия, что, безусловно, зачтется им в будущем. Лучше расскажи, что там у вас. Я так понимаю, ты привез новости, которые мне сильно не понравятся.

– Вы абсолютно правы, сеньор… – Голос обрадовавшегося встрече Анхеля вмиг помрачнел и зазвучал тише. – Новости очень плохие. Наверное, вы тоже видели черный всполох, который устроили табуиты, раз предполагаете худшее. И это действительно так, сеньор. Все настолько печально, что я даже не знаю, как вам об этом сообщить…

– Говори без утайки все, что тебе известно! – приказал командир гвардейцев. – Команда этого истребителя раньше нас прознала о том, что планируют монахи, и тебе не скрыть от нее правду. А иначе почему, по-твоему, эти люди рванули из храма задолго до того, как мы его захватили?

– Ваша воля, сеньор! Как вам угодно!.. В общем, выжили лишь пятьдесят три compañeros, включая вас. Это точные сведения. Сразу же после вспышки «би-джи» мы отрядили гонца, капрала Бласко. Он вернулся к стеклянному храму, выяснил, что там стряслось, и нагнал нас по нашим следам спустя трое суток. Как мы и опасались, на месте храма не осталось никого и ничего. Ни единой живой души, ни единого трупа, ни даже руин. Лишь залитое кровавой слизью крошево. Огромное пустое пространство, на котором были растерзаны в пыль сотни человек и лошадей. Бласко сказал, земля там на полметра пропитана кровью, и едва он спешился, как его сапоги утонули в кровавой грязи. Жуткое зрелище, сеньор. Даже поле битвы выглядит лучше, потому что нормальным останкам еще можно оказать последние почести. А какие почести прикажете оказывать кровавому месиву, да еще такой величины?

– Помимо наших братьев и табуитов еще кто-нибудь пострадал? – спросил команданте, понурив голову. Услышанное не стало для него откровением, ведь он догадался о гибели Кавалькады, едва увидев черный всполох. Но даже будучи готовым к трагическому известию, дон Балтазар не сумел воспринять его с бесстрастным лицом.

– Нет, сеньор, больше там никто не погиб, – уточнил парламентер. – Бронекаты адмирала Дирбонта добрались до храма намного позже, где-то за полчаса до капрала Бласко. Но теперь искать в тех местах совершенно нечего. Адмирал приказал возвести на том месте погребальный курган и оставил неподалеку оттуда для нас тайник с припасами. А потом возвратился в крепость разгребать бардак и писать доклад Владычице. Не сегодня завтра она получит его с голубиной почтой, но пока в столице еще ни о чем не знают.

– Много ли у вас воды? – вновь поинтересовался у Анхеля дон Риего-и-Ордас.

– Пока не бедствуем, сеньор. Но, как бы все ни обернулось, мы не вернемся назад, не вызволив вас из плена!

– Не вздумайте подвергать себя такому риску, лейтенант! – запротестовал команданте. – Я не допущу, чтобы из-за меня вы погибли в этих безводных землях от жажды! Спасайте не меня – я получаю достаточно воды, чтобы не умереть. Спасайте себя! Не забывайте, что вы – последние из Кавалькады! Пока вы живы, жива и она! Но если вас не станет, Атлантика лишится единственной силы, которая поддерживала в ней мир, закон и порядок!

– Погодите, сеньор, я вам еще не обо всем доложил! – поспешил объясниться Анхель, пока дон Балтазар не отдал ему официальный приказ о возвращении в Гексатурм. – С водой у нас не так плохо, как вы думаете! Позавчера ночью наш дозор наткнулся на стоянку беглых монахов. Это были несколько женщин и детей, сбежавших на лошадях из Гексатурма. Никакого сопротивления они не оказали, и мы схватили их, почти не прибегая к насилию. Нам показалось любопытным, что беженцы удрали так далеко от крепости. Это могло означать лишь одно: поблизости у них есть убежище с большим запасом воды, которую мы могли бы реквизировать. Однако, припугнув их, мы выяснили кое-что более интересное. Оказывается, сеньор, эта группа пробиралась в некий Суэцкий проход. А по нему она планировала идти навстречу танкеру, который возит ордену воду вдоль восточного склона Африканского плато! И танкер этот якобы в настоящее время едет на север и через неделю достигнет Червоточины…

– Хватит! Больше ни слова! – перебил докладчика команданте. – Можешь ничего не объяснять, я все понял!.. Что ж, раз вы уверены в правдивости этих сведений и в своих силах, значит, дерзайте! Ну а я буду молиться за вас, чтобы вам улыбнулась удача!

– Что вы сделали с теми несчастными монахами, выродки?! – вскричал Дарио, удерживая парламентеров на прицеле баллестирады. – Вы их тоже убили? Убили или нет?! Немедленно отвечайте!

– Успокойся, muchacho! Незачем так волноваться! – подняв руку, попросил Анхель. Он и его спутники балансировали сейчас на волосок от смерти, хотя и сохраняли невозмутимый вид. – Никто из тех табуитов не пострадал. Возможно, мы были с ними немного грубы, но кабальеро не проливают без крайней нужды кровь стариков, женщин и детей! Допросив беженцев, мы забрали у них лишнюю воду, а им оставили ровно столько, чтобы они могли вернуться обратно в Гексатурм. Вы ведь еще не в курсе: адмирал Дирбонт, исполняя волю королевы Юга, объявил амнистию всем женщинам и детям, состоявшим в ордене. По возвращении в крепость им не предъявят обвинений и предложат переселиться в любой из городов Атлантики. Как раз сейчас капитаны бронекатов Дирбонта разбрасывают в Червоточине листовки с этим воззванием. Так что, надеюсь, вскоре многие твои братья и сестры последуют нашему благому совету и перестанут скрываться.