Еще ни один Столп не повергал меня в такую нервозность. Ранее я всегда приближался к иностальным башням и радовался. Обосновавшиеся возле них Стервятники знали Еремея Проныру Третьего как друга и старого делового партнера. В каждой их артели нас ожидал радушный прием, лучшая выпивка и мягкие кровати. И, разумеется, выгодные контракты, поскольку у торгующих иносталью Стервятников деньги всегда водились.

Э-хе-хе, где же вы теперь, те славные, благодатные времена, когда я радовался новому восходу солнца просто так, от чистого сердца, а не как сегодня: лишь потому, что нам повезло дожить до утра…

По мере приближения к Столпу дорога начала сужаться и напротив него усохла почти до полукилометра. То, что самый опасный участок Змеиного карниза располагался здесь, было не случайно. Внутри башен безостановочно шли неведомые нам активные процессы. Они, а также отпадающие от Столпов ненужные детали, которые они сбрасывали с себя, будто змея кожу, сотрясали землю на многие километры вокруг. Эта длящаяся не одно столетие дрожь пагубно влияла на склоны разлома. Чем ближе они находились к Столпу, тем быстрее разрушались. Он не касался края карниза, но все равно оттяпал от него изрядный кусок. И по сей день мало-помалу выбивал оттуда камни, скармливая их вместе с иносталью ненасытной бездне.

Даже сузившись в шесть раз, дорога оставалась пригодной не только для истребителя, но и танкера. И все равно смотреть на надкушенный карниз было жутковато. Особенно когда на него падала тень Столпа. Его основание терялось во мраке бездны, а вершина маячила так высоко, что, глядя на нее, мы задирали головы и таращились в зенит. Уж на что были огромны ныне разрушенные башни Гексатурма, «Гольфстрим» рядом с ними хотя бы не казался блохой. На фоне же Столпа, бездны и склонов плато других сравнений для нас попросту не напрашивалось.

– Летит! – внезапно воскликнула глазастая Малабонита и забарабанила по крыше рубки. – Он летит, Mio Sol! Стреляющий корабль!

– Точно! Вон он, этот кусок песьего дерьма! – всполошился следом за ней Убби. – Ну давай, налетай, а то я тебя уже заждался!

– Да чтоб вас!.. – Не выпуская штурвал, я высунулся из окна рубки. И правда, нечто огромное и стремительное неслось к земле вдоль северной стороны башни. Какой величины был уничтоживший «Зигфрид» корабль Вседержителей, мы могли лишь догадываться. Раз на нем поместился вакт, значит, эта летучая хреновина обладала солидными габаритами. Замеченный Долорес снижающийся объект тоже был достаточно крупный. Высота и разделяющее нас расстояние не позволяли определить его точные размеры. Но если он вдруг решит приземлиться у нас на палубе, боюсь, на ней уже не останется свободного места.

Однако кое-что при виде этого объекта меня сразу смутило. Вот почему я и не отдал приказ готовиться к бою – слишком уж нелепо выглядела эта воздушная атака.

Я допускал, что пилоты-пришельцы могут взлетать и снижаться на таких скоростях, при которых человека размазало бы по стенке. Но чтобы во время подобных маневров их корабли вдобавок кувыркались в воздухе, показалось мне настоящим абсурдом. Даже если экипаж и вакт будут при этом надежно зафиксированы, зачем вообще подвергать их лишней болтанке? Тем более при наличии двигателей, чьей мощности хватает, чтобы поднять и удерживать в воздухе такую конструкцию.

– Отбой тревоги! – скомандовал я, провожая глазами напугавший нас обычный обломок иностали, что оторвался от Столпа и упал в пропасть именно сейчас, не раньше, не позже. – Это не корабль! Это всего лишь крупная «падалица»!

– Вот дерьмо, загрызи меня пес! – прорычал Сандаварг, досадуя, что поддался на невольную провокацию Малабониты. – А издали выглядит ну прямо как настоящая летучая развалюха! Не знаю, как вы, а я ее, заразу, именно такой себе и представлял!

– Откуда мне было знать, как эта дрянь выглядит, если мы ее прежде не видели? – взялась оправдываться оконфузившаяся Долорес. – Сами понимаете: в таком деле лучше десять раз поднять напрасный шум, чем один раз проморгать реальную угрозу!

Угроза – теперь уже реальнее некуда – нарисовалась, откуда мы ее, признаться, перестали ждать – с земли, прямо по курсу. Впрочем, эта опасность была для нас настолько привычной, что здесь, вдали от цивилизованного мира, ее, наверное, можно было и вовсе назвать родной. По крайней мере, при виде ее мы не только не испугались, но даже обрадовались.

Кавалькада! Причем не мелкая дозорная группа, а, похоже, весь отряд в полном составе…

Какая неожиданная встреча! Вот с кем мы сегодня не планировали свидеться, так это с Кавалькадой, которой вроде бы пора было убраться уже далеко отсюда. И тем не менее она находилась здесь. А значит, «Геолог Ларин» получил отсрочку от встречи с ней как минимум на сутки.

При желании кабальеро могли бы спрятаться от нас, рассеявшись и затаившись в складках местности, а ветер уже через час замел бы песком все отпечатки конских копыт. Но всадники и не думали маскироваться. Спешившись, они привязали коней к скалам у склона плато, а сами как будто расположились на привал. Причем довольно давно, если брать во внимание разницу наших скоростей. Скачущие во весь опор гвардейцы прибыли сюда вчера где-то в обед. И причина, вынудившая их задержаться близ Столпа, наверняка была уважительной.

Нам прятаться от врагов не имело смысла. Они заметили «Гольфстрим» гораздо раньше, чем мы – их. Это сделала группа кабальеро, что взобралась довольно высоко на склон плато. Она даже не думала таиться и вообще не походила на дозор. Некоторые из скалолазов перекатывали с места на место увесистые валуны, используя в качестве рычагов древки иностальных пик. Что эти ублюдки сооружают, хотелось бы знать? Явно не западню. Устроить обвал, который перекрыл бы карниз по всей ширине, им не под силу. К тому же при нашем появлении всполошились и вскочили на коней лишь те гвардейцы, какие находились у подножия плато. Рабочие же на склоне продолжали трудиться как ни в чем не бывало.

Я велел де Бодье сбавить скорость, а сам, вывернув штурвал влево, отвел на всякий случай истребитель подальше от склона. Оседлавшие рапидо гвардейцы взяли заодно под уздцы лошадей тех соратников, что таскали наверху камни, и приготовились броситься врассыпную, если мы надумаем дать им бой. Но я пока этого не планировал. А вскоре вообще перестал на них смотреть, поскольку нам внезапно открылась причина, которая остановила Кавалькаду. И не только остановила, но и заставила ее заниматься странной на первый взгляд работой.

– Стоп колеса! – приказал я механику сразу, как только сообразил, в чем дело. «Гольфстрим» выехал на очередную возвышенность и остановился, не добравшись до гвардейского трудового лагеря три сотни метров. – Мсье де Бодье! Будьте добры, поднимитесь на мостик! Мне надо кое-что вам срочно показать!

Разглядеть издалека возведенную у нас на пути искусственную преграду было не так-то просто. Она представляла собой сплошную решетку, собранную из иностальных прутьев. Вдобавок накрывшая карниз тень от Столпа делала сетчатую конструкцию практически невидимой на песчаном и скальном фоне. Высота решетки не превышала пятнадцати метров. Прутья ее были толщиной в палец, а в квадратные ячеи между ними мог бы пролезть человек, но не лошадь. Ограждение протянулось от самой бездны до склона плато и удерживалось без единой промежуточной опоры! Лишь по краям барьер крепился ко вмурованным в камень квадратным иностальным колоннам. Причем западная колонна торчала гораздо выше восточной: там, где склоны плато становились практически отвесными. Из-за этого правая половина решетчатой полосы уходила вверх, в точности повторяя своими вертикальными изгибами все неровности местности.

Непрактичное и неустойчивое, с точки зрения человека, сооружение тем не менее стояло ровно, без единого перекоса. Чтобы натянуть такое длинное заграждение, подобно струне, к нему следовало приложить усилия трех или четырех танкеров. А чтобы они при этом не выдрали крайнюю опору, ее следовало врыть в землю на добрые полсотни метров. После чего проделать то же самое со второй опорой, причем на высоте, куда уже ни один бронекат не взберется. Короче говоря, в этот проект было вбухано куда больше сил и средств, чем их ушло бы на постройку обычного высокого забора.