Однако все было отнюдь не так хорошо. Для начала в своей похлебке Альфаран обнаружил некую толику сильного снотворного. Наверное, Скыр не знал о том, что его клиент чует яды и иные вещества за три версты.

Альфаран усмехнулся, припоминая эту давнюю историю…

Некромагия – это Искусство, позволяющее повелевать мертвыми. Конечно, если быть более точным, то некромагия – это «возможность, дающая силу обители мертвых Финема использовать подобие жизни мертвым, давая и ими повелевая». Так, во всяком случае, говорилось в книгах и фолиантах Кларахота. Однако он за всю свою долгую жизнь не пользовался только известными ему заклинаниями и возможностями, разрабатывая свои. Одной из таких возможностей стало довольно быстрое приучение организма к ядам и психотропным веществам. Конечно, это не столь неизвестный метод – приучиться можно и без магии. Если поглощать каждый день по одной сотой крупице любого яда и постепенно увеличивать дозу, то организм обретет к нему стойкость.

Зная это, Кларахот разработал заклинание, которое совместно с мутагенным зельем давало возможность очень стойко переносить яды – организм попросту перерабатывал их на полезные для себя составляющие. И как водится, Альфаран сам попросил подвергнуть его этому заклинанию. Молод был – риск любил.

– Так. Говорю сразу, будет очень больно.

Перед стариком в реторте кипела молочно-белая очень вязкая жидкость. Изредка он добавлял туда по щепоточке трав, которые аккуратно перемешивал.

Сидящий на каменном алтаре Альфаран был гол по пояс – ему предстояло очень тяжелое испытание, в ходе которого он вполне мог покалечиться. Ну, или умереть. Во всяком случае, если бы произошло второе, в создании личей Кларахот был мастером.

– А зелье точно сварено правильно? – несмотря на опытность учителя, Альфаран слега сомневался. Малейшая неточность в ингредиентах, и мутагенное варево превратится в страшнейший яд.

– Правильно, ученик. Правильно. Хотя, если ты сомневаешься… повтори состав! – быстро протараторил Кларахот.

– Да, пожалуйста, – пожал плечами подросток. – Мутагенное зелье. Кровь человека умершего от смеси ядов: растения «жер», вытяжки из корня плачущей розы и… – заминка.

– Забыл?!

– Забыл… – виновато повторил Альфаран.

– Перетертые ядрышки королевского ореха. Продолжай.

– Хорошо. – Пацан зябко поежился, все-таки в пещерах было отнюдь не жарко. – После крови добавить высушенную и порезанную на куски волчью печень, дробленый череп человека, сок трилистника горного и толченый глаз умертвия.

– И все? – не отрываясь от утомительной работы, Кларахот мастерски играл голосом.

– И еще что-либо нейтральное, способное впитать некромагические эманации.

Старик оторвался от работы и кивнул:

– Верно. Остальное не надо. Продолжай, расскажи о заклинании.

Теперь кивнул Альфаран:

– Это мутагенное заклинание должно развить у меня большую сопротивляемость растительным ядам. И только к ним.

– Верно, ученик, к ядам, созданным искусственно, сопротивляемость развить невозможно. – Старик наконец прекратил сыпать в реторту все новые и новые ингредиенты, оставив жидкость кипеть.

Внезапно в дверь лаборатории постучали, и в проеме появилась сгорбленная фигура в синей хламиде.

– Даррнам, ну что ты так долго?

– Долго… кхе-кхе… Тебе что важнее, качество или скорость?

Даррнам Крот носил свое прозвище отнюдь не зря. И не только потому, что у него было очень плохое зрение, а точнее, его вообще не было. И даже не из-за своей привязанности к тесным пространствам – просторы он не любил.

Даррнам являлся одним из немногих оставшихся в живых магов, своими… руками строивших пещеры Ордена. Магия Земли, старый библиотекарь был одним из самых сильных ее адептов. И ослеп из-за своей мощи – никогда нельзя выжимать из себя максимум сразу. Ведь раны, появившиеся из-за разрывов канальцев ауры, нельзя залечить.

– Качество! – весело отозвался Кларахот. – И скорость!

– Тьфу! – Даррнам мотнул головой. – Каким ты был, старый хрыч, таким и остался! Помощь нужна?

– Да нет, тут я могу только сам… можешь идти. Спасибо!

– Да ладно, рад помочь.

Кларахот взял со стола принесенный, свернутый в рулон пергамент, расчерченный изображеними человеческого тела. Конечно, все это старый некромаг знал буквально наизусть, но перестраховаться не вредно никогда. Разве не так?

Тем временем варево уже начало побулькивать и попахивать. Надо сказать, что запах был отнюдь не неприятный – больше всего он напоминал запах какого-то вина, простоявшего на солнце недельки так две.

– Ложись. Будет больно.

– Мог бы и не говорить!

В большинстве некромагических ритуалов и экспериментов ключевую роль играет боль. Обычно это связано с приснопамятными тайными резервами организма, которые мобилизуются при сильном дискомфорте.

Альфаран лег на каменную плиту, после чего Кларахот закатил ему штанины до колен и пристегнул за руки и щиколотки к алтарю. Поперек груди также находился пристегивающий пояс.

Рядом с головой уже лежали отдающие холодком инструменты старого некромага. Приборы как для внутривенного и внутримышечного, так и для подкожного впрыскиваний. Несколько скальпелей – два для работы с мягкими тканями, два для работы с сухожилиями и один большой – для суставов. Пила для костей…

Некоторые из этих инструментов были чистым изобретением Кларахота – к примеру, те же приборы для впрыскивания. Для чего делать утомительные пассы, рассекая, а потом заживляя рану, когда можно взять нужное количество крови через небольшую иголочку?

Старик подошел к алтарю, держа в руке емкость с кипящим зельем. Все еще горячее, но уже порядком остывшее, оно было распределено по трем шприцам, хотя малая его толика осталась там, где была.

– Открой рот. Расслабься.

Альфаран почувствовал, как в глотку вливается нечто вязкое и обжигающее… Абсолютно безвкусное, как моченая бумага.

Никакого эффекта не появилось даже после того, как зелье было введено в вену и под кожу – разве что места ввода слегка набухли… Как ни странно, отсутствовала даже боль.

Все изменилось после того, как Кларахот начал читать заклинание…

Началось. Боль пронзила все тело, абсолютно все! Желудок и пищевод горели огнем, руки побелели и начали отниматься…

Сердце буквально ломало ребра ударами, уши лопались от этих грохочущих, подобно шаманскому тамтаму, звуков. Зрачки Альфарана сузились в булавочные острия, сами же глаза начали блестеть, как у мертвеца, зеркально отражая мир.

Вены страшно набухли, и шишки превратились в блямбы, жуткие с виду. Кларахот, почти закончив свой речитатив, за какую-то долю секунды полоснул по шишкам скальпелем, и…

– Заклинаю!!!

Альфаран заметался, как припадочный. Старый некромаг стоял, протянув к нему руки… с виду. С «просто протянутых» рук шли реки, да что там, водопады маны! Концентрируясь на участках тела, она изменяла организм подростка, сильно изменяла… В этом-то вся суть таких экспериментов – изменить организм можно только пока он молод и несформирован физически. Во взрослом возрасте такое вмешательство приведет к смерти.

Подросток перестал дергаться и затих. Сон сменил боль.

…Альфаран еще раз поднес ложку с супом ко рту и еще раз перетерпел приторно-сладкий привкус, заглушавший вкус блюда. Судя по тому, насколько этот привкус был силен, снотворного в суп влили немерено.

Альфаран определял яды очень просто. Если горечь – значит, яд смертельный даже в малых дозах. Если кислинка – значит, яд смертелен только в больших дозах, в малых – паралич. Если сладость – значит, снотворное. Если же вкус похож на смесь сладкого сиропа и соли – значит, трупный яд.