— Я не совсем понимаю, — вскинулся Меркурий.

— Перелом залечивается достаточно долго, да и оставляет следы, которые с легкостью обнаружит любая медицинская экспертиза.

— Вне всякого сомнения, — подтвердил Алас. — Она их и обнаружит.

— Но у меня нет никакого перелома!

— О, этот недостаток устраняется мгновенно.

— Что вы хотите сказать?! — закричал Меркурий.

— Я вижу, вы все уже поняли. Конечно, это неприятно — сломать руку. Однако если на карту поставлено так много…

— Не согласен! — заявил Меркурий категорически. — Что же такое поставлено на карту, хотел бы я знать?

— Ваши жизни, только и всего.

— Я полагаю, — проговорил Изнов, — это не более чем метафора?

Алас усмехнулся.

— Вы делаете мне честь: по-вашему, я похож на поэта? Увы, мои способности лежат совсем в другой области. И когда я применяю какое-то выражение, я пользуюсь всегда лишь прямым, буквальным его смыслом. Так что можете не сомневаться: речь идет именно о ваших жизнях.

— Но почему?! Что мы такого сделали? Мы не успели еще как следует сойти на грунт этой планеты, встретиться с кем-либо, совершить хоть какой-то поступок. Что же может угрожать нашей жизни? Сами говорите: здесь царит закон…

— Могу еще раз подтвердить это: да, наш закон! Итак, на чем мы остановились? Ваш капитан со мной не согласен. Пусть, но вы в таком случае должны выдать другому лицу доверенность на право распоряжения вашей собственностью — в том числе и кораблем. Естественно, доверенность эта по причинам, о которых я уже упоминал, должна быть выдана не на нашей планете и до вашей посадки на нее. Галактическое время вашего старта автоматически фиксировалось галакт-хронометром корабля. Вот такой документ не вызвал бы ни малейших сомнений даже у самого придирчивого суда.

— А если бы такая доверенность у нас была? — вопросил Изнов.

— О, тогда все обстояло бы просто великолепно. Уважаемый владелец корабля перестал бы являться таковым в присутствии его доверенного лица. Это лицо совершило бы, пользуясь правами, зафиксированными в генеральной доверенности, акт дарения, и капитан корабля мог бы засвидетельствовать это деяние с кристально чистой совестью. Но у вас же нет такой доверенности?

— Она может возникнуть, — сказал Изнов.

— Вы хотите сказать, что найдете соответствующего нотариуса…

— Вовсе нет. Но это и не нужно. Незадолго до отлета мы находились в посольстве моей страны в Синерианской Империи. Территория посольства, как вам известно, является частью страны, которую оно представляет. Там действуют законы этой страны, и те права, которыми на корабле в рейсе наделен капитан, в посольстве принадлежат послу. То есть мне. И таким образом, я имею все основания заверить подобную доверенность своей подписью и посольской печатью. Она со мной.

— Чудесно! Просто чудесно! В гаком случае, приступим немедленно к составлению необходимых документов и их оформлению. Акт дарения может быть составлен на мое имя, а уж потом…

— Итак, мы добьемся того, что конфискацию корабля можно будет предотвратить или во всяком случае ощутимо отсрочить, не так ли? — не дал ему договорить Федоров.

— Совершенно верно, — с готовностью отозвался Алас.

— И если наши затруднения закончатся, мы сможем располагать им?

— Ну, собственно говоря… Корабль все равно придется продать: у вас ведь, насколько я могу судить, не очень много денег, а они вам понадобятся, весьма и весьма. Но я могу помочь вам найти добросовестного покупателя. Выступая в роли владельца, пусть фиктивного, я…

— А какие вы даете гарантии? — вставил невозмутимый Федоров.

Изнов почел вопрос о гарантиях бестактным и лишь поджал губы:

— А сколько вам нужно, чтобы уладить все наши дела?

Прекослов усмехнулся.

— Сколько нужно мне? Я лучше скажу, сколько потребуется вам.

Он вытянул перед собой левую руку с прижатыми к ладони семью пальцами. Правой отогнул один.

— Вас трое. Следовательно, вам нужны, самое малое, три семьи.

— Три семьи? — недоуменно переспросил Изнов.

— Зачем? Мы вовсе не собираемся обзаводиться здесь семьями..

— Вы не так считаете, прекослов, — вмешался Гост. Он, похоже, примирился с тем, что инициатива переговоров перешла к лицу более авторитетному. — На каждого из них нужно не менее двух семей, дело-то относится к высшей категории: первая семья на их отмазку, а вторая — как гарант первой.

— Пожалуй, вы правы, достойный Значит, самое малое — шесть семей И вам потребуются семьи высшего класса. Итак, первый расход: шесть достойнейших семей. Их еще нужно найти…

— Ну-ка, покажите, что вам надавали на торге, — попросил Гост. Сообразительный Федоров сразу стал вытряхивать из карманов визитки и просто лоскутки бумаги с адресами, номерами, именами.

— Давайте, давайте, — поощрил Алас. — И вы тоже. Ну-ка… Так. так… — Он быстро, как машинка для подсчета денег, пролистал все, разложил на две кучки. — Это совсем никуда не годится, а это на худой конец…

— Четыреста, не меньше, — заявил Гост.

— Четыреста тысяч, подтвердил коммерсант.

— Барсов, понятно. Мы в сорах не калькулируем: слишком много нулей, технику зашкаливает.

— Дальше. — Прекослов отогнул второй палец.

— Каждому из вас понадобится предответчик. Тоже серьезный. Суперкласса. Меньше ста ни один не возьмет, нечего и пытаться. И то их еще надо уговорить на аккордную оплату, они-то будут требовать почасовую Уже семьсот, верно? Теперь: пока пойдет рассмотрение, вам нужно будет пить, есть и оплачивать жилье.

— Но я полагал, — проговорил Изнов, — что нас будут содержать здесь, а следовательно, за счет властей, если это и вправду тюрьма.

— Это тюрьма акционерная, — напомнил Гост, — и обязана приносить прибыль, я вам уже говорил. Но у нас очень умеренные ставки. Тысяч пять делает, не больше.

— И тем не менее, — продолжал прекослов. — Далее: неизбежно приходится учитывать расходы на медицину. Накладывать швы, делать примочки, кому-то, может быть, понадобится переливание крови…

— Боже мой, это еще почему? — не выдержал Меркурий.

— Никто не станет спасать вас от народного волеизъявления, скорее, наоборот. Что поделаешь, так уж повелось, жители нуждаются в развлечениях, созвучных древним традициям. В общем, медицина, считайте, тоже никак не менее пятидесяти тысяч салатных.

— Восемьсот уже, — подытожил Гост.

— Ну, а остальное — на непредвиденные расходы.

— Прекослов вздохнул. — Так что менее чем миллионом не обойтись, если хотите сохранить самих себя в относительной целости и какой-то сохранности.

— Мэтр! — прервал его коммерсант, уже несколько минут внимательно глядевший в окно. — Кончай прения сторон. Едут, йомть.

— Прибыли за вами, — сообщил Гост Изнову.

— Эй, ты! — проговорил Федоров повелительно.

— Парень!

Угадав, что имеют в виду его, коммерсант обернулся.

— Согласны! Но с условием: аванс — половину — доставляешь через пять часов туда, где мы в то время окажемся. Наличными. Быстро, да или нет?

— Да! — не задумываясь, ответил коммерсант.

— Советник! С какой стати? — одновременно заговорили посол и Меркурий.

Прекослов нахмурился. Гост смотрел на Федорова прищурясь.

— Объясню потом. Уже некогда.

Тяжелые бутсы топали перед самой дверью.

— Клянусь своими ушами, — сказал Гост, — сейчас они дверь сломают. Вот скверная привычка: каждый раз обязательно что-то сломать. Дверь и правда отлетела от сильного удара ногой. Дюжина солдат ворвалась, окружила путешественников. В два счета им завели руки за спину, защелкнули наручники. Вошел старший, видимо, офицер, тоже в тускло-сером, отблескивавшем металлом комбинезоне, поверх которого была надета как бы короткая пелеринка. Скомандовал, к каждому из арестованных подскочили по два солдата, встали по сторонам и подтолкнули к выходу. Гост и прекослов невозмутимо держались в сторонке, коммерсант непонятным образом испарился — вроде не выходил, но и здесь его больше не было. Офицер окинул комнату взглядом. Спросил: