Гризли, которого Буров не видел вживую уже несколько лет, теперь еще больше оправдывал свою кличку: погрузнел и заматерел, приближаясь к образу самого крупного и свирепого хищника в Северной Америке.

Он выделил своих ребят и сам возглавил операцию. Они поставили на прослушку телефоны Бурова, установили наружное наблюдение за офисом и домом, определили мобильный номер, с которого звонили похитители. Впрочем, последняя мера ничего не дала: телефон был записан на студентку, у которой его вчера вечером отнял на улице неизвестный мужчина.

Следующий звонок похитителей дал полный откат: мерзкий механический голос похвалил Бурова за то, что тот не обратился в милицию, и мягко пожурил — за то, что Буров пожаловался матерому бандиту. Ему также дали послушать голос Лады: несколько слов сквозь слезы…

— Отставить, — сказал Буров Гризли. — Оставим на потом. Найдешь их, когда все утрясется.

— Если утрясется, — поправил Гризли, но Буров не захотел замечать зловещего оттенка его голоса.

Нет, он не может рисковать. Он сделает то, что ему говорят.

Буров упаковал деньги в черный пластиковый пакет и в назначенное время стал ждать инструкций. Звонок предлагал ехать в четыре утра по Нижегородскому шоссе по направлению от Москвы. Он понял, почему выбрано такое время: трасса еще свободна, свет фар одинокой машины виден издалека. Проехав километров тридцать, он догадался, почему назначено именно это направление: с обеих сторон к дороге подступал лес.

Буров миновал замерзшую Клязьму, еще какую-то небольшую речку, и вскоре его обогнал мотоциклист. Новый звонок предложил выбросить пакет на шестьдесят седьмом километре шоссе, прямо под километровый столб, и ехать дальше по трассе, не разворачиваясь, вплоть до Петушков.

— Если сделаешь все как надо, — сказал похититель, — сегодня же вечером увидишь свою жену.

Он сделал все как надо, он принялся ждать. Поздно вечером раздался звонок. Нет, это была не Лада — звонили из милиции, предлагая Бурову опознать труп.

Ее нашли на одной из улиц подмосковного поселка в Ногинском районе, за мусорным контейнером, она была задушена тонким шнуром, незадолго до смерти у нее был сексуальный контакт с мужчиной.

— Изнасиловали и убили, — процедил сквозь зубы Буров.

Доктор удивленно воззрился на него.

— Признаков изнасилования нет.

— Вы хотите сказать, что…

Бурова затрясло, он еле сдержался, чтобы не потерять самообладания. Со стороны трудно было понять, какие разрушения происходят внутри этого спокойного человека.

— В некоторых случаях жертва сама добровольно идет на контакт, — сухо сказал врач. — Чтобы не злить насильника.

Буров вспомнил, что как-то нашел в ее сумочке презерватив и устроил жене сцену: зачем? С кем ты там собираешься…

Но Лада спокойно возразила, что все девчонки носят с собой презерватив, на случай изнасилования, этому и по телеку учат.

— Бывают ситуации, которые женщина не в силах изменить. Тогда ей надо просто расслабиться и постараться получить удовольствие.

Вот и получила… Ее язык вывалился, глаза закатились, словно она и вправду испытывала оргазм.

А потом он увидел ее в гробу, загримированную и до боли красивую, как всегда. Простая мысль пришла ему в голову: а ведь он действительно получил ее целой, не по частям, как и было обещано. Вот она, лежит перед ним. А где-то там, за толстым слоем грима, поперек ее длинной шеи скрывается черная вдавленная полоса…

Гризли позвонил после девяти дней. Он и его ребята проделали большую работу. Они осмотрели место, где Буров выбросил деньги, опросили всех его сотрудников, всех, кто так или иначе входил с Ладой в контакт.

— Расследование завершено, — сказал Гризли. — И теперь мне надо с тобой поговорить.

Он приехал быстро, положил на стол фотографию.

— Этот мотоцикл тебя обогнал на шоссе?

Буров пожал плечами:

— Я не присматривался. Но тот тоже был черный спортбайк.

— Хорошо. Достаточно уже того, что у нашего человечка такой мотоцикл есть.

— Вы взяли его?

— Нет еще. Но мы у него на хвосте. Знаешь, что это такое?

Гризли выложил на стол какой-то предмет, похожий на допотопный наушник. Буров осмотрел предмет и покачал головой.

— Это одна из классических шпионских штучек, — пояснил Гризли, — телефонный исказитель голоса. Ты поторопился, рассчитав шофера.

— Зачем мне теперь второй шофер? Гришка возил только ее… Ты хочешь сказать, что…

— В деле замешан он. Твой шофер. Вот почему они не могли вернуть ее живой — ведь она знала одного из похитителей. А эту шпионскую штучку мы обнаружили на квартире, которую он снимал. Там же были и другие улики, но это все рутина, не хочу забивать тебе голову.

Буров понял, что сейчас упадет, но природное самообладание делало его лицо непроницаемым. Он схватился за спинку кресла, будто невзначай поправляя его. Сказал:

— Найди его. Привези его ко мне. Надо выйти через него на остальных.

Гризли глянул на Бурова исподлобья.

— Позабавишься с паяльником, как в старые добрые времена?

Буров тихо засопел, представляя все то, что сделает с ублюдком.

— Нет, — тихо сказал он. — Я придумаю нечто более изысканное.

Гризли выполнил свою работу за три дня, только допустил такой брак, что и платить ему сполна не стоило. Жаль, что Буров с самого начала не оговорил возможность прокола: дескать, получишь всю сумму, если доставишь живым, а если нет — половину.

— Он уходил, — сказал Гризли, отводя глаза. — Я не мог ничего сделать. Выстрелил по ногам, но рука дрогнула. Пуля вошла точно между лопаток и кувыркнулась к сердцу.

Буров ударил кулаком в ладонь.

— Ну ничего не сделаешь по-человечески! Ладно. Я хочу его видеть.

Гризли достал из кейса конверт. На первой фотографии был запечатлен человек, неловко, как сломанная кукла, лежащий в неглубоком снегу. Упав, он подмял под себя сухой куст борщевика: смятый зонтик растения вылезал у него из-под мышки.

Следующая фотография не вызывала сомнений — это был Гришка, шофер.

На третьей тело лежало на дне неглубокой ямы, на четвертой — яма была завалена землей и снегом.

— Да! — с притворной веселостью воскликнул Гризли. — Чуть было не забыл.

Он снова открыл кейс и выбросил на стол черный сверток.

— Много он успел потратить?

— Почти ничего. Не хватает полутора тысяч.

— Тогда забери это себе. Пусть и будет твоим гонораром. Все равно, я уже похоронил эти деньги.

Гризли пожал плечами и сунул сверток обратно в кейс. Уже в дверях он остановился, было видно, что он колеблется.

— Витя, прости меня. Понимаешь?

— Да понимаю, что тут говорить. Спасибо.

— Не думай о его дружках, мы не зацепили их следов, и я закрыл расследование. Но поверь моему опыту: такие люди долго не живут. Считай, что они уже трупы.

— Если так рассуждать, — пробормотал Буров, — то все мы рано или поздно трупы.

Гризли был профи высокого класса. Он не мог ошибиться. И хотя об этом не было сказано прямо, Буров догадался, что Гризли не случайно застрелил Гришку. Не те времена, когда можно было спокойно возить жертву туда-сюда, неделями держать в подвале… Неизвестно, кто и как следит за ним. Насколько некие службы погружены в его дела? Может быть, они контролируют каждый его шаг, только и ожидая, когда он оступится?

Нет, Гризли поступил правильно. Надо поскорее забыть обо всем. О том, что похитители еще на свободе, О том, что он всецело владел женщиной своей мечты. О том, что был счастлив, как никогда в жизни.

Шли дни, недели, Буров медленно привыкал к своему новому состоянию. Нет, к этому привыкнуть нельзя…

Отпевали ее в той же церкви, где состоялось венчание, похоронили на кладбище Донского монастыря. Буров решил сразу поставить памятник, не ожидая положенного года, когда просядет земля, благо современные технологии позволяли такое. Высокая плоская плита напоминала макет готического собора. Золотая надпись с вычурными, будто дрожащими буквами. Место было куплено по-дорогому, среди старых купеческих могил, замшелых склепов. Как-то утром, по дороге в офис, он увидел ее из окна машины.