— У вас сохранились обломки?
— Конечно. Я ее почти восстановил. Не стану же я выбрасывать Святую Тересу на свалку.
Реставратор наклонился и вытащил из-под стола ящик от вермишели. Оттуда вынул скульптуру, в которой недоставало только основания и некоторых деталей туловища. Как мог определить Сарриа, золота на эту скульптуру не жалели. Реставратор пояснил:
— Это произведение искусства. Датируется XVIII веком.
— Внутри она пустая?
— Да. Обычно такие скульптуры заполняют бумагой.
— А в этой бумаги не было?
— Была. Я ее выбросил. Вчера, когда решил реставрировать, выбросил бумагу. К чему было ее сохранять?
— Сегодня здесь уже проезжал мусоровоз?
— Не проезжал, но должен вот-вот быть.
— Тогда принесите, пожалуйста, ваш мусорный ящик.
Тощая фигура реставратора метнулась на улицу, и через минуту перед лейтенантом стоял жестяной ящик, на котором краской было выведено название улицы и номер дома. Лейтенант вытряхнул из ящика пожелтевшую бумагу.
— Это она?
— Да.
Сарриа разложил бумагу на столе.
— Интересно… Как раз то, что я и предвидел.
— Что? — обеспокоенно спросил мастер.
— Не кажется ли вам странным, что скульптура, созданная в восемнадцатом веке, содержала внутри себя газету 1960 года?
— Не может быть! Позвольте взглянуть… Действительно, так и есть.
Сарриа принялся внимательно обследовать бумагу и, заметив что-то, удовлетворенно усмехнулся:
— Следы ржавчины! Именно здесь оставил ключи Ансельмо Молина перед тем, как покинуть страну.
— Молина? Вы сказали Молина? Именно так один из них назвал другого.
— Что-о?!
— Да. Когда они наклонились, ища упавший на пол предмет, один из них случайно осветил лицо второго, и тот сказал: «Убери свет, Молина».
Сарриа застыл от неожиданности. Все вчерашнее утро и часть дня они с Эрнандесом и Сабади анализировали и обсуждали это дело, а остальное время посвятили поискам родственников Ансельмо. Сегодня сам лейтенант уже побывал в четырех местах, если не больше, везде беседовал с людьми, но до сих пор в этом деле оставались существенные пробелы, а в подозреваемых числился один-единственный человек, да и то без конкретных улик. И вот сейчас, между делом, почти случайно ему сообщают фамилию преступника и даже, может быть,…
— Вы сказали, что один из них высветил лицо другого?
— Да. Злой такой тип.
— В таком случае… Вы бы смогли опознать его?
— Н-нет, не смог бы. Было очень темно, — ответил он, от волнения запинаясь.
— Но разве вы не сказали, что его лицо было освещено и выглядело не слишком приятно?
— Да, но… Не думаю, чтобы…
Лейтенант понял причину его сомнений и решил взять в союзники боязливость реставратора:
— А вам не приходило в голову, что, оставшись на свободе, этот преступник может снова явиться сюда и вытрясти из вас душу? Я говорю это ради вас. Разве вы хотели бы, чтобы подобное случилось?
— Ник-когда! Никогда! — Глаза реставратора чуть не вылезли из орбит. — Я попытаюсь.
— Тогда поехали.
РЕСТАВРАТОР ОПОЗНАЕТ СВОЕГО ОБИДЧИКА
Войдя в кабинет, Сарриа направился прямо к Эрнандесу, сидевшему за письменным столом.
— Вальдо находится в соседней комнате, — объявил младший лейтенант. — И уверяю вас, он гораздо больший ловкач, чем вы можете себе представить. Как только понял, что я приехал за ним, так сразу стал проявлять готовность помочь нам. Я сказал ему, что хотим допросить его еще раз, и не успели мы съехать с насыпи, как он уже признался, что, по-видимому, совершил ошибку.
— Ошибку?
— Начал разглагольствовать насчет того, что, бывает, человеком овладевает страх, и еще бог знает что молол, пока наконец не дошел до сути дела. В конце концов он признался, что солгал по поводу связи Густаво с семейством Молины. Поступил он так, говорит, потому, что всегда осуждал своего отца в этом вопросе, а после его смерти считал, что больше никогда ему не придется касаться этой темы… пока вы не сообщили, что направляетесь к нему для допроса. Упомянул он и насчет телефонного звонка и извинялся, что по той же самой причине не решился довериться вам.
— А как насчет взрывчатки?
— Я установил, что к ней могли иметь доступ только несколько человек, и среди них — Вальдо. Правда, выяснилось, что он уже больше недели не ходил на тот склад, где хранится взрывчатка.
— И что же ты по этому поводу думаешь?
— Думаю, что он мог запастись взрывчаткой заблаговременно, чтобы избежать подозрений. В общем, его невиновность не исключена, но я лично в нее не верю.
— А мне поверишь, если скажу тебе, что через пять минут ты сможешь сам во всем убедиться?
— Вы что-то обнаружили?
— Да. Свидетеля. Реставратор видел одного из преступников в лицо. Я его оставил внизу. Хотел сперва переговорить с тобой и узнать насчет Вальдо, а потом уже пригласить его сюда.
— Что ж, вы уже все знаете.
— Но есть еще кое-что, — заметил Сарриа.
— Что именно?
— Тот самый очевидец слышал фамилию одного из злоумышленников.
— Да ну! — воскликнул Эрнандес и наугад спросил: — Гонсалес?
— Нет. Молина!
На этот раз младший лейтенант не издал своего свиста, каким встречал все неожиданное, — такое охватило его изумление:
— Молина?
— Точно так. И именно поэтому я хотел с тобой побеседовать до того, как пригласить сюда реставратора. Скажи-ка мне: если Альберто Молина не имел увольнительной, а Хосе-Рамон Молина находился при своей больной мамаше, тогда какой еще Молина мог быть здесь замешан?
— Не хотите ли вы сказать, что… Рейнальдо Молина?
— Даже думать о нем не хотел бы, но…
— Неужели этому типу недостаточно было Хирона?
— Ладно, так или иначе отложим пока выяснение личности этого неизвестного Молины и воспользуемся нашим свидетелем. Я иду за ним, а ты приведи сюда Вальдо и еще несколько «подозреваемых». Проверим, был он сообщником или нет.
Из пяти человек, представленных на опознание, реставратор Вальдо не признал. Когда они снова остались в кабинете одни, Сарриа подошел к письменному столу, достал из ящика одолженную у Андреса фотографию, на которой были изображены все бывшие служащие Молины, и вручил ее реставратору:
— Поглядите сюда, только спокойно, и скажите, нет ли его здесь.
— Я предпочел бы опознать его по фотографии, а то мне просто дурно делается, — оправдывался мастер.
— Изучите ее повнимательнее, — попросил младший лейтенант.
В кабинете воцарилась тишина; впрочем, через несколько секунд ее нарушил телефонный звонок.
— Слушаю, — отозвался лейтенант. — Да. Говори, Сабади.
— Сарриа, я нахожусь в колонии. Послушайте, что я вам скажу, только не упадите: Альберто Молина имел увольнительную точнехонько в тот вечер, когда было совершено преступление.
— Что?! Как это могло случиться?
— Его отпустили в виде исключения, по причине болезни мачехи. Всего ему дали четыре часа: от половины десятого вечера до половины второго ночи.
— В таком случае он вполне мог порешить ночного сторожа.
— Несомненно.
— Его мачеха и брат лгали нам, покрывая его. Должно быть, они не знали всей тяжести преступления… Послушай-ка! Какую работу выполняет Альберто в колонии?
— Подождите минуточку, сейчас спрошу.
Сарриа повернулся к Эрнандесу, стоявшему рядом.
— Альберто Молина во время преступления имел увольнительную.
Младший лейтенант присвистнул:
— Сарриа…
— Да, говори.
— Альберто работает в составе бригады, строящей дорогу.
— Что-то такое я и предполагал. Там можно раздобыть взрывчатые вещества. Ладно, Сабади. Думаю, он уже наш. Выполни все необходимые формальности и доставь его сюда для допроса.