— Дерут, — со вздохом согласился «стекольщик», который хорошо знал цену вобле, «карим глазкам», составлявшую вместе с фунтом хлеба и жидким чаем его ежедневный паек. — Спекулянтов, паразитов развелось столько, что человеку дыхнуть нельзя.

— Во-во, милок… Простому человеку не житье, а маета одна… А алферовская мадама каждое утро цельное ведро мусору выносит. И чего только в этом мусоре нет! Консервные банки, яичная скорлупа, куричьи обглодки, шкурки от окорока, апельсиновые корки… Один раз даже кусок белого хлеба выкинула. При нашей-то пайковой осьмухе? Мало того, что сами жрут в три горла, еще, почитай, каждый день цельную ораву кормят.

Наблюдение, установленное за квартирой директора московской школы, установило, что в гости к Алферову наведывался начальник окружных курсов артиллерии Миллер, работник Высшей школы военной маскировки Сучков, преподаватель военной школы Ступин, делопроизводитель губсовнархоза Тихомиров. Заходил сюда до ареста и бывший кадет Щепкин.

Это сразу же позволило связать воедино поступившие сигналы, дело «Вика» и миллион рублей, изъятый у Крашенинникова.

Было также выявлено, что работники Кунцевской школы военной маскировки имеют весьма тесные связи с работниками другой военной школы, находящейся в Кускове, что бывший поручик Абросимов частенько наезжает в Кусково то со служебными заданиями, то в свободное время и общается там с определенной группой курсантов.

Чтобы выяснить, какую роль в заговоре принимают работники военной школы в Кускове, туда был срочно направлен переодетый в штатское комендант Кремля Мальков с мандатом от Наркомпроса на имя библиотечного инспектора, которому поручалось «ознакомиться с работой библиотеки в военной школе в Кускове», С каждой прочитанной страницей, с каждой беседой, разговором становилась отчетливее картина зреющего заговора. Если сведения, которые сообщила инструктор Московского комитета партии — «через неделю» — верны, восстание в Москве можно было ожидать двадцатого сентября.

— Оперативный отдел займется «Национальным, центром», — сказал Артузов. — А Особому остается «Добровольческая армия».

— Да, такое разграничение в плане будет полезным. Но надо хорошо продумать каждую конкретную операцию по захвату.

— Чего тут голову ломать, — нетерпеливо откликнулся Нифонтов. — Прижмем гадов к ногтю одним махом!

— Прижать, Павел Иванович, это еще не все. Конец зависит от начала. Не менее важна и вторая часть операции. Сразу же после ареста — немедленные допросы, очные ставки…

— Верно. Медицина, товарищ Нифонтов, учит, что лечить надо не болезнь, а больного.

— Мало взять подпольную организацию, — добавил Менжинский. — Надо выявить все связи, источники финансирования, снабжения оружием, определить проникающее влияние. Допросы тоже будет провести непросто. Не всякий феникс, восставший из пепла, признается в собственном происхождении… С Кудеяром неплохо придумано… Теперь совершенно ясно, что Миллер — одна из крупных фигур заговора. На допросах он вряд ли бы сразу стал называть имена и фамилии.

— А тут сам все выкладывает Кудеяру, — усмехнулся Артузов и пощипал бородку. — Не надо исключать и той возможности, что кому-нибудь из заговорщиков удастся ускользнуть.

— Да… А самые крупные рыбы те, которые срываются с крючка. Как Щепкин?

— Молчит. Нахально отказывается от очевидных улик.

— А «инспектор всеобуча»?

— Мартынов? Этот жидковат оказался. Связной деникинской разведки. Прибыл к Щепкину за очередными донесениями. Должен был увезти полковнику Хартулари то, что находилось в плоской коробочке… Мы с обыском помешали. Мартынов, к сожалению, мало знает. Явка у него была на Щепкина.

— Где переходил линию фронта?

— На Тульском участке… Утверждает, что переводили люди из банды Косорезова. Такая бандочка действительно в тех местах орудует…

— Давайте еще раз просмотрим наметку операций по задержанию, — предложил Вячеслав Рудольфович и подвинул к себе записи Нифонтова. — Достаточное количество оперативных групп мы предусматриваем?

Нифонтов вздохнул, снова подивился дотошности особоуполномоченного и стал на память перечислять, какие группы пойдут на операцию, какие подразделения войск ВЧК к ней привлекаются и какие части ЧОН будут стоять наготове.

— Резерв у нас не маловат, Артур Христианович? Представьте себе такую ситуацию, что при аресте вдруг обнаружатся адреса десяти неизвестных нам ранее заговорщиков… Что в этом случае может сделать оперативная группа из пяти человек?

— Всего не предусмотришь, Вячеслав Рудольфович.

— Обязаны предусмотреть…

Своим чередом вершилась ночь. На бархатном пологе неба величаво и спокойно мерцали звезды. С Москвы-реки тянуло прохладным ветром, журчала вода в фонтане на Лубянской площади, и ночной извозчик поил там лошадь. В Замоскворечье гулко и нестрашно лаяли собаки, и тишина окутывала дом, где помещалась «главная чека».

Из зашторенного окна на улицу не проникало ни единого лучика света.

— Как обстоит дело с дешифровальщиками? Может ведь возникнуть срочная надобность…

— Не густо у нас с такими специалистами, Вячеслав Рудольфович, но все, что возможно, предусматриваем…

— Транспорт подготовлен?.. Наряды для конвоирования?..

Часы мелодично отбили три удара.

— Засиделись мы, однако, Вячеслав Рудольфович, — сказал Артузов.

— Зато много сделали. Я, Артур Христианович, поспешности не люблю. Такая уж, приношу извинения, натура.

Менжинский снял пенсне, развел руки и поставил их ребром на стол.

— На сегодня все, товарищи… Теперь можно и отдохнуть.

— Самая пора, — откликнулся Нифонтов и потянулся, чтобы собрать разложенные бумаги.

— Покорнейше прошу оставить, Павел Иванович… Я их перед сном еще раз просмотрю.

Артузов улыбнулся, поглядел на Нифонтова и сказал, что он пойдет спать.

— И вы идите, Павел Иванович… Завтра у нас предстоит горячий день… Идите, идите. Вам обязательно надо отдохнуть.

— Полагаю, можно начать, — сказал Феликс Эдмундович, оглядывая собравшихся в кабинете. — Операция предстоит ответственнейшая, и промахнуться мы не имеем права… О существовании заговора и подпольных вооруженных отрядов я доложил Владимиру Ильичу. Товарищи Менжинский и Артузов разработали план операции. Прошу вас, Вячеслав Рудольфович.

Менжинский встал за столом.

— Судя по имеющимся материалам, заговорщики собрали значительные силы. Их ударные отряды уже подготовлены к выступлению и хорошо вооружены. Учитывая эти обстоятельства, операцию по ликвидации заговорщиков предполагается расчленить на два этапа. Первая задача — быстро захватить головку. Стремительным и внезапным ударом взять всех руководителей заговора, чтобы они не успели ничего предпринять. Опасность здесь в том, что мы кого-нибудь не знаем или кто-то успеет ускользнуть во время нашей операции.

— Не ускользнет, товарищ Менжинский. Вы еще наших ребят не знаете, — возразил Павлуновский, заместитель Феликса Эдмундовича по Особому отделу.

— Тем не менее, — настойчиво продолжил Менжинский, — даже в самом тщательно разработанном плане и при самых надежных исполнителях может вмешаться случайность. И это обстоятельство должно быть непременно учтено.

— Каким же образом, если говорить конкретно?

— Конкретно, Феликс Эдмундович, чтобы уменьшить возможность случайностей, мы ускоряем… точнее, немедленно приступаем к выполнению второй части оперативного плана — к полному захвату всех заговорщиков. В процессе захвата немедленно производим допросы и выявляем всех лиц, причастных к подпольной организации. На квартирах арестованных руководителей заговора будут оставлены засады.

— Операцию проведем ночью, — подтверждающе добавил Дзержинский, — Без крайней необходимости запрещено поднимать какую-либо стрельбу. Для захвата руководителей и для засад в квартирах выделятся опытные работники… Какие у вас предложения по этому вопросу, Артур Христианович?