Выход есть, сказала она себе. Господи Боже, выход есть!

Три дня спустя план был разработан до мельчайших подробностей, но душа Кэтрин пребывала в смятении: она опасалась, что Джон в очередной раз ее подведет. Он выглядел просто ужасно, глаза его ввалились, щеки запали, а когда она захотела рассказать ему о своем замысле, он моментально заснул. Поэтому Кэтрин принялась исподтишка уменьшать дозу брианина, от которого он не мог и не стремился оторваться, она смешивала наркотик с возбуждающим средством, тем, что добыла из мха, росшего на поверхности легких дракона. Так минуло несколько дней и, хотя внешне Джон по- прежнему производил ужасающее впечатление, он слегка приободрился и стал понемногу соображать. Кэтрин понимала, что улучшение будет кратковременным, а возбуждающее средство представляет для Джона в его нынешнем состоянии немалую угрозу, но выбора не было. Если оставить его здесь, то, учитывая степень причиненного брианином физического разрушения, он не протянет и шести месяцев.

Придуманный Кэтрин план был до смешного прост, и она подивилась тому, как он не пришел ей в голову раньше. Впрочем, одна она вряд ли отважилась бы на его осуществление, а вдвоем они все- таки могут на что-то рассчитывать. Джон пришел в восторг. Когда она растолковала ему свою затею вплоть до тонкостей, его глаза засверкали, на щеках заалел румянец. Слушая ее, он ходил по спальне, размышлял, отпускал порой замечания и уточнял детали.

— Филии, — проговорил он. — Мы… не причиним им вреда?

— Я же сказала тебе… Нет, если нас к тому не принудят.

— Хорошо, хорошо, — он приблизился к занавескам на двери. — Разумеется, это не моя область, но…

— Что?

Он поглядел в щелку между занавесками, золотистое свечение на его лице чередовалось с полумраком.

— Джон, о чем ты?

— Да так… ни о чем, — ответил он после долгой паузы.

— Ты говорил о филиях.

— Они любопытны, — Джон пошатнулся, потом проковылял к Кэтрин, рухнул на кипу мехов рядом с ней и устремил на нее тоскливый взгляд.

— Все переменится, — произнес он. — Когда мы выберемся отсюда, я… Я знаю, мне недоставало силы… Мне…

— Не надо, — прошептала она, гладя его по голове.

— Нет, надо, надо, — он попытался сесть, но она удержала его в лежачем положении, и он подчинился. — Как ты можешь меня любить? — спросил он, помолчав.

— А что еще мне остается? — она нагнулась и поцеловала его.

Он раскрыл было рот, потом тихо рассмеялся. Кэтрин поинтересовалась, что его развеселило.

— Я думал о свободе воли, — ответил он. — Сейчас она кажется сущей нелепицей.

Кэтрин улеглась на меха. Ей надоело поднимать его дух. Она вспомнила, каким он был, когда только-только очутился здесь: веселый, энергичный, пытливый. Теперь же в редкие моменты просветления он занимался тем, что высмеивал моральные ценности. Она устала спорить с ним, устала доказывать, что не стоит огульно отрицать жизнь во всех ее проявлениях. Джон повысил голос; Кэтрин знала, что сейчас благодаря возбуждающему средству он испытывает прилив сил.

— Гриауль, — произнес он. — Ему принадлежит все, что находится здесь, даже самые мимолетные желания и надежды. Он стоит за тем, о чем мы думаем и что мы чувствуем. Когда я впервые, еще в бытность студентом, услышал о Гриауле, о его могуществе и о том, как он управляет людьми, то решил, что с большей глупостью мне сталкиваться не доводилось. Тогда я был оптимистом, а ты знаешь, кто такие оптимисты? Неопытное дурачье. Конечно, я не признавался себе в том, что я оптимист, я мнил себя реалистом, я считал, что совершаю те или иные поступки лишь по собственной воле, то бишь воспринимал себя этаким благородным красавцем из пьесы, который ни от кого и ни от чего не зависит. Я осуждал людей за то, что они полагаются на богов и на демонов, ибо понятия не имел, как угнетает человека сознание того, что его дела лишены какой-либо значимости, что все: любовь, ненависть, привязанность, отвращение — составляющие чьего-то непостижимого промысла. Я не мог представить, каким никчемным начинаешь тогда себя чувствовать.

Джон довольно долго распространялся на эту тему, его слова обрушивались на Кэтрин увесистыми камнями, отгоняли надежду и вселяли в ее сердце отчаяние.

Следующие десять дней ушли на подготовку к выполнению плана. Она испекла сладких пирожков и стала угощать ими филиев, которые сопровождали их с Джоном на ежедневной прогулке, причем всякий раз поворачивала обратно у туннеля, что выводил в пещерку призрачного винограда. Кроме того, она принялась усердно распускать слухи о том, что многолетнее изучение дракона все же принесло желаемые плоды. В день побега, перед тем как тронуться в путь, она обратилась к филиям, которые стояли вокруг нее и висели гроздьями на веревках:

46

— Сегодня мне откроется истина! Гриауль будет говорить со мной. Созовите охотников и тех, кто собирает ягоды, пускай они дожидаются моего возвращения. Я вернусь скоро, очень скоро и передам вам волю Гриауля.

Филии зашумели, запрыгали, начали колотить друг дружку, а те, что висели на веревках, разволновались настолько, что разжали руки и посыпались вниз, прямо на головы своих собратьев, и на полу пещеры образовались многочисленные кучи копошащихся и орущих филиев, которые, повопив, стали сдирать один с другого одежду. Кэтрин помахала им и пошла прочь. Ее сопровождали Джон и шестеро филиев с мечами в руках.

Джон нервничал, всю дорогу искоса посматривал на филиев и донимал Кэтрин вопросами.

— Ты уверена, что они их съедят? Может, они не голодны?

— Ты думаешь, я даром их приучала? Съедят как миленькие.

— Да, конечно, только… Я не хочу, чтобы нам что-либо помешало. — Пройдя с пяток шагов, он осведомился: — А снадобья ты положила достаточно?

— Вполне, — она посмотрела на него, отметив про себя, что щека у него подергивается, на лбу выступил пот, а в лице ни кровинки, и взяла Джона за руку. — Ты как?

— В порядке, — ответил он. — В полном порядке.

— Все получится, так что не беспокойся, пожалуйста..

— Я в порядке, — повторил он ровным голосом, глядя прямо перед собой.

Филии остановились у поворота. Кэтрин улыбнулась им и раздала пирожки, а потом они с Джоном миновали поворот и заползли в туннель. Ка- кое-то время они сидели в молчании, затем Джон прошептал:

— Не пора?

— Еше немножко, для верности.

Он вздрогнул, и она вновь спросила, как он себя чувствует.

— Мне слегка не по себе, — признался он, — но это ерунда.

Кэтрин положила ладонь ему на локоть и шепотом велела успокоиться. Он кивнул, но она ощущала, что мышцы его по-прежнему напряжены. Секунда канула в небытие с неторопливостью капли, что сочится из пореза на коре дерева. Кэтрин не сомневалась, что план сработает, и все же не могла не тревожиться. Перед глазами у нее плавали какие-то светящиеся червячки, ей казалось, что в коридоре снаружи кто-то шепчется, она попробовала отвлечься, однако мысли неуклонно возвращались к тому, что им с Джоном предстояло совершить. Наконец оно подтолкнула Джона, выбралась следом за ним из туннеля и, подкравшись к повороту, остановилась, прислушиваясь. Все было тихо. Тогда она рискнула высунуть голову и увидела у отверстия бокового прохода шесть неподвижных тел; даже на таком расстоянии она разглядела в руках филиев недоеденные куски пирожков. Кэтрин подумалось, что в неподвижности охранников есть что-то неестественное. Она осторожно приблизилась к филиям, опустилась на колени возле молодого самца и, с первого взгляда распознав на его лице печать смерти, с ужасом поняла, что не учла при дозировке брианина слабости организмов филиев. Наркотик убил их, вместо того чтобы усыпить.

— Пошли! — торопил ее Джон. Он подобрал два меча, таких коротких, что они казались игрушечными, помог ей встать и вручил один из клинков. — Идем. Не дай Бог, поблизости бродят другие!

Он облизнул губы и огляделся по сторонам. Туго обтянутое кожей лицо напоминало череп, и на какой-то миг, ошеломленная сознанием того, что она погубила живых существ, которые, несмотря на всю свою звероподобность, были людьми, Кэтрин отказалась узнать в нем Джона Колмакоса. Она недоуменно воззрилась на тела шестерых филиев, похожих в своих обносках на уродливых кукол, и вновь испытала то чувство, которое пережила после гибели Кея Уиллена. Джон схватил ее за руку и потащил в боковой проход. Со стен складками свисала плоть дракона, и Кэтрин неожиданно испугалась. Джон раздвинул складки, протолкнул ее в проход, и она поползли сквозь золотистый полумрак по извилистому, уводящему вниз коридору.