Старший партнер помрачнел.

— Хорошо, Норман, я обдумаю твое предложение.

Когда молодой бизнесмен ушел, Фодер просидел за столом целый час и лишь потом глубоко вздохнул и протянул руку к видеофону.

— Миссис Бэллентайн, — сказал он, соедините меня с верфью Сифорта в Уилмингтоне, Калифорния.

Несколько минут спустя он уже говорил человеку на экране:

— Я все понимаю и готов заплатить любую неустойку. Но тем не менее я вынужден отказаться от яхты. Да, это окончательное решение.

Полчаса спустя в Уилмингтоне Питер Филдинг говорил своему мастеру:

— Ничего не могу поделать, Майк. Задули другие ветры. Придется прекратить строить все три судна. Раз уж мы потеряли заказ на яхту Фодера, я не могу рисковать и выполнять остальные спецзаказы без предварительной оплаты.

— А как насчет той работенки для парня с киностудии? — угрюмо поинтересовался Майк.

— Он дал всего лишь мизерный аванс. Боюсь, придется продать верфь Гонзалесу и Мартинесу.

— Чтоб меня раздуло! — процедил Майк. — А я как раз присмотрел домик. Старухе осточертело жить в квартирке «два на четыре». Придется сказать агенту по недвижимости, что дельце не выгорит.

— Извини, Майк, — сказал Филдинг. — Трудно придется всем, пока не поступят новые заказы. Я сам собирался купить четырехместную реактивку Пайпера, чтобы летать по выходным на рыбалку в Энсенаду, Теперь дам отбой. Агент Пайпера просто озвереет, он уже дал заказ.

— Скотт, — сказал президент, — срочно разыщите Уэйганда Денниса.

— Да, мистер президент.

Секретарь вышел, и вскоре в кабинете появился помощник президента по связям с прессой, как всегда выглядевший обманчиво расслабленным. Из угла рта свисала трубка, сделанная из кукурузной кочерыжки, деталь, известная самой широкой аудитории.

— В чем дело, шеф?

— Садись, — сказал президент и продолжил раньше, чем собеседник успел опуститься в массивное кожаное кресло. — У тебя больше возможностей держать ухо поближе к грешной земле. Скажи мне, ради всего святого, что происходит в Кливленде? Что, собственно, происходит во всей стране?

— А почему именно в Кливленде? — осторожно поинтересовался Деннис.

Президент помахал листком бумаги.

— Мы только что получили срочный запрос о финансовой помощи суповым кухням. Кстати, что такое «суповые кухни»?

— Вообще-то, — сказал Деннис, доставая кисет, — при нынешних обстоятельствах это не особо удачный термин. Дань старым временам. В Кливленде разработана программа бесплатного питания за счет города.

— Неужели там настолько плохо?!

— Боюсь, что так, сэр. Даже эту программу им в одиночку не вытянуть. Видите ли, они ведь должны еще выплачивать пособия по безработице для работников автодорожных служб и так далее. Но городская казна уже почти пуста, потому что поступление налогов резко сократилось. Поэтому они и обратились за помощью к федеральному правительству.

— Потрясающе! — фыркнул президент. — Неужели они не понимают, сколько денег требуется нам самим? Неужели до них не доходит, что мы освобождаем Мозамбик, помогаем России и проводим полицейскую операцию против мафии в Антарктиде?

Он схватил еще один отчет и махнул им перед носом собеседника.

— И это еще не все. Далеко не все. Что происходит в Денвере? Им тоже потребовались деньги.

— У них кончились местные фонды для выплаты пособий, и безработные въехали в зал городского совета.

— Въехали? — взвыл президент.

— Да, сэр. В прежние времена люди, у которых были жалобы, обычно врывались в зал совета со всякими плахатиками. Сейчас они туда просто въехали.

— Ах, вот как…

Президент ненадолго замолк, его лицо искази» лось, словно он размышлял.

Деннис удивился. От президентов уже давно не требовалось идей. Нынешний импонировал избирателям тем, что имел мужественную внешность, был фотогеничным и обладал феноменальной памятью на имена всех, кому хотя бы раз пожал руку.

— Сынок, — сказал он нахонец, — скажи мне, ради Бога, что происходит в стране?

Деннис разжег трубку, выдохнул клуб дыма и ответил:

— Депрессия, мистер президент.

— Депрессия?

— Да, сэр.

— Что это такое?

Деннис щелкнул чубуком трубки по зубу.

— Это давняя история, сэр. Последние несколько дней я рылся в исторических архивах. Уточнял факты. Когда-то это называли паникой или разорением, но со временем поняли, что подобная терминология не поможет исправить положение, и стали называть это депрессией. Но и этот термин имел отрицательный подтекст, поэтому после одной из самых крупных депрессий, с 1929 по 1939 год, ее переименовали в спад. И наконец, кому-то пришло в голову обозвать ее структурной перестройкой. Но с 1939 года не было ни одной крупной неприятности.

— Но какова ее

суть?

Кстати, — добавил президент с неожиданным раздражением, — какой дрянью вы набиваете свою пыхтелку? Бурым углем?

Деннис с виноватым видом сунул трубку в карман.

— Извините, сэр. Известно ли вам, что такое «геометрическая прогрессия»?

Во времена, когда в университете преподавали математику, президент активно участвовал в политической жизни студенческого городка, но у него была привычка никогда не признавать свое невежество.

Деннис угадал ответ по выражению лица президента и сказал:

— Геометрическая прогрессия — это когда вы считаете следующим образом: два — четыре — восемь — шестнадцать… э-э… И так далее.

Начальство одарило его в ответ брезгливым взглядом.

Деннис поерзал в кресле.

— Так вот, сэр, депрессия — это когда все наоборот.

Выражение написанное на лице президента, осталось прежним.

— Сэр, возьмите Лос-Анджелес, — с отчаянием произнес Деннис. — Он начинался как маленький городок. Некоторые приезжали сюда отдыхать, потому что им нравился климат. Они строили коттеджи. Подрядчики стали испытывать дефицит рабочих рук и начали привлекать строителей с Востока, Тем тоже понравилось в городе, они решили осесть здесь, и началось строительство многоквартирных домов, кафе, ресторанов, магазинов. Возник повышенный спрос на материалы, появились цементные и кирпичные фабрики, стало больше заправочных станций и газет. Всего стало больше. Начался бум. Прибывало все больше людей, чтобы открыть здесь свое дело. В город потекли деньги. Появились бары, ночные клубы, кинотеатры. Людям, заработавшим много денег, потребовались предметы роскоши. Задело принялись торговцы автомобилями, выросли дорогие отели.

Зашевелились и относительно небогатые люди, способные вложить тысяч двадцать в собственное дело. Обычно они начинали заниматься тем, в чем мало разбирались. Бывший владелец ресторана заводил птицеферму. Бывший фермер открывал маленький ресторанчик, специализирующийся на китайской кухне, хотя сам владелец — швед. Но пока они обзаводились ресторанчиками или птицефермами, или посещали кинотеатры, или играли в рулетку, короче, делали что угодно, они тем самым не давали угаснуть буму.

— Да-да, — отозвался президент.

Деннис машинально выудил из кармана трубку и направил чубук на шефа.

— Так вот, сэр, теперь вам, наверное, понятно, как все начинается. Депрессия — то же самое, только в обратном порядке. Некоторые из частных лавочек разоряются. Пустые здания сдаются всем желающим. Строительные рабочие живут на пособие и все меньше покупают. Их не увидишь в ресторанчиках, пивных и киношках. Поэтому многие из подобных заведений закрываются или увольняют часть персонала, увеличивая число безработных. Люди перестают приобретать новые машины. Местные торговые агентства или закрываются, или уменьшают оптовые закупки. Люди начинают уезжать из города и перебираться обратно на мелкие фермы, где они могут хоть как-то прокормить себя. Тем временем Детройт сокращает производство автомобилей, при этом уменьшается потребность в стали и комплектующих. Детройт увольняет примерно сотню тысяч работников, столько же добавляет компания по производству стали. Падает спрос на продукцию фермеров. Те, в свою очередь, перестают покупать буквально все, от сельхозтехники до одеколона.