Дело в том, что на убогой грубой бумаге жили мои глаза, именно жили! И, может быть, это были вовсе не мои глаза, потому что мои глаза, глаза мадемуазель Валье, бизнес-леди едва за тридцать, никогда не могли выражать то, что выражали эти!

Как обычно, это была только часть моего лица: глаза, брови, лоб, едва набросанные виски и пряди волос, и прямо тут же, примерно на том уровне, где бы полагалось быть носу, Арни зачем-то очень подробно скопировал замысловатый орнамент моего ковра. В целом получалось, как будто эти удивительно живые глаза таинственно выглядывают из-за бирюзовой узорчатой завесы…

Неужели ему приятнее рисовать ковер, а не меня? Но мои сомнения и недоумения прогнал снова завопивший телефон.

— Ирен, я больше не могу, — виновато признался Леду.

— Мишо, как ты там? — Я ужасно обрадовалось его голосу.

— Ты правда больше не сердишься? Ты извини, что я тебя беспокою, я сегодня вполне справляюсь без тебя, но мне так хотелось, чтобы ты сама позвонила. Вернее чтобы пришла. Я, конечно, знаю, что ты решила отдохнуть денек…

— Мишель, все хорошо! — прервала я его сумбурные речи. — Правда. Я сама собиралась тебе позвонить, но я только что встала.

— Не буду тебе мешать! Отдыхай! Я только хотел тебе сказать, что уже переговорил с Вендолем. На очень серьезных тонах и пригрозил прервать деловые отношения.

— Мишо, а вдруг он действительно хороший партнер? — неожиданно для себя заступилась я за Вендоля. — Он же наверняка привык, что от него все бабы без ума, а я оказалась нетаковская?

— Ты самая таковская, — заверил меня Мишель и деловито принялся излагать свои соображения по поводу завтрашней встречи с новыми поставщиками тканей.

— Арни, я не понимаю, чем тебе не нравится Милан? — спросила Марта, когда затих колокольчик над дверью, потревоженный уходом Маршана и мадемуазель Рюш.

Старый козел, подумала Марта, я же просила не тащить за собой эту модель с бульдожьей хваткой. Без нее мы бы уже сегодня проводили Арни в Италию. Впрочем, я и сама не предполагала, что мой протеже такой женоненавистник! Арни даже не старался скрывать своей неприязни к «перспективной сотруднице», когда та заливалась соловьем о преимуществах зала напротив Миланской оперы:

— Никакой арендной платы, минимальный процент за посреднические услуги! Ваши картины в стиле итальянской комедии дель-арте произведут фурор рядом с Оперой!

Естественно, при таком напоре сразу начинаются сомнения, тем более что эту особу Арни видит впервые, а ее прелести вовсе не в его вкусе. Наш живописец — «аматер до полненьких»…

— Марта, как ты думаешь, эта глянцевая брюнетка спит с Маршаном? — вместо ответа спросил Арни. — Или он держит ее специально для несговорчивых клиентов?

— Представления не имею. Тебе-то не все равно?

— Понимаешь, ужасно противно. Я вовсе не представлял, что Маршан может выступать в роли сутенера, откровенно предлагая ее мне. Какая ему выгода от того, что я срочно отправлюсь со своими картинами в Милан? Здесь-то ничего не продается, почему он уверен, что в Италии меня примут с восторгом?

— Арни, мы уже обсуждали это с тобой. И ты сам сказал, что сдаваться не собираешься, что уверен в своих силах!

Марта знала толк в живописи и с первого взгляда поняла, чего стоят его произведения. Она едва сдерживала себя, чтобы не начать хвалить картины Арни и не раскрыть интригу вокруг них. Только от этого никто не выиграл бы, и уж она-то — тем более.

— Но, едва завидев Маршана, ты опять заколебался!

— Марта, я ведь не отказал ему, я просто сказал, что подумаю.

Не мог же Арнульф признаться Марте, что у него сейчас просто нет денег, чтобы вести полотна в Милан! Он все еще надеялся продать хоть что-то в оставшиеся дни, да и Марта обещала купить у него картину. Но сейчас она не заговаривала об этом, а напоминать он не решался.

— В конце концов, у меня есть еще три дня до конца аренды этого зала.

Все-таки Арни совсем наивный, подумала Марта, какая еще аренда? С каких это пор художники стали арендовать у торговцев выставочные залы?

— Ладно, Арни, до вечера. Жду тебя к ужину. Извини, но мне, — она взглянула на часы, — давно пора в книжный магазин.

— Зачем? Не уходи…

— Я должна торговать своим последним романом.

— А разве этим не занимается магазин? Почему ты должна торговать им сама?

— Арни, конечно, мои книжки продает магазин, а я просто сижу там и раздаю автографы. Понимаешь, публике всегда интересно увидеть живого писателя. Человек заходит в магазин, он вовсе и не собирался покупать мой роман, но он видит меня, видит, как я общаюсь с другими, такими же, как и он, обычными людьми, и ему тоже хочется поболтать с живой писательницей. Все же думают, что писателям известно что-то такое, чего не знает никто! И он вынужден купить мою книгу, чтобы подойти за автографом. Тем более что я вполне соответствую имиджу писательницы: худая, высокая, короткая стрижка-каре, сигарета…

— Мне кажется, тебе пойдет курить с длинным мундштуком в стиле двадцатых, — заинтересованно предложил Арнульф и тут же спросил: — Марта, а я разве не похож на художника? Почему же у меня ничего не покупают? Может быть, мне нужен другой имидж?

При чем здесь имидж, дурень, пряча усмешку, подумала Марта, не покупают потому, что те, кто должен покупать, даже не догадываются о существовании этой выставки.

— Насчет имиджа тебе лучше посоветоваться с Жюлем, — сказала она. — Но, по-моему, ты выглядишь стопроцентным художником, как на картинке в детской книжке про профессии. Все, — она опять посмотрела на часы и покачала головой. — Пока. Удачи, Арни, — Марта, как в детстве, звонко чмокнула его в щеку. — На ужин собираюсь побаловать моих мальчиков карбонадом по-фламандски!

Колокольчик исполнительно прозвонил вслед Марте. Арнульф снова остался один на один со своими картинами. И чем дольше он на них смотрел, тем меньше они ему нравились.

Действительно иллюстрации к комедиям дель-арте! Как я мог потратить столько времени на эти карикатуры! Понятно, что Марта ни словом не обмолвилась о них и не предложила купить. Марта деликатная…

Снова затренькал колокольчик. Арнульф еще не успел помечтать ни о возвращении Марты, ни даже о визите самой Ирен, как в зале стремительно возник щупленький быстроглазый брюнетик с усиками и в дорогом костюме.

— Отличная погодка, мэтр! Как продвигается бизнес? — Он весело протянул руку, словно Арнульф был его старинным приятелем, и непонятно почему сразу расположил художника к себе.

— Спасибо, потихонечку. — Арнульф улыбнулся, пожимая сухонькую ладошку.

— Согласен, мэтр! Успех — это сам процесс, а не внезапно свалившиеся деньги! — значительно провозгласил мелкий брюнет, задорно глядя на Арнульфа снизу вверх. Он был едва выше его локтя. — Посмотрим товар, мсье?

Я очень давно не проводила будни дома, поэтому чувствовала себя отъявленной прогульщицей и еще несколько раз созванивалась с Мишелем по каким-то ерундовым вопросам, но на самом деле мне ужасно хотелось с ним поделиться, ведь Мишель — действительно моя единственная подружка и у меня сто лет не было поклонников.

Едва лишь мои кавалеры узнавали, что я удачливая бизнес-леди, они либо исчезали сразу, либо становились такими меркантильными и обидчивыми, что уж тут не выдерживала я. Понятно, кому понравится, что женщина успешнее и богаче тебя! А вот Вендоль не закомплексовал, решив поставить бабу на место… Или в своей неотразимости он вообще не способен думать? Да и Арнульф тоже без комплексов.

Пока… Я ведь сама сразу перевела разговор на другое, едва лишь он стал интересоваться моими отношениями на работе. Но потом я же по-честному рассказала ему про лекала и про массовый пошив, мог бы и догадаться. Хотя он даже не слушал…