Красивый длинный автомобиль блестел чёрным лаком под уличными фонарями и остро подванивал горелой касторкой.

— С форсированным двигателем! — сказал Кассиан.

— Много ты понимаешь, — сказала Маргаритка.

— Машина как машина, — сказала Примула. — И воняет.

— Ждите, — сказал Кассиан и вставил дубликат ключа в дверь. Замок поддался с тяжёлым нутряным щелчком. — Индивидуальная сборка, — сообщил Кассиан. — Запрыгивайте, девочки.

Теперь для девочек начиналось самое неприятное: Кассиан, быть может, и первоклассный механик, но водитель никудышный. Кроме того, он не доставал ногами до педалей.

— Меня тошнит, — сказала Примула.

— И душа в пятках, — сказал Кассиан, захлопывая дверь.

Все трое сидели спереди, бок о бок; Кассиан нагнулся и вставил ключ в замок зажигания.

— Я пошла спать, — заявила Маргаритка. — Плевать на твой дурацкий «ягуар»… Чёрт!

Дверь дома отворилась.

На пороге стояла няня Пит. Её как будто слегка пошатывало. Быть может, от виски и портвейна. А может быть, из-за громадного мешка, который она несла на плече.

— Что это? — удивился Кассиан.

— Ложись, — скомандовала Маргаритка. Она соображала быстрее брата.

Все трое проворно перебрались назад и улеглись на полу.

— Не дышите, — шепнула Маргаритка.

Снаружи брякнули ключи. Голос, приглушённый стеклом и сталью, напевал какой-то мотивчик.

Открылся багажник.

Послышалось громкое лязганье и кряхтение, как будто кто-то пытался упихнуть очень большую вещь в очень тесное пространство. Кассиан тут же догадался, в чем дело.

— «Ягуар, Марк 2», машина идеальная почти во всех отношениях, обладает, однако, тем недостатком, что его багажник подходит скорее для субботней поездки в магазин, чем для долгих путешествий, — процитировал он статью из автомобильного журнала. Этих журналов у него скопилась огромная кипа. — Но задняя часть салона…

Кто-то выругался. Задняя дверь распахнулась. Детей погребло под собой что-то вроде металлической лавины. Маргаритке в рёбра уперся чей-то локоть.

— Что это? — прошипела она.

— У меня фто-то фо фту, — сообщила Примула. — Фу, фонюфее, противное и пыльное. По-моему… — она замолчала, потому что водительская дверца открылась, и кто-то тяжёлый плюхнулся на переднее сиденье. Закашлял стартер. Взревел мотор. Взвизгнув шинами, «ягуар» сорвался с места. Коричневый котелок няни Пита склонился к самому рулю. Сквозь рычание шестицилиндрового двигателя девочки расслышали голос Кассиана:

— Что происходит?

Маргаритка уже успела подумать над этим:

— Значит, так: эта няня — никакая не няня. Она притворилась няней, чтобы проникнуть в дом, всё украла и думает, что мы лежим себе в кроватках, но из-за твоих дурацких выдумок, Кассиан, мы сейчас едем в это… как у них там это называется, у грабителей?..

Дети задумались и умолкли; некоторое время слышался только мерный рокот мощного двигателя. Наконец Примула вытащила то, что было у неё во рту. Пальцы её нащупали плюш, полированную доску и медную табличку на ней. Это была Часть Королевского Михаила, иначе Медвежий Зад.

— Притон, — сказала она.

— Малина, — уточнил Кассиан.

— Мама-секретарша и папа будут в ужасе, — сказала Маргаритка.

Дети снова погрузились в молчание. Потом, придавленные громадным мешком столового серебра, они прошептали в один голос:

— Круто!

Однако мысли Кассиана были заняты не только этим.

Когда они вылетели на улицу, он выглянул из окна и увидел нечто удивительное.

На дороге под деревьями остановилась большая машина. Она была похожа на огромный фургон, белый с ржавыми крыльями. Когда «ягуар» выехал на дорогу, боковые стенки фургона распахнулись и превратились в пандус. По этому пандусу на землю съехали три большие машины: по виду экскаватор, самосвал и бульдозер. Миновав сторожку, они направились к дому номер один по авеню маршала Маммона. Няня Пит оглянулась через плечо и сказала: «Хе-хе!» Кассиан увидел, как она оскалила зубы.

Потом «ягуар» свернул за угол, и дом скрылся из виду.

Всё это было очень странно.

У леди Гроб д′Артур было довольно мило. Оглядевшись, мистер Крошки пришел к выводу, что он богаче всех в этой комнате, полной богатых людей.

А это всегда приятно. При виде элегантной комбинации золотого люрекса, бриллиантов, рубинов и сапфиров на миссис Крошки леди Альфонсина де Люкс надела тёмные очки. И это тоже было приятно.

— О-о, папочка. О, если бы этот вечер никогда не кончался! — воскликнула миссис Крошки по дороге домой.

— Ему несложно придать регулярный характер, — ответствовал мистер Крошки и выхватил мобильник. Закончив разговор, он подул в переговорную трубку и рявкнул:

— Шофёр!

— Слушаю, сэр, — сказал шофёр, промокая платком заплеванное ухо.

— В аэропорт! — гаркнул мистер Крошки. — Карибский терминал, вылеты, первый класс!

— Карибский?

— Завтрак на Антигуа, — сказал мистер Крошки. — Солнце, песок, проект бетонирования пляжа. Мы это заслужили.

— О да, и я смогу купить себе всё, что надо… — миссис Крошки погрузилась в розовые мечты о покупках. Немного погодя она спросила: — А как же дети?

— За ними присмотрит няня. Приятная женщина, — мистер Крошки приосанился. — Я, как тебе известно, неплохо разбираюсь в человеческом материале. Мгновенно оцениваю возможности персонала.

— Да, дорогой, — согласилась миссис Крошки. Однако в голосе её звучала некоторая неуверенность.

— И вот что я тебе ещё скажу, — продолжил мистер Крошки. — Когда мы прилетим на Антигуа, мы пошлем им открытку с видами.

Миссис Крошки просияла. Никто не посмеет сказать, что она не позаботилась о детях, неважно, как их там зовут.

— Какой ты умный, — сказала она, прильнув к его плечу. — Папа Крошки, ты самый лучший папочка на всём белом свете!

Не так-то легко увидеть, куда едешь, когда лежишь ничком на полу «ягуара», придавленный пятьюдесятью килограммами драгоценного металла и Медвежьим Задом в придачу. Самое большее — ты можешь слушать.

Впрочем, звуки тоже мало что объясняли. Во-первых, конечно, мотор — мощное утробное рычание. Потом — как бы город, гудки машин, железнодорожный мост, частые остановки, вероятно, перед светофорами. После этого множество поворотов и выкрики на иностранных языках. Наконец, стук и тряска, как будто колеса загрохотали по булыжнику.

«Ягуар» остановился. Открылась и захлопнулась водительская дверь. С хрустом удалились шаги няни Пита. Кассиан обнаружил, что, осторожно шевеля плечами, может освободить небольшое пространство под мешком серебра и золота, который вдобавок, похоже, лопнул. Он просунул голову между дверью и Кубком Федерации Строителей, присужденным папе Крошки за истребление трех редких видов животных, и наконец-то смог выглянуть.

— Ёлки, — сказал Кассиан и, пораженный, умолк.

— Что там? — спросила Маргаритка, ущипнув его за ногу.

Но Кассиан от изумления не мог говорить.

«Ягуар» стоял на мощенной булыжником набережной. С тёмного безоблачного неба светила полная луна Под её холодными поцелуями поблескивала чернильно-чёрная бухта, окружённая мертвенно-серыми зданиями. Ничто не двигалось на её поверхности, кроме мелких волн, суетливых и одинаковых.

Няня Пит вперевалочку шла вдоль ржавых железнодорожных путей по направлению к высокой стене. Стена являлась частью колоссального здания и была утыкана башенками и маленькими шпилями. Возможно, это была просто причудливая игра теней, но Кассиану показалось, что когда-то на стене была надпись — громадная надпись на широкой полосе кладки, между рядом осевших эркеров с разбитыми стеклами (как нарывы, подумал он) и контрфорсами (как корни какого-то жуткого каменного дерева).

Няня Пит подошла к гигантской двухстворчатой двери, усаженной заклепками.

— Что там? — прошептала Маргаритка, снова ущипнув брата.