Расправу с подводниками прекратил лишь прибывший в По­лярный командующий Северным флотом адмирал В.А. Касатонов. По его приказу лодки сразу же поставили на все виды довольствия, а экипажи были немедленно отправлены в отпуска. Распорядился Касатонов, несмотря на негативную деятельность московской комиссии, представить ему списки отличившихся подводников на награждение. Имел командующий и несколько нелегких разговоров по телефону с главкомом И, несмотря на начальное негативное от­ношение Горшкова к участникам похода, Касатонов все же сумел убедить его в том, что подводники выполнили свой долг с честью и достойны не осуждения, а наград. И поэтому когда в Москву верну­лась посланная для поиска негативов комиссия и на стол главкома лег проект разгромного приказа, то Горшков подписывать его не стал, а поверх написал размашисто: «В тех условиях обстановки командирам ПЛ было виднее, как действовать, поэтому командиров не наказывать».

Впоследствии Касатонову удалось всеми правдами и неправдами добиться и того, чтобы некоторые подводники все же были удо­стоены правительственных наград. Так, были награждены орденом Красной Звезды командир Б-4 Р. Кетов, мичман старшина команды гидроакустиков Б-36 и некоторые другие.

Тем временем по приказу министра обороны в Москву были вы­званы командиры лодок и начальник штаба 69-й бригады. Находив­шегося в отпуске комбрига Агафонова из отпуска не вызывали.

Как происходила встреча вернувшихся из похода подводников с руководством Министерства обороны, видно из рассказов непо­средственных участников встречи.

Бывший командир подводной лодки Б-36 капитан 1-го ран­га в отставке А. Дубивко: «Через непродолжительное время все командиры лодок, участники похода, были вызваны в ГШ ВМФ для доклада о походе министру обороны. Маршал Малиновский был болен, и на коллегии Министерства обороны нас заслуши­вал маршал Гречко. Я выступал последним, после перерыва. Во время выступления других командиров я обратил внимание, что маршал Гречко никак не мог понять, почему подводным лодкам нужна была зарядка и для чего они всплывали. У меня создалось впечатление, что он думал об атомных лодках, которые в тот мо­мент только осваивались на Северном флоте. Ко мне в перерыве подошел маршал Баграмян и посоветовал в своем докладе остано­виться больше на вопросах связи. Так я и сделал. Доклад не вызвал никаких неудовольствий. Никаких разносов и упреков во время коллегии ни к кому не было. Только на второй день проговорился начальник Третьего отдела оперативного управления Генерального штаба контр-адмирал Игнатьев, что после наших докладов маршал Гречко сказал: «Лучше я бы утонул, чем всплыл».

Более эмоционально вспоминает о своем визите в Москву бывший командир подводной лодки Б-4 Р. Кетов: «~3 января меня, Архипова, Дубивко и Шумкова вызвали к Главкому ВМФ Горшко­ву. Сергей Георгиевич сообщил, что завтра мы будем на докладе у Никиты Сергеевича К нему, дескать, надо готовиться. И начали нам указывать, что говорить, а что нет. Потом Горшков устроил нам экзамен. Но встреча с Хрущевым не состоялась. Однако нас еже­дневно вызывали в Главный штаб, где постоянно вносили уточнения в сценарий. В итоге получилась история, мало соответствовавшая действительности.

Во второй половине января нас вызвали на совещание в Мини­стерство обороны. Его вел первый заместитель министра обороны маршал Гречко. С ним первый зам. главкома адмирал Фокин и капитан 1-го ранга Сергеев из Главного штаба В зале полно народу. Большинство — сухопутные и авиационные генеральские чины. Тут же два дядечки в гражданском — из аппарата ЦК КПСС. Один из них с двумя Звездами Героя Советского Союза на пиджаке подо­шел к нам и приободрил: «Не волнуйтесь. Вся эта заваруха устроена для того, чтобы выбить больше денег для BBC. Маршал Вершинин хочет добиться выделения дополнительных средств для обороны Заполярья с воздуха». Началось заседание.

—  Никита Сергеевич поручил мне разобраться с этим грязным делом, — начал Гречко. — Безобразие, опозорили Россию!

Фокин при этих словах падает в обморок — сердечный приступ. Вынесли на носилках адмирала

—  Кто старший? — не унимался Гречко.

Сергеев словно прилип к стенке, молчит. Вася Архипов встает.

— Я старший, начальник штаба бригады.

—  Иди сюда, докладывай.

Ну Вася начал читать по бумаге, которую заготовили в Главном штабе.

— Ты что там читаешь? — рычит Гречко.

—   Ты чего, моряк, трясешься с этой бумажкой? Ты своими словами. Давай правду! — подначивает Вершинин.

—  Значит, вы хотите правду?

И Вася стал докладывать все как было. Мы дополняли. Проде­монстрировали приказ на папиросной бумаге. Гречко взял двумя пальцами листок и как захохочет: «У нас в войну боевых приказов на папиросной бумаге не отдавали!» Вопросы стали задавать. Один чуднее другого. Коля Шумков, например, рассказывает, что вынужден был всплыть для зарядки батарей. А ему: «Какая такая зарядка? Каких там батарей?»

—  На каком расстоянии от вас были американские корабли?

—  Метров пятьдесят.

—  Что? И вы не забросали их гранатами?

Дошла очередь до меня.

—  Почему по американским кораблям не стрелял? — кипя­тился Гречко.

—  Приказа не было.

— Да вы что? Без приказа сами сообразить не могли?

Тут один из цэковских дядечек тихонько по стакану постучал. Маршал, как ни кричал, а услышал, сразу притих. Но долго не мог врубиться, почему мы вынуждены были всплывать. Еще раз пояс­нили, что ходили мы к Кубе на дизельных подводных лодках, а не на атомных. Дошло!

—  Как не на атомных? — заревел маршал.

Сдернул с носа очки и хвать ими по столу. Только стекла мелки­ми брызгами полетели. Высшее военно-политическое руководство страны полагало, что в Карибское море были направлены атомные лодки. Позже мне стало известно, что на самом деле одну атомную лодку послали впереди нас, но у нее что-то сломалось, и она вынуж­дена была вернуться на базу.

Сразу после заседания командиров подлодок отправили на флот. Репрессий не было, но и по головке не гладили. Начальники внушали, что действовали мы неправильно. А на самом деле мы пришли из похода с громадным материалом и в целом задачу выполнили. На практике отработали приемы взаимодействия в отдаленном районе Мирового океана. Приобрели опыт преодоле­ния противолодочных рубежей и уклонения от преследования. На своей шкуре испытали приемы и методы противолодочной борьбы американского флота».

Здесь необходимо отметить, что другие участники этой встре­чи, в частности вице-адмирал Архипов, не подтверждают рассказа Кетова. Однако никто не отрицает главного — начальство итогами похода довольно не было.

К глубокому сожалению, так у нас бывает нередко. Настоя­щие герои, которые были достойны самых высоких наград, имена которых должна была бы знать вся страна, были незаслуженно забыты. А ведь экипажи четырех дизельных утлых лодок бросили вызов всему американскому ВМФ! Наверное, даже невозможно подсчитать, какой численный и качественный перевес имели в той неравной схватке американцы! Нет сомнений, что все лодки, если бы не последовал отменяющий приказ, достигли бы берегов Кубы. Нет сомнений, что по первой команде они без раздумий ринулись бы в отчаянные торпедные атаки, заранее зная, что вернуться обратно им уже будет не суждено. Много ли в истории отечественного фло­та найдется примеров, когда четыре небольших корабля держали в течение целого месяца самый огромный флот мира и вышли из этой схватки, по существу, победителями? Почему им не воздали должное? Почему они, те, на чьем примере надо было бы учить весь флот, вынуждены были оправдываться?

Ну а как оценила действия наших лодок американская сторона? Вот что пишет об этом историк американского ВМФ Норман Пол- мар: «-Советские командиры пытались уклоняться от обнаружения противолодочными силами на повышенных скоростях, активно маневрируя, в том числе на заднем ходу, используя стопорение хода и резко изменяя глубины погружения, а также входя в кильватерный след, оставляемый осуществлявшими их поиск кораблями. Кроме того, они маскировались, ставя акустические помехи и выпуская пу­зыри воздуха- Хотя противолодочные силы военно-морского флота США имели в своем распоряжении большое количество кораблей и самолетов, неограниченные возможности обеспечения, а также действовали в условиях отсутствия контратак со стороны против­ника, они находились под давлением необходимости скорейшего обнаружения и классификации подлодок, а также принуждения их к всплытию. Способствовавшая же им в решении данных задач система СОСУ С, как выяснилось, на тот момент еще не обладала достаточным банком данных о звуковых характеристиках советских подлодок, а те, что имелись, значительно отличались от фактических. К примеру, потребовалось 36 интенсивных часов, чтобы заставить всплыть одну из подлодок типа «Фокстрот»-. Успех противолодоч­ных сил США в ходе данных действий, по мнению специалистов, был достигнут благодаря условиям, которые вряд ли существовали бы в ситуации реальной войны. Сюда следует отнести возможность использования ими большого числа самолетов базовой патрульной авиации типа «Нептун Р-2» и даже нескольких новых типа «Орион Р-3», многих надводных кораблей, включая три авианосные группы ПЛО, благоприятную гидрологию, но главное — отсутствие угрозы применения оружия объектами преследования... В целом же данный кризис послужил хорошим уроком для американцев и ценной тренировкой для противо­лодочных сил США...»