Группа местных активистов вступила в неравную схватку с полусотней бандитов. Уполномоченный округа по проведению коллективизации Шиявцев вскочил на коня, попытался прорваться через огненное кольцо, чтобы сообщить о случившемся. И уже было достиг цели. Но бросившиеся в погоню бандиты за окраиной аула подстрелили его, приволокли на аркане к догорающему зданию райисполкома. Повсюду виднелись трупы убитых бандитами людей. Неподалеку от школы лежал с разрубленной головой председатель райисполкома Даулен Канлыбаев, который, как рассказывали позднее очевидцы, отстреливался до последнего патрона. Рядом с ним уткнулся в красный от крови снег нарсудья Темирбаев.

Еще до гибели Канлыбаева другая группа бандитов бросилась к дому, в котором жил секретарь райкома партии Джунисбеков. Проснувшись от шума и стрельбы, Джунисбеков выскочил во двор, где лицом к лицу встретился с военным делопроизводителем райисполкома Батырбеком. Увидев его среди врагов, секретарь райкома сказал:

— Среди нас работал, гад! Плохо мы знали тебя. Не разглядели вовремя…

Батырбек сказал стоявшим рядом бандитам:

— Это и есть главный большевик. Убейте его.

В ту же секунду раздались выстрелы. На упавшего, но еще живого Джунисбекова кинулись бандиты.

Председатель Сузакского сельского Совета Оспан Джусупов был избит до потери сознания. Его вытащили из квартиры на проезжую часть улицы, плевали в лицо, пинали ногами, затем бросили вместе с другими, кто еще подавал признаки жизни, в сарай и закрыли на замок…

— Я видел, — продолжал Кокубас, — как в дом известного в Сузаке бая Таштанбека, где хан Султанбек разместил свой штаб, зашел мулла Муса-Али. Вместе с ним были сын бывшего старшины Бабахан, торговец Кульдан, другие местные богатеи. Вскоре они вышли вместе с Султанбеком и направились к зданию райкома партии. Дома уже не было. На его месте пылал огромный костер, в который бандиты бросали трупы убитых.

Самодовольно потирая руки, Султанбек резко повернулся к Асадулле, стоявшему рядом, спросил:

— А где тот, что задержали перед Сузаком?

— В сарае он, — отозвался знахарь. — Привести?

— Веди!

Асадулла отдал распоряжение.

Через несколько минут перед ханом в изорванной одежде, с обезображенным до неузнаваемости лицом, предстал Акберды. Тот самый, который ночью четвертого февраля информировал Тныштыкбаева о подозрительных действиях баев и мулл двенадцатого аула. На рассвете пятого февраля Акберды выехал из Сузака. В дороге от встречных путников узнал о сборище в районе колодца «Сарт-Саурбай». С этим известием ом попытался пробраться в Туркестан кружным путем, но, наткнувшись на выставленный Султанбеком разъезд, вернулся в Сузак и в полночь седьмого был схвачен бандитами. Допрошенный табибом в присутствии «военного делопроизводителя», Акберды так ничего и не сказал, за что был избит до полусмерти. И вот снова допрос.

— Ну, как? — с издевкой спросил Султанбек. — Будешь говорить, где гепеушники, другие кафиры-большевики? Молчишь! К дувалу его! Потом сюда, в огонь. Пусть горит на радость всевышнему аллаху нашему…

Кровавая расправа продолжалась и вечером, когда потный, разгоряченный вином Султанбек пожирал бесбармак. Костры не гасли и ночью.

Свой печальный рассказ Кокубас закончил словами:

— Мне и еще двум землякам удалось незаметно выбраться за пределы кишлака. В небольшой низине остановились. Я знал, что еще днем Султанбек послал группу бандитов на Балыкчи, чтобы перекрыть дорогу. Решили так: я еду через Кара-Тау в Туркестан, а два товарища пробираются к Яны-Кургану. В степи бандиты заметили меня, бросились догонять. Но я был уже далеко и ушел от погони.

После того как Кокубас сел на предложенный ему стул, слово взял Петр Николаевич Абрамук. Ознакомив членов бюро с запиской Тныштыкбаева, сказал:

— Мы только что получили эту записку. Ее передал посланный Джашпаром наш сотрудник Абдулла Агаев. Ясно, что небольшой отряд, направленный в Сузак для оказания помощи, не достиг цели и, возможно, все бойцы погибли от рук бандитов.

— Откуда пришла банда? — спросил секретарь райкома.

— По нашим данным, это одна из групп, сколоченных Султанбеком, — ответил Абрамук.

— А что с отрядом, посланным на Ачисай одновременно с группой Тныштыкбаева?

— Он благополучно прибыл на рудник. Вместе с дружиной, созданной на месте, бойцы контролируют Турланские ворота, через которые бандиты могут прорваться к руднику.

Зазвонил телефон. Секретарь поднял трубку. Время от времени он говорил: «Да-да. Куда? Понятно». Из его реплик присутствовавшие не могли понять, о чем идет речь. Повесив, наконец, трубку, секретарь сказал:

— Из Яны-Курганского ОГПУ Батюков звонил. По поводу событий в Сузаке. Сообщил, что бежавшие от расправы земляки Кокубаса Тастыбаева прибыли на железнодорожный телеграф станции Яны-Курган, где по их требованию телеграфист Сикирчан отправил две телеграммы: окрисполкому в Чимкент и в адрес Туркестанского РИКа. Узнав об этом, Батюков пригласил их к себе и они сообщили о налете на Сузак банды Султанбекова. Об этом нам только что поведал Кокубас.

После подробного обсуждения сложившейся обстановки 11 февраля против банды Султанбека из Туркестана были направлены два коммунистических отряда. Один из них, сформированный по решению окружкома партии в Чимкенте, прибыл в Туркестан во время заседания бюро райкома. Командовал отрядом коммунист Исаев, активный участник гражданской войны. Командиром второго был назначен ответственный сотрудник окротдела ОГПУ Иван Иринархович Никитенко. Этот отряд направлялся в Чулак-Курган, где, по полученным сведениям, также появились бандиты Султанбека.

— Ну, что ж, Иван Иринархович, как говорят казахи: «Жол болсын, счастливого пути тебе», — напутствовал Абрамук Никитенко после того как кончилось заседание бюро. — Встретимся, как договорились, в Сузаке. Мы тоже вскоре отправляемся.

Подав команду отряду, Никитенко ловко вскочил в седло и, махнув Петру Николаевичу на прощание рукой, выехал со двора. Застоявшиеся кони с места взяли в карьер и унесли вооруженных бойцов в бескрайнюю, припорошенную снегом степь.

После отъезда Никитенко в кабинет к Абрамуку зашли прибывший накануне Журавлев и командир коммунистического отряда Исаев. Тусклый свет керосиновой лампы слабо освещал их строгие, сосредоточенные лица. Прохаживаясь по кабинету из угла в угол, Ананий Моисеевич долго молчал, затем, остановившись перед сидевшим у стола Исаевым, спросил:

— Как у вас, товарищ Исаев, все готово?

— Думаю, да. Люди знают, на что идут, проверены. Многих не знаю, конечно. Но костяк здоровый, надежный. — Журавлев посмотрел на часы.

— Сейчас семь. Через полчаса выступайте. С вами едет Петр Николаевич Абрамук. Обстановку он знает, будет заниматься оперативной частью. Все согласовывайте с ним. Словом, действуйте!

Отряд чимкентцев во главе с Исаевым и Абрамуком оставил Туркестан. Ему предстояло разгромить основные силы Султанбека и утром тринадцатого февраля занять Сузак…

Ехали молча. Исаев и Абрамук, трусившие впереди, тихо переговаривались между собой.

— Хороший хлопец был Джашпар, — рассказывал Исаеву Петр Николаевич. — Настоящий чекист. Любили мы его.

Помолчали. Исаев спросил:

— До Когашика сколько отсюда?

— Верст шестьдесят осталось. Пора разведку организовать. Люди подобраны. Семь человек. Коммунисты. Старшим думаю Клокова назначить.

Федора Васильевича Клокова Исаев знал хорошо. Много рассказывали о нем и в окружкоме партии, когда формировался отряд. Из рабочих, коммунист ленинского призыва. Был военным инструктором в Чимкенте, в губернском наробразе, затем возглавил школу. Человек исполнительный, преданный партии, народу.

Вскоре разведчики во главе с Клоковым, с подобранным в Туркестане проводником, ушли вперед. Отряд двигался следом. Вглядываясь в бесконечную даль, Исаев почему-то вспомнил беседу с секретарем окружкома Кулсартовым, направлявшим его на задание.

— Действуй смело, решительно. Опирайся на массы, на трудящихся. В них — наша сила, — говорил на прощанье Кулсартов. — Но на рожон не лезь. Береги людей…