Но дальше в действиях этого неизвестного произошел непонятный сбой, и фотографии попали в руки случайного человека, который захотел воспользоваться ими, за что и поплатился жизнью...
К сожалению, этот второй шантажист унес с собой в могилу тайну фотографий. Теперь можно только попытаться восстановить в подробностях день четырнадцатого мая, узнать, кто из сотрудников фирмы приезжал в загородную резиденцию, и допросить их одного за другим.
Шантажист со своей стороны тоже не дремлет и уже предпринял встречные шаги — уничтожил страницу за нужный день в журнале, который ведет охрана... Значит, этот человек был здесь по крайней мере еще один раз. И хотя журнал посещений может попасть в руки кому угодно, однако проще всего это сделать сотруднику охраны, например, тому же Колесову, замещавшему в рассматриваемый период Керима Мынбаева. Конечно, Колесову на первый взгляд не было смысла уничтожить страницу из журнала — ведь и без того все знают, что он был в тот день в резиденции, — но он мог это сделать по двум причинам: или в первый момент — под влиянием минутного порыва решив на всякий случай подстраховаться, или — наоборот, вполне обдуманно, чтобы отвести от себя подозрения: если для него нет смысла уничтожать страницу, значит, это сделал кто-то другой, не из охраны, значит, и шантажом занимается кто-то другой...
Водопятов потер рукой переносицу и, включив переговорное устройство, пригласил Колесова к себе в кабинет.
Вячеслав Колесов, бывший капитан милиции, был полной противоположностью своего непосредственного начальника Керима Мынбаева — коренастый, ширококостный и широколицый, он ходил вразвалку, как будто находился не в респектабельном кабинете, а на раскачивающейся палубе рыболовного сейнера. Если Мынбаев даже после оперативной работы, после перестрелки или рукопашной схватки с несколькими противниками выглядел аккуратным и элегантным, как будто собрался в оперу или на деловую встречу, то Колесов даже в свежеотутюженном костюме и белоснежной крахмальной сорочке выглядел так, будто только что преследовал шайку контрабандистов, продираясь сквозь заросли колючего кустарника под проливным тропическим ливнем.
Но в профессиональном плане он, так же как Мынбаев, был безупречен и абсолютно надежен.
— Слава, — Водопятов внимательно посмотрел на Колесова, пытаясь заметить в его широком веснушчатом лице признаки волнения, — Слава, постарайся вспомнить. Меня интересует четырнадцатое мая, один из дней, когда ты замещал Керима. Здесь, на посту охраны, дежурил Ткачев. Он говорит, что ты приезжал сюда в восемь утра. Вспомни, как долго ты здесь был, что делал...
— Все эти дни я приезжал только на двадцать-тридцать минут, чтобы проверить персонал и работу аппаратуры.
— Все было в порядке?
— За все время отпуска Керима Махмудовича никаких ЧП не было.
— Что ты делал потом?
— Отсюда я уезжал в город, в центральный офис фирмы. Я это делал каждый день, значит, и четырнадцатого мая тоже.
— Все-таки постарайся вспомнить этот день, именно этот. Может быть, ты встретил здесь кого-то из сотрудников фирмы? Может быть, с кем-то разговаривал?
Колесов достал из кармана маленький календарик, взглянул на него.
— Это был понедельник... Постойте... Накануне я ездил с семьей за город, на Карельский перешеек, и по дороге заправился, бензин оказался скверный, и мотор очень плохо работал. Когда я уезжал отсюда в город, как раз подъехал Векслер, начальник коммерческого отдела. Я ему пожаловался на этот бензин, и мы несколько минут поговорили...
— Хорошо. — Водопятов записал несколько слов у себя в блокноте и снова взглянул на Колесова. — Больше никого ты в тот день не встречал?
— Вроде бы никого.
— Объясни мне, Слава, — голос Водопятова по-прежнему был мягок, но эта кажущаяся мягкость не обманывала Колесова, он почувствовал, что сейчас последует взбучка, — объясни, почему журнал регистрации дежурств и посещений валяется у вас на виду, так что к нему имеет доступ любой посторонний?
Колесов растерянно пожал плечами:
— Честно говоря, не придавали значения... секретной информации в этом журнале нет...
— Если ты хочешь работать у меня, ты должен уяснить: мелочей не существует! — Чтобы подчеркнуть свою мысль, Водопятов ударил кулаком по столу с такой силой, что даже поморщился от боли. — Сотни фирм и тысячи серьезных людей гибли из-за мелочей! Если ты выполняешь работу, должна быть тщательно продумана и проверена каждая деталь! Все! Пока ты свободен.
Колесов покрылся красными пятнами. Пробурчав что-то нечленораздельное, он развернулся и вышел из кабинета.
Водопятов снял телефонную трубку и приказал секретарше:
— Соедини меня с Векслером.
Услышав голос начальника коммерческого отдела, коротко приказал:
— Подъезжай ко мне в Юкки. Я тебя жду через час.
Ровно через час секретарша сообщила Водопятову, что в приемной находится Борис Наумович Векслер.
Водопятов пригласил его в кабинет.
На первый взгляд Векслер держался совершенно спокойно. Высокий, худощавый, с густыми вьющимися волосами и подвижным длинным лицом, он был молод и энергичен. Два года назад Водопятов переманил его из крупной мукомольной фирмы, соблазнив гораздо большими, чем на прежнем месте, перспективами профессионального роста и еще более высоким окладом.
До сих пор Илья Олегович считал, что не ошибся в парне: Векслер за два года сумел более чем удвоить количество клиентов «Весткома».
— Скажи мне, Борис, — начал Водопятов, поздоровавшись с вошедшим сотрудником, — тебя устраивает твой теперешний оклад?
— А в чем дело, Илья Олегович? — ответил Векслер вопросом на вопрос, настороженно взглянув на босса. При этом он слегка склонил свою кудрявую голову к правому плечу, сделавшись удивительно похожим на умного дрессированного пуделя.
— Дело в том, — тихо проговорил Водопятов, не сводя с Бориса пристального взгляда, — что у нас в фирме завелась какая-то сволочь. Кому-то показалось мало тех денег, которые я плачу, и этот кто-то решил меня шантажировать. Ты ничего не знаешь ни о каких фотографиях?
Борис Векслер держал себя в руках, лицо его осталось совершенно спокойным, но при упоминании фотографий он рефлекторно скосил глаза на видеокамеру в углу кабинета.
«Это он, — подумал в ту же секунду Водопятов, — никаких сомнений, это он, гнида!»
Ничем не выдав своих чувств, Илья Олегович вышел из-за стола и подошел к низкому стеклянному столику с тяжелыми дымчатыми бокалами. Достав из бара бутылку «Реми Мартен», он налил в два бокала коньяк и, протянув один Векслеру, сказал тихим задушевным тоном:
— Хорошо, что у меня есть люди, которым можно доверять на все сто процентов... Такие люди, как ты, Боря. Давай выпьем с тобой за доверие!
Векслер, настороженно глядя на шефа, пригубил коньяк и поставил бокал на стол, ожидая продолжения разговора.
Водопятов неожиданно криво усмехнулся, двумя пальцами взял бокал Векслера и подошел к вмонтированному в стену сейфу. Насмешливо оглядываясь на Бориса, он открыл сейф и убрал в него бокал.
Векслер смотрел на него удивленно и испуганно. Брови его поползли вверх, руки заметно задрожали.
— Что такое? В чем дело? — спросил он тихим, севшим от страха голосом.
— Ничего, ничего, Боря, не обращай внимания! — с той же насмешкой ответил Илья Олегович.
Неожиданно, заставив Векслера вздрогнуть, на столе Водопятова зазвонил телефон. Шеф поднял трубку, послушал несколько секунд, и на лице его насмешка сменилась удивлением и озабоченностью.
— Ничего не предпринимайте! Я сейчас буду! — резко проговорил он и поднял глаза на Бориса, явно удивившись его присутствию.
— Иди пока, — он махнул Векслеру рукой, — позже поговорим!
Векслер вылетел из кабинета как ошпаренный и остановился в коридоре. Водопятов стремительными шагами вышел вслед за ним и направился к выходу из особняка. Дверь за шефом захлопнулась, и послышался звук отъезжающей машины.
В здании наступила мертвая тишина.
