Во время этого разговора охранник держался совершенно спокойно, и Водопятов уверился, что он ничего не видел.
Илья Олегович, конечно, не забыл этот день, но был убежден, что сделал все как надо и что ему ничего не угрожает.
Однако через две недели его мобильный телефон зазвонил и незнакомый мужской голос сказал, что, если он хочет, чтобы никто не узнал об истинных причинах смерти депутата Орехова, ему придется заплатить.
У Водопятова пересохло в горле.
Только этого ему не хватало!
Шантажисту нельзя платить, его аппетит будет расти и расти, а исходящая от него опасность всегда сохранится. С шантажом можно покончить только одним способом — устранив его источник.
Но этот шантажист был очень осторожен. Он звонил в самое неожиданное время и говорил всегда не больше десяти секунд, понимая, что Водопятов, глава крупной телефонной компании, имеет большие технические возможности и проследить звонок для него не представляет труда.
Поэтому Илья Олегович очень удивился, когда ему позвонил другой человек и сразу же удалось проследить звонок.
К сожалению, этот второй шантажист умер, так и не сказав Водопятову, откуда к нему попали фотографии, а сам он никак не был связан с компанией «Вестком» — обычный вор-домушник, отсидевший солидную часть жизни на зоне... Но теперь у Ильи Олеговича по крайней мере были в руках фотографии.
Конечно, он не обольщался — безусловно, это не единственные снимки, но по этим фотографиям он хотя бы мог попытаться установить, как они были сделаны, а может быть — и кем.
На фотографиях был хорошо виден кабинет в загородном доме Водопятова, снятый с двух разных ракурсов, но в обоих случаях — слегка сверху. Водопятов отправился на дачу, прошел в свой кабинет и взглядом нашел скрытые под потолком камеры видеонаблюдения.
Как он и предполагал, две камеры были установлены таким образом, что могли дать изображения кабинета именно в таком ракурсе, как на фотографиях шантажиста.
Водопятов снова восстановил в памяти тот злосчастный день — четырнадцатое мая. Он вспомнил разговор с дежурным охранником. Парень был абсолютно спокоен, и Водопятов своей хорошо развитой интуицией почувствовал, что он ничего не скрывает. Однако сейчас, с учетом изменившихся обстоятельств, Илья Олегович уже не так доверял своей интуиции.
Он вызвал к себе начальника охраны Карима Мынбаева, охранника, дежурившего четырнадцатого мая, Павла Ткачева, и своего личного телохранителя Костю Сергеева.
Первым в кабинет вошел Мынбаев —высокий стройный туркмен с оливковой смуглой кожей и красивыми миндалевидными глазами. Изящная, почти девичья внешность Мынбаева была обманчива — капитан-связист, он прошел не одну «горячую точку», и все, кто имел с ним дело, считали его человеком решительным и безжалостным. Однако главным его достоинством было то, что он блестяще разбирался в электронике, в частности в современных средствах защиты и наблюдения.
— Карим, — начал разговор Водопятов, — ты ведь в середине мая был в отпуске?
— Так точно, — Мынбаев слегка улыбнулся, — летал со Светой на Канары, еще загар не сошел.
— У меня к тебе два вопроса. Первый — кто тебя замещал во время отпуска?
— Колесов, — ответил мгновенно Карим, и лицо его посерьезнело. — А в чем дело, Илья Олегович?
— Неважно, — отмахнулся Водопятов, — теперь второй вопрос. Изображение с этих видеокамер, — он взглядом показал на скрытые камеры в углу комнаты, — поступает на пост охраны. Как я понимаю, сигнал идет на мониторы, где его можно наблюдать, а при необходимости записать на видеомагнитофон.
Мынбаев кивнул, выжидательно глядя на шефа. Тот сделал небольшую паузу и продолжил:
— Если видеокассета с записью уничтожена, как может появиться снимок, сделанный при помощи этих камер?
— Вы имеете в виду теоретическую возможность, — уточнил Мынбаев, — или такие снимки действительно были сделаны именно на нашем комплекте оборудования?
— Допустим, ты скажешь мне, как это можно сделать именно на нашем оборудовании.
— Сигнал поступает на пост охраны через мультиплексор, объединяющий изображения со всех камер... — начал Мынбаев, но Илья Олегович поморщился и прервал его:
— Попроще, Керим, попроще! Меньше технических терминов!
— Ну, если совсем попросту — сигнал можно считать на управляющий компьютер поста, выделить кадр, скинуть его на дискету, а потом сделать с нее изображение...
— Я понял, — напряженно проговорил Водопятов. — Ладно, Керим, ты свободен. Пригласи Ткачева и найди Колесова, он мне тоже понадобится.
Мынбаев гибкой пружинистой походкой вышел из кабинета, и через несколько секунд в дверях появился Паша Ткачев, испуганно хлопая круглыми голубыми глазами.
— Паша, — начал Водопятов, сверля охранника жестким пронзительным взглядом, — мы с тобой уже говорили о твоем дежурстве четырнадцатого мая. Еще раз подробно вспомни этот день.
Ткачев поднял глаза к потолку, как прилежный ученик, вспоминающий урок, и заговорил:
— Так, значит... Я заступил в шесть утра, сменил ночного дежурного. Проверил аппаратуру, прошелся по всем камерам...
— Ничего необычного не заметил?
— Нет, ничего, — Ткачев посмотрел в глаза шефа честным, глуповатым взглядом бывшего постового милиционера, — в доме вообще, кроме охраны, еще никого не было.
— Когда и кто приезжал в тот день?
— К семи подъехал повар, Николай Михайлович, со своим помощником...
Водопятов кивнул: ожидая в тот день к себе на дачу Орехова, он распорядился, чтобы на всякий случай приготовили приличный обед.
— Около восьми появился Колесов, он тогда замещал Карима Махмудовича.
— Знаю, — подтвердил Водопятов, — что он делал?
— Он только убедился, что все на местах и аппаратура в порядке, и уехал в город.
— Дальше... — Водопятов сделал пометку в своем блокноте и поднял на Пашу глаза.
Паша задумался, пошевелил губами и сказал:
— Я по расписанию каждые два часа делал обход. Проверял периферию и работу датчиков, на время обхода ставил основные камеры на запись... Ну я вам это уже докладывал. Записи просмотреть не успел, хотел это сделать в конце смены, но вы изъяли кассету.
— А кто еще в тот день приезжал сюда? Я имею в виду только персонал фирмы.
— Настолько подробно я не помню, — Паша замялся, — свое начальство еще запоминаю, а всех посетителей... Но ведь они должны записываться в журнале!
— Принеси журнал! — приказал Водопятов.
Охранник выскочил из кабинета и через несколько минут вернулся с толстой прошнурованной тетрадью, в которой каждый день расписывались заступающие на дежурство и сдающие его охранники. В этой же тетради они записывали посетителей.
Быстро перелистав густо исписанные страницы, Паша поднял на шефа растерянное лицо.
— Илья Олегович, — он протянул Водопятову раскрытую тетрадь, — а здесь этот день вырван!
Действительно, страница за четырнадцатое мая была вырвана из тетради.
— Вот как! — произнес Водопятов зазвеневшим от внутреннего напряжения голосом. — А кто имеет доступ к этому журналу?
— Да кто... — Паша замялся, — дежурный охранник, начальник охраны... но вообще-то, когда охранник уходит с поста на обход, журнал может взять кто угодно.
— То есть как? — переспросил Водопятов с холодной яростью. — Вы что, этот журнал не запираете?
— Не было такого приказа, — Паша пожал плечами, — журнал лежит на столе дежурного, чтобы всегда был под рукой. Когда уходим на обход, убираем его в ящик стола, чтобы на виду не болтался, но в сейф не запираем...
— Развели бардак! — рявкнул Водопятов, но затем взял себя в руки и гораздо тише сказал охраннику: — Ты тут ни при чем. Ладно, свободен, можешь идти. Если вспомнишь, кто еще приезжал в тот день, — обязательно сообщи мне. Но только мне, мне лично!
Паша кивнул и вышел из кабинета. Водопятов откинулся в кресле и прикрыл глаза. Возможная схема событий четырнадцатого мая развернулась перед ним.
Кто-то из сотрудников фирмы, проходя мимо поста охраны, увидел, что охранника нет на месте, воспользовался его отсутствием и переключил на просмотр камеры в кабинете директора. Увидев, что в кабинете происходит нечто из ряда вон выходящее, этот неизвестный сбросил два кадра (а может быть, и гораздо больше) в память компьютера, а потом переписал на дискету и унес с собой. Выждав некоторое время, приступил к шантажу.
