Девушка не слышала его. Ветер играл с рассыпавшимися волосами нимфы.

— Какая жалкая сцена! — воскликнул Даждьбог. — Ты горюешь не о ней. Тебя волнует только одно — ты сам. И твое одиночество. Но не беспокойся, человек. Оно продлится недолго.

Бог поднял алмазный лук.

Хорс стоял, широко расставив ноги, и мертвое тело нимфы лежало на его руках.

— Ты спланировал все с самого начала, — прокричал Скорпион. — Понял, что слишком слаб, и решил избавиться от врагов чужими руками. Ты заранее знал, что убьешь ее.

— Конечно, — спокойно ответил богатырь. — Ведь мы, боги, знаем все.

Стрела просвистела, метя в сердце Хорса. Скорпион замер, не в силах пошевелиться. Он мог еще бороться за жизнь — но больше не хотел.

Острие замерло, у самой его груди. Черный, похожий на паучью сеть, щит, прикрывал грудь Скорпиона. На краю поляны медленно поднимался во весь рост Велигор.

— Ты обезумел, маг! — прогремел Даждьбог. — Только что тебя победили простые люди да лесные духи. Куда тебе тягаться со мной, великим небожителем?

— К черту, — негромко отвечал Велигор. — К черту громкие слова и пустые угрозы. Этот человек пришел сюда из другого мира. Тебе он почти неподвластен. А это «почти» я могу накрыть своим колдовством. Так что спрячь свой лук, и убирайся отсюда..

Чело Даждьбога потемнело. На мгновение он перевел свое оружие на колдуна. Но древние законы запрещали ему убивать волшебников — иначе не понадобилась бы ему помощь людей и нимф.

Небожитель не произнес ни слова. Он просто отступил назад, и исчез.

Тело Оксаны таяло, превращаясь в крохотные лепестки полевых цветов. Хорс смотрел на то, как ветер подхватывает их и уносит прочь. Его руки опустели, как и душа.

— Почему? — спросил он, ни к кому не обращаясь. — Почему все так произошло?

Велигор приблизился к нему и положил руку на плечо.

— Ты можешь воскресить ее? — спросил Хорс.

Маг покачал головой.

— Мое колдовство умеет лишь разрушать. В остальном я не так силен. Я могу создавать щиты, лечить раны. Но воскрешать… Прости.

Хорс пошел вперед — сам не зная, куда.

— Как же мне без нее, — чуть слышно произнес он.

Велигор мог ответить, что чувство, связывавшее Скорпиона с Оксаной, было лишь страстью — минутным, мощным порывом, который все равно скоро сошел бы на нет. Мог бы он сказать, что грехи нимфы, совершенные ей на земле, были столь тяжки, что ее очистившаяся душа просто не смогла бы выдержать такого груза. Полудница в любом случае обрекала себя на смерть, выбрав путь света.

Но вместо этого, колдун произнес:

— Магия обширна, как океан. Я зачерпнул оттуда лишь малую горсть. Как знать! Возможно, настанет день, и ты найдешь способ вернуть ее.

«Только тогда тебе уже это не будет нужно», — подумал колдун.

— Почему ты помог мне?

— А что еще оставалось. Моя армия была разбита. Корочуны разбежались, а бояре теперь на пушечный выстрел ко мне не подойдут. Настало время искать новых друзей.

— Но что помешает Даждьбогу убить меня, когда ты отвернешься?

— Самолюбие. Он же бог. Скажет всем, ты слишком мелкая мошка, и не было смысла тратить на тебя золотой стрелы. Если сейчас попробует напасть на тебя снова — значит, признает, что в первый раз потерпел поражение. Ни один бог на это не согласится. Но спустя какое-то время…

Теперь они шли рядом, в окружении мертвых тел и живого, просыпающегося леса.

— Значит, набиваешься ко мне в друзья? — спросил Хорс. — А с чего ты решил, что я буду этому рад. От стрелы бога меня и другой колдун защитит, если это так просто.

— Выбора у тебя нет, — сказал Велигор. — Вернуть тебя в твое время может только Даждьбог. Он делать этого не станет. Куда тебе податься? На службу богам, что убили твою нимфу? Я в этом сомневаюсь. Лесные духи тебя ненавидят — ты убивал их вместе с Оксаной. Для бояр ты всегда будешь холоп безродный. Стать кожевенником — прости, Хорс, но это не твой стиль. Остаюсь лишь я.

— Ты хотел обратить всех людей в рабство. Приносить кровавые жертвы. Думаешь, я буду тебе союзником?

— Эта затея не вышла, — не стал спорить колдун. — Можно придумать другую. Так, чтобы нам обоим была по душе. И потом, подумай. Будущее ты знаешь лучше, чем я, великий колдун. Новый царь только до поры добрый и справедливый. День придет — и он всю Русь утопит в крови. А потом смутные времена начнутся, и простой народ гибнуть будет, что блохи на собаке, когда та под воду нырнет. Со мной им было бы лучше. Стабильность, порядок. Человеческие жертвы — да. Но если подсчитать, все лучше выходит, чем пускать их на самотек.

Велигор взмахнул рукой.

— Но это дело прошлое. А для тебя — вдвойне. Тебе пора думать о будущем, Скорпион. Магических способностей ты лишен. Это как музыкальный слух — или дано, или нет. Значит, не будешь мне соперником, на мое место не посягнешь.

Широкая дорога открывалась перед ними, и ни один не знал, куда она может их привести.

— В ближнем бою я слаб, как любой колдун. Мне нужна помощь воина. А тебе волшебство тоже не помешает. Соглашайся, Хорс. Ты и в своем веку был для людей чужим. Здесь тем более. Не бросайся тем, что предлагает судьба. Не понравится — разбежимся.

Скорпион смотрел на небо, и очень хотел увидеть там радугу — знак от Оксаны, что с ней все теперь хорошо. Лазоревый свод над его головой был чист и прекрасен, и только белые облачка плыли по нему.

Два человека шли по дороге — только что злые враги, а теперь просто два путника, которым некуда идти.

— Я пойду на поле, — внезапно произнес Хорс. — Туда, где жила Оксана. Хочу увидеть его.

— Шесть веков прошло, — отвечал Велигор. — Не найдешь ты там ничего. Да и карты у тебя нет.

— Справлюсь как-нибудь, — промолвил Скорпион. — Если вернусь, возможно, еще поговорим.

Он ускорил шаг, как человек, внезапно обретший цель. Хорс шел на восток, туда, где рождался новый день.

— Смотри, Оксана, — сказал он, — какое прекрасное утро.